Под общий радостный гул залпом осушив стакан с элем, я сказал своим друзьям:

- Простите, но в деревню я с вами не вернусь.

Гай тут же залился алой краской:

- Я же говорил, что не стоит ему узнавать, как тут живут люди! Вот он и не хочет к нам возвращаться…

- Эх…

- Стойте, друзья, - проговорил я, улыбаясь, - Не подумайте, что вас бросаю. Я вернусь, хорошо, и даже договорюсь с лесными жителями, чтобы они вас не обижали, не мешали, но не останавливайте меня. Хватит мне пользоваться вашим гостеприимством…

- Но это не так, Эльф, - тут же воскликнул Гай. – Ты нам друг, помощник, соратник. Как же мы без тебя?

- У нас только появился лесной житель… И ведь прежде вас было много в наших лесах…

- Вам об этом лишь рассказывали, - улыбаясь произнес я. – Говорю же, что не брошу на произвол судьбы. Чем могу, помогу, просто не хочется мне тратить мое время, что отведено, на жизнь с вами…

И тут я замолчал, почувствовав, как к кончикам пальцев поступает боль. Как я смею обижать настолько добрых ко мне людей? Они приняли меня, помогли освоиться, спасли, в конце концов. А я столь дерзко говорю им болезненные слова…

- Ты хочешь познать мир, так? – поинтересовался Лаур и я кивнул в ответ. – Тогда мы не смеем тебя останавливать. Но, может, ты все же позволишь помочь себе?

- Каким образом?

- Например, мы можем отправиться с тобой в столицу нашего государства, или еще что…

- А как называется эта страна? – спросил я, попутно задумываясь о том, чего желаю получить от поездки по этой вселенной, какой опыт, что узнать. И в голове неожиданно всплыл образ моей матери, что была со мной добра в этом мире. – Страна Шаилоран далеко ли находиться отсюда?

- Не очень… Ты хочешь туда поехать? – поинтересовался Гай.

- Можно было, - тут же подтвердил я.

Теперь все было решено. И выйдя на улицу, я вздохнул полной грудью, ощущая, что впервые после того, как из деревни уехала часть меня, сзади вырастают незримые крылья.

И месть… Не то чтобы сладкое блюдо, но все же желание наказать двух несносных брюнетов резко охватило меня. Цель найдена.

10. --- Сон ---

Витающая в воздухе прохлада леденила кожу, но все же солнечные лучи ее тут же обогревали, когда касались легкой белой туники. Ветер колыхал подол и темные кучерявые волосы, яростные алые глаза Богини блестели алым праведным пламенем, а грудь вздымалась при каждом ненужном вздохе. Это была дева небесной красоты с внешностью ангела и силой титана, стоило лишь ее алым губам цвета крови исказиться в усмешке, как люди кидали к белым ногам Бога свои тела, души, мечты, надежды…

- Сазаинола, - позвал деву кто-то, и она обернулась, встретившись тут же с взглядом голубых глаз. – Ты слишком долго следишь за этим местом… Можно ли ожидать, что на Земле есть тот, кто интересует тебя?

Испуг охватил естество Богини, той, что внутри все еще была человеком: слишком женственна, слишком прекрасна и слишком чувственна. Но дева быстро взяла себя в руки, тут же улыбнувшись:

- Порок ли смотреть за букашками, что ползают под ногами? Порок ли дышать одним с ними воздухом? Порок ли принимать их в душу?..

- Чересчур много вопросов, Саза, - ответил ей мужчина с бронзовым загаром в белом одеянии в пол. – Ты переходишь все дозволенные границы.

- Об этом сказал тебе брат? – насупилась дева, и брови ее взметнулись вверх.

- Не важно, - отмахнулся от ее вопроса Бог, вступив на ее край кучерявого облака. Он чуть нагнулся, чтобы взглянуть вниз, на то, как там внизу копошились люди. – Не наш мир. Тут нет тех, кто верит в нас. Ты прекрасно знаешь это, Саза. Здесь есть свои Боги и нам среди них не место…

- И без тебя разберусь, как-нибудь, Гомер, - воскликнула дева, тут же отойдя от мужчины на шаг. Богиня в одно мгновение напустила тучи, заслонив обзор для стоящего рядом Гомера.

- Ой, как мы бережем свою тайну, Саза, - улыбнувшись, проговорил Бог. – Ты же знаешь, что никто и никогда не позволит ему быть с тобой? Так зачем мучить себя и следить за его жизнью?

- Не твое дело, - сквозь зубы прошипела она, медленно отступая.

- Ошибаешься, Сазаинола, моё, еще как моё, - ответил ей Гомер. – И это дело еще двадцати разных Богов из нашей вселенной.

Воздух стал гнетущим, будто дыша им можно было умереть: тяжелый, темный с неприятным запахом и консистенцией. Полная грудь девы вздымалась, ведь она не могла унять дрожь в ногах и безудержный стук сердца внутри пустого тела, которое невозможно сломать, так же как и волю, внутри любого Бога, люди о коем помнят.

Солнце заволокло сизыми тучами, и теперь его лучи не ложились столь красивым золотом на плечи Богини. Ее прекрасный стан пусть и возвышался над миром, но не над Богом, стоящим напротив нее и смотрящим одновременно вдаль и на Богиню своими небесными глазами.

- Ты должна остановиться, пока не поздно! Наш мир разрушается из-за твоего невнимания, – прогремел голос Бога в сердце многоликой, - А тебя интересует какой-то человек с Земли. Любовь? Какая глупость! Не свойственная тысячелетней Богине, которой ты являешься! Или же я говорю не о той Сазаиноле? Тебя словно подменили…

- Наверное, ты прав, - неожиданно ответила Саза, причем ее слова были тихими и почти растворились в пространстве, как только слетели с ее алых губ. Но с каждым, сказанным далее, словом ее лик становился резче в границах, а разум яснее. Голос ее перекликался с молниями, что бушевали вдалеке, а образ стал грубее, мощнее, сильнее. – Но это не дает тебе право грозить мне! Кто ты таков, чтобы пугать меня бесчисленными проклятиями нашего мира и забвения в нем? Мне ли не знать, кто владеет моим сердцем и душой? И пусть мое тело здесь, в упокое на Земле, то своим астральным восприятием я постоянно нахожусь рядом с вами… Я знаю, что происходит за муть во владениях моих собратьев.