И вот, тогда, воздух был чист и свеж, хотя еще не было прекращено производство на заводе близ города. Сама вторая столица моей республики казалась невинной, еще только зарождающейся и будущее представлялось лишь в ярких желтых красках, солнечных, как небо в полуденный день лета.

В то время я все еще любила смотреть в окно, и для этого приносила с кухни стул, ставила его возле оконной рамы и часами всматривалась в голубую даль небосвода, граничащего с зелеными елями.

Окружающих я не замечала, и сейчас, спустя столько лет, мне бы сказала мама, что я витала в облаках, забывала обо всем на свете и жила в своем собственном выдуманном мире.

Игрушек у меня не было, как и у большинства детей в то время. Мы выдумывали на пустырях свои законы, представляя, что покосившийся бетонный блок, наполовину вошедший в землю – это лишь часть какой-то иной вселенной. Он был и замком, который осаждали полчища врагов, и плотом в безудержном океане…

Но однажды мы решили пойти дальше, на стройку, где уже было положено начало возвышений однотипных домов, похожие на грибы, расползающиеся по Земле, словно чума. Проскользнув через забор (заранее нашли отличное место, где пробирались собаки), мы кинулись врассыпную: кто к крану, кто к бетономешалке, кто и вовсе просто скакал по грязевым лужам.

Собака в конуре тихо поскуливала, испугавшись чего-то. Возможно нас, но с чего бы…

Я же почувствовала странное напряжение, когда зашла внутрь: впереди, посередине, лежали бетонные блоки разных размеров и еще железные балки, чуть поодаль скрученные прутья толщиной с половину моей руки, а поодаль, справа уже находилась основа будущего дома. Пустующий кран стоял слева, к нему-то и побежали дети, заприметив крючок, и стали использовать его как качели.

У меня внутри все похолодело, когда я ступила на пустую землю. Вокруг было столь пустынно, сколь и тихо, и пусть даже визжали другие дети, все равно я их слышала, будто издалека или через слой ваты. Каждый шаг казался тяжелым и отдавался эхом в ушах, а стук собственного сердца преследовал меня на всем пути.

Это я позже поняла, что кто-то меня звал…

Зайдя за угол дома, я встрепенулась и почувствовала прилив силы, словно кто-то подтолкнул меня сзади вперед и произнес тихим, приятным шёпотом «Не бойся». Как завороженная я искала глазами нечто неизвестное, идя тихо, будто боялась спугнуть какую-то собаку. Вокруг было пусто: голая земля и лишь возле высокого забора росла чуть желтоватая, явно выгоревшая на ярком солнце, трава.

И тут мой взгляд ухватил ее. Она была великолепной: ярко алой, с приятными отливами багровых тонов и толстым зеленым стеблем с лепестками. Кинувшись к розе, я с удовольствием взирала на нее, расположившись рядом на земле, и пусть мое голубое платье в ромашку измазалось в грязи, ощущение умиротворения, наступившего после того, как я нашла цветок, стоило того.

Каждый лепесток этой алой розы, будто медленно текшей вниз, как раскаленный воск, казался чем-то необыкновенным, изумительным и великолепным. Как произведение искусства, на которое можно смотреть вечно, не уставая.

Часы казались бессмысленным мгновением, минуты лишь мизерной частью бесконечности, а секунды и вовсе потеряли значимость. Сколько я так сидела возле неопадающих лепестков, которые как море перетекали снизу вверх и вновь вниз? Вечность? Мгновение? Несколько часов?

Только когда наступила ночь, я опомнилась и, с лёгкостью оторвав цветок, понеслась на выход. Никого из моих друзей уже не было. Искали ли они меня? Я никогда у них об этом не спрашивала.

Стоило мне выйти за пределы стройки, как я услышала протяжный лай собаки, будто только очнувшийся ото сна. Он потом вечность преследовал меня вместе с той луной, что следила за мной, пока я бежала к дому.

Дома меня отчитали за столь долгое гуляние на улице, но никто так и не спросил, что за цветок у меня в руках. Тогда мне не показалось это странным, сейчас же вспоминая об этих мгновениях, я думаю, не привиделось ли все это…

Взяв граненый стакан, я налила в него воду и поставила внутрь уже несколько неживой кроваво-красный цветок, все больше багровевший с каждой секундой. Он будто исчезал, находясь в проточной воде, а его лепестки стекали вниз по стеблю, алыми волнами расходясь по воде.

И каждую секунду я слышала истошный вопль, мешающий мне думать. Он был таким страшным, ужасающим, раздирающим душу и стоило мне прикоснуться к цветку с попыткой вернуть лепестки на место, как я почувствовала сильную боль на запястье. Цветок прильнул к моей ране и с истошной радостью впитывал капли крови, проступившие сквозь раны. Его лепестки вновь наполнялись красивым алым цветом…

Разум быстро покидал меня, но я все же успела отдернуть руку и стойко терпела те секунды, что слышала безумный крик умирающего кровавого цветка.

Никто так и не увидел его, а через какое-то время я узнала, что за день до моего проникновения на стройку пропал мальчик, сын кого-то из рабочих, которого так и не нашли.

Ребенок тем и прекрасен, что он быстро все забывает. Так что я быстро отогнала от себя неприятные мысли, вырезав из памяти тот момент из детства. Но вчера я прочитала в газете, что около того дома собака отыскала место захоронения четырехлетнего ребенка. От него остались лишь кости…

Зачаровал ли его цветок, или же просто кто-то убил, закопав. Видела ли я этот кровавый цветок, безудержно тянувшийся к моим венам, или это была игра воображения маленького ребенка… Я не знаю. Знаю лишь то, что сегодня в той самой газете, внутри листов, я нашла тот самый пустой зеленый стебель, что пропал. Он полный, наверняка тяжелый и у него яркий зеленый цвет.

Я боюсь его касаться. Так что пусть лежит внутри… Надеюсь, в газету не заглянет мой внук.

4. Исправления - мой конек.

Стоило мне прочитать первую строчку самого рассказа, как тут же возникло желание убить автора, желательно приложить его головой к топору или наоборот (от перемены мест слагаемых…).

В такие минуты хочется спросить у автора рассказа: "почему, прежде чем выкладывать, он (а скорее всего «она») не удосужился прочитать свою работу?", или это какая-то особенность начинающих писателей на этом сайте? Видимо, люди считают, их рассказы настолько великолепны, что даже перепроверять ничего не надо. Достаточно одной музы за спиной…