— Я знаю свой долг. Я готов вам оказать всю возможную помощь. Но я не могу сказать вам того, что сам не знаю.

— Отлично. Раз вы ничего не знаете про ваших посетителей, нам придется действовать другим путем. Покажите мне счета мистера и миссис Херберт из Лондона и мистера и миссис Мейер с шофером из Манчестера. Владелец вышел, чтобы достать книгу.

— Старик абсолютно честен, знаете, — сказал Ганн, покачивая головой.

— Ну конечно! Только он — нелепый осел. Он хотел внушить нам, что кражу совершил какой-нибудь посторонний вор, а не один из его драгоценных посетителей, вот и все. А сам он в этом далеко не уверен.

Из книг отеля явствовало, что Херберты оставались четыре ночи, а Мейеры — только две. Мейеры занимали дорогие комнаты в первом этаже, Херберты поселились в третьем. У Мейеров каждый день были отмечены ванны, Хербертам хватило одной. Мейеры пили вино, Херберты — виски. Херберты каждый день пили чай, а Мейеры — нет.

— Никаких особенных выводов из этого я не вижу, — сказал Ганн.

— Есть у вас здесь бар в гостинице? — спросил Белль.

— В моем отеле нет бара, — гордо ответил владелец.

— Это жестоко. Что же должен делать человек, если захочет выпить?

— Он может дать заказ лакею в курительной комнате.

— Позовите мне его.

Появился маленький молодой человек, имевший старообразный вид.

— Ну, милый мой, скажите, многие из посетителей заказывают себе вечером напитки?

— Всегда те же самые, сэр!

— Платят они за них сразу, или это им записывают на счет?

— Постоянным посетителям записывают на счет, остальные платят сразу.

— Не замечали вы посторонних?

— Несколько вечеров подряд один джентльмен заказывал мне джин и горькую. Я запомнил это, потому что джентльмены редко заказывают это после обеда. Иногда он заказывал даже две.

— Какого же он был вида?

— Симпатичный джентльмен, сэр. Мне кажется, у него была комната в третьем этаже. Это говорил лифт-бой.

— Какой у него был вид?

— Трудно сказать. Так — господин. Гладко выбритый, большой лоб, движения довольно резкие.

— Ну, из этого многого не выведешь, — сказал Белль. — Отлично.

Он отпустил лакея и обратился к владельцу гостиницы.

— Кто же это мог быть?

— Я полагаю, что господин, о котором он говорит, мистер Херберт, — недовольным тоном сказал владелец.

— Позовите мне горничную, убиравшую комнату Хербертов, лакея, который прислуживал за их столом, привратника и гаражиста. Может быть, кто-нибудь из них умеет вразумительно выражаться.

Допрос оказался длинным и скучным. Либо Херберты были весьма мало примечательными людьми, либо прислуга «Виктории» считала неудобным говорить о посетителях гостиницы. Белль только узнал, что миссис Херберт была молода и, по мнению горничной, недавно замужем. Мистер Херберт был старше. Лакей сказал, что миссис Херберт была спокойная дама, всегда в черном, и по большей части сидела с другими дамами в гостиной.

Но гаражист оказался более разговорчивым. Если все, что он говорил было правдой, — он замечал решительно все. Из его болтовни можно было создать себе живое представление о мистере и миссис Херберт. Она была или настоящей дамой, или вроде того. Острое мышиное личико, худенькая, светлые волосы и темные глаза, одевалась скромно, в черное, однако не боялась показать кусочек ножки. Он был щедрым и размашистым. Совсем приличный человек, но далеко не высшего общества. Среднего роста, костлявый, особенно в лице, которое напоминало череп. Двигался быстро, понимал толк в автомобилях, автомобиль его был марки Эванс-Каубридж 1929 г.

Белль улыбнулся и дал гаражисту десять шиллингов.

— Вы, пожалуй, мне еще пригодитесь, если только умеете держать язык за зубами. Можете идти, — и он встал и поглядел на владельца. — Слава Богу, у вас нашелся человек с мозгами. Единственное, что вы теперь можете сделать, это ничего не говорить. Если что-нибудь об этом узнается, мы взыщем с вас.

И он вышел быстрыми шагами. Ганн нагнал его.

— Ну, вы как будто из них что-то извлекли, — проворчал он. — Я, однако, сам не вижу — что.

— Да вы и не можете это знать, — утешил его Белль. — Надо знать свою публику. Ваш мистер Херберт для меня старый знакомец. Все они имеют свои привычки, слава Богу! Одна из его привычек — пить джин но вечерам. А когда еще гаражист упомянул о его костлявом лице, дело было ясно. Это Билли Бенсон, по прозванию Костлявый Билли.

— Профессиональный отельный вор, не так ли?

Белль кивнул:

— Он у нас в списках уже лет пятнадцать. Хороший специалист своего дела. Женщину я не знаю. Но у Билли бывают всегда новые.

— Что же дальше? — спросил Ганн.

— Что? Ну, мы должны найти вам Билли. Это может потребовать много времени, но мы вам его разыщем.

— Скажем, вы его найдете, — проворчал Ганн, — скажем, этот гаражист его опознает. Вы докажете, что он был здесь под чужим именем, когда украли шкатулку, и что он профессиональный отельный вор. Это еще недостаточно для приговора!

— Не беспокойтесь. Если мы только его арестуем, мы это дело обделаем. Наверное, многие тогда начнут кое-что припоминать.

— Что вы имеете в виду?

— Знаете, второй лакей вспомнит, что он видел, как эта женщина сидела с мисс Морроу. Она, очевидно, наблюдала за ней, пока Костлявый Билли делал свое дело. Если кто-нибудь из них еще припомнит, что Билли попался ему около комнаты мисс Морроу или что его видели со шкатулкой, этого хватит.

— Не знают. Мне это не очень нравится, — сказал Ганн. — Согласен, что Билли наверное тут при чем-нибудь. Но из этого дела много не извлечешь. Да и самим вам все это не так уж нравится.

— Знаете, что тут неладно? — медленно сказал Белль. — Я уже говорил вам. Такой профессионал, как Билли, не стал бы гоняться за вещицами мисс Морроу. Он только ловит крупную рыбу. И все-таки он оказался тут. Хотел бы я знать, зачем. Тут была какая-то странная игра, и Билли должен нас в нее посвятить, или ему придется порядочно посидеть.

— Думаете его запугать? — сказал Ганн. — Это может выйти. Но какая тут могла быть игра? Что можно сделать со старыми драгоценностями и со старыми любовными письмами?

— Спросите кого-нибудь другого, — проворчал Белль.

Мистер Кланк гулял по своему саду перед завтраком, воробьи чирикали вокруг него, а он напевал:

Он сорвал два молодых растения, дал их своим канарейкам и, потирая руки, прошел к своей газете, лежавшей у камина. Кланк всегда любил тепло.

Объявление в столбце около сообщения о рождениях, браках и смертях привлекло его внимание:

Мистер Кланк постучал по своей челюсти. Он не сразу перевернул страницу газеты. Шурша платьем, вошла миссис Кланк, широко улыбаясь.

— Есть что-нибудь интересное в газете, Джошуа?

— Королю, кажется, действительно лучше, милая, — ответил Кланк.

— Бог да благословит его! — прошептала миссис Кланк.

— Аминь, да, воистину, аминь! — сказал мистер Кланк. И они сели есть яйца.

Мистер Кланк проехал в город с более ранним поездом, чем обычно. Когда он взбегал на лестницу своей конторы, он напевал в такт своим шагам: