— Зачем? — пожал плечами Диметрио, но, взглянув на его лицо, неожиданно передумал: — Давай показывай.
Лесли подозрительно прищурился, но положил ему на колени большой плоский футляр.
— Хм… — пробормотал Раньери, окидывая взглядом его содержимое. — Весьма недурно, малыш. Неплохой выбор.
— Она останется довольна?
— Понятия не имею, — снова беспечно пожал плечами Диметрио. — Если будет недовольна, то просто не станет носить.
— Тебе что, совсем все равно, как она отнесется к твоему подарку? — удивился Лесли, для которого было дико, чтобы кто-то был настолько равнодушен к своей матери.
— Скажем так: меня это мало волнует. Я каждый год дарю ей ювелирный гарнитур на Рождество, и до сих пор она оставалась довольна.
— Можно… Можно личный вопрос? — нерешительно спросил Лесли, аккуратно усаживаясь рядом на край дивана, и, дождавшись ответного кивка, поинтересовался: — Почему вы с ней так далеки друг от друга?
Некоторое время Раньери молчал, словно раздумывая, отвечать или нет, и он уже хотел было извиниться и сказать, что это не его дело, но мужчина все же ответил негромко:
— Я никогда не был с нею близок, потому что мой отец сам воспитывал меня. Он умер, когда мне был двадцать один год, весь его бизнес лег на мои плечи. Видишь ли, меня воспитывали так, что с матерью и сестрой я виделся очень нечасто. Да и вообще, отец мой к женщинам относился крайне пренебрежительно. Он был более чем консервативен, считая их всего лишь продолжательницами рода. Поскольку я подвергался его влиянию с малых лет, то оно на мне невольно сказалось. Когда я опомнился, пытаться сблизиться с матерью было уже… поздно. Меня это не особо интересовало, да и у нее была своя жизнь. После смерти отца она вздохнула свободно, словно помолодела, завела несколько романов. Я думаю, что у нее все прекрасно и нам нет необходимости контактировать друг с другом. Достаточно того, что я их обеспечиваю и оплатил учебу в университете для Стефании.
— Но разве ты никогда не пытался узнать, что думает твоя мать об этом? Возможно, она хотела бы сблизиться с тобой хоть немного, а ты даже не даешь ей шанса? — осторожно предположил Лесли.
В ответ Дим просто пожал плечами.
— Я получал пару раз от нее приглашения на семейный ужин на Рождество, но не смог прийти, поскольку у меня были дела. После этого приглашения прекратились. Не думаю, что ей бы этого хотелось.
Последняя фраза была сказана таким тоном, что сразу стало понятно: продолжать дальше этот разговор не стоит. Лесли тоже пожал плечами и вдруг спохватился:
— Лазанья!
Дим глянул на часы и кивнул. Он вытащил поднос из духовки и, осторожно выложив блюдо из формочки на тарелку, поставил остывать на стол.
— Нужно дать ей немножко настояться, — сказал он и вдруг оглушительно чихнул снова.
— Ты не заболел? — спросил Лесли, подходя к нему и машинально прикладывая к его лбу ладонь.
И только когда поймал взгляд серо-стальных глаз, понял, что сделал. Смутившись, он резко отдернул руку и пробормотал, отводя глаза:
— Вроде бы температуры нет. Ну… ладно, я пойду? Ужин уже готов, так что…
Он уже повернулся, чтобы уйти, как Диметрио за его спиной снова чихнул, на этот раз еще громче, а потом повалился на диван.
— Эй! — Лесли резко обернулся.
— Черт, голова просто раскалывается, — пожаловался Раньери, потирая переносицу. — Принеси аптечку. Она в ванной.
— Конечно, я сейчас!
Лесли скрылся в комнате и некоторое время рылся в шкафчике, пытаясь найти аптечку. В конце концов искомый предмет был найден и победно внесен на кухню.
— Можно мне еще чая? — поинтересовался Дим.
Лесли сделал ему горячего чая, потом сеньору захотелось поужинать, а после того, как он умял половину лазаньи, ему снова потребовался чай. Потом Диму сделалось еще хуже, пришлось напичкать его таблетками.
После чего Диметрио заявил, что голова болит и ему надо поспать, но он не может уснуть, поэтому не мог бы он, Лесли, ему почитать? Пришлось тащиться в его кабинет и поискать какую-нибудь подходящую книгу, которой оказались сказки братьев Гримм. Лесли прочитал ему одну сказку про «Спящую красавицу», потом про соломинку, уголек и боб, потом настала очередь «Короля-Дроздоборода».
— «Ничего не поделаешь! — сказал он. — Я поклялся своей головой и короной, что отдам тебя за первого попавшегося нищего, и я сдержу свою клятву!
Сколько ни плакала королевна, сколько ни молила — все было напрасно. Ее тут же обвенчали с нищим музыкантом.
А после венчания король сказал:
— Не пристало жене нищего жить в королевском дворце. Можешь отправляться со своим мужем на все четыре стороны.
Нищий музыкант, не говоря ни слова, взял за руку молодую жену и вывел за ворота. Первый раз в жизни королевна пешком вышла из отцовского дворца.
Опустив голову, не глядя по сторонам, шла она вслед за своим мужем по каменистой пыльной дороге».
— Ее отец просто идиот, — встрял через какое-то время Раньери.
— Почему это? — Лесли удивленно воззрился на него поверх книги. Он сидел на краю кровати, где развалился на животе Диметрио.
— Потому что продал слишком хороший товар по невыгодной цене тому покупателю, которому он явно не по зубам.
— Что еще за товар? — возмутился Лесли. — Ты вообще читал эту сказку? Если уж выражаться твоими понятиями, то продал он ее очень даже выгодно.
— Почему? Потому что этот нищий музыкант и есть король Дроздобород? Но тогда, детка, это Дроздобород продешевил. На его месте я бы ради такой вздорной особы не прилагал столько усилий.
— Даже чтобы проучить? — ехидно поинтересовался Лесли. — Или, вернее будет сказать… отомстить за унижение?
— Я бы выбрал другой способ, чтобы сделать это, — задумчиво отозвался Раньери. — Без таких глобальных вложений в ущерб себе.
— Выходит, ты тоже мстительный?
— Конечно, — кивнул Диметрио. — Если бы я всегда спускал с рук кому бы то ни было что бы то ни было, то не добился бы ровным счетом ничего.
Лесли фыркнул и иронично заметил, прежде чем продолжить читать сказку:
— Ничего ты не понимаешь в детских сказках! К ним надо относиться не по-взрослому. Они преподают уроки, и из каждой такой сказки надо выносить свою мораль.
