Теперь я понимаю, что эксперименты над людьми было начинать рано. Надо понять систему, по которой вирус выбирает к какому организму присоединиться и дать силу, а какой уничтожить.

Вновь вернусь к животным. И торопить меня будет не кому. Оставлю в живых только образец № 89В, он на удивление адекватен»

Хм… так значит, я все же зря придал внутри себя человечности этому ученому. Нет. Он относится к людям, как к инструменту для достижения своей цели, лишь материал.

«15 января 1780 года.

Это прорыв! Я нашел то соотношение, которое было нужно и пусть где-то половина образцов не подлежит дальнейшему изучению, так как их жизнь приостановлена при введении препарата в кровь, но все же остальные имеют более твердые зачатки разума, близкие (а иной раз и превосходящие) человеческие.

Единственно, я не имею права позволять им заходить дальше… Нужно остановить это »

Последняя строчка читалась плохо, так как была перечеркнута несколько раз и тушь размазалась, не давая мне определить точно окончание первого предложения. Но все же общая мысль, выдержанная в этой записи наталкивала на определенные мысли, и они перекликались с одной строчкой из более ранних записей ученого.

«Определенный прорыв в системе, но нельзя все держать в своих руках вечно» - это что-то да значит. Может ли быть так, что ученый выдумал постулаты и правила для вампиров и оборотней, вогнав их в рамки, запугав сожжением тела или еще чем-то, так что те лишь следовали по заранее обговоренному пути? Ученый и его брат желали держать в своих руках бразды правления над вампирами и оборотнями, а значит им нужно было как-то поставить перед этими опытными образцами свою значимость наравне с божественной.

- Жан, - произнес я чуть слышно, но вампир тут же обернулся ко мне, - скажи мне, пожалуйста, кто именно стоит во главе совета старейшин? И на сколько лет он выглядит?..

29.

- Ален, неужто ты думаешь, что на самой верхушке сидит тот, кто не желает вампирам и оборотням блага? – удивился Жан, но встретив мой немного разозленный взгляд, ретировался. – Среди старейшин, как я их зову, есть один самый главный, слово которого весит больше, чем слова всех, вместе взятых. Он вроде Дина, так как его точный возраст я не знаю… но я даже предположить не могу, что этот вампир скрыл от нас столь важную для жизни наших рас информацию…

- Жан, вы же должны понимать, что ученый после всех передряг остался обычным смертным? Не будьте столь наивны… - я даже стал разговаривать иначе, будто повзрослел.

- Нет, но у нас есть информация, что его убил Питер, - проговорил Жан, чуть хмурясь. Некоторое время он смотрел на меня, не отводя взгляда, после чего проговорил, - Питер и есть самый главный… среди всех.

- Он выглядит взрослее, чем остальные?

- Ему вкололи вирус в возрасте 32 лет, - сказал мне директор Академии и вновь замолчал, переваривая информацию. – Все равно верится с трудом… Ох…

Я встал со стула и передал дневник в руки Жана, попутно спросив его:

- А сколько всего инфицированных вирусом?

- Около трех тысяч человек, - не моргнув отозвался парень.

- А много ли вампиров и оборотней, которые находятся на самой верхушке?

- Двадцать восемь человек, - тут же ответил Жан. – Ты к чему клонишь, Ален?

- Это не важно, - махнул я рукой, после чего взглянул на часы, висящие на стене, - Мне пора на лекцию. Да к тому же еще Уильяма надо разбудить…

- Кого? – удивился директор.

- Это мой студент, он остался ночевать у меня в комнате…

- Эх, Ален, Ален, - покачал головой Жан. – И с Ником, и с Демьяном, недавно еще Аристарха влюбил… еще и какой-то Уильям?

- Вы не о том подумали! – воскликнул я, краснея. – Он просто устал и…

«О том, о том» - хихикнула прежде затихшая шиза.

- Хотя по молодости я был такой же… Ладно, Ален, идите, куда вам нужно. У нас еще будет время поговорить, - кивнул он, позволяя мне покинуть его кабинет.

Прижавшись к двери спиной, набрав побольше воздуха в грудь, я улыбнулся и последовал вперед по коридору. В голове мелодично перекликалось сразу несколько песен, отчего мне стало грустно, ведь я уже давно не слушал свою любимую группу Lordi…

Когда я уже было, собирался по обыкновению спокойно пройтись к себе в комнату, увидел удаляющуюся со скоростью света спину Ника. Невольно брошенный взгляд в открытую дверь моей скромной обители многое объяснила: все-таки зря я оставил Уильяма в одиночестве, да и вообще привел к себе. Мог бы и отнести в медпункт, но не был я в том состоянии, чтобы бросить вампира на произвол судьбы в кабинете или где-нибудь в другом месте. А теперь очередной всплеск ревности от Ника мне обеспечен…

«Охохохо» - тихо пропел внутренний голос.

Прежде чем проследовать за рассерженным вампиром, я таки решил вернуться и разбудить спящего Уильяма.

- Уже проснулся, - проговорил он, потягиваясь и вылезая из-под одеяла. – Черт в одежде спал…

- Я просто уж не стал тебя раздевать… - ответил я, смотря на то, как вампир ловко надевает обувь (единственное, что я таки посмел с него стащить).

- И то верно, - проговорил он и, замолчал, повернувшись ко мне. – Спасибо. Я не знаю, что на меня вчера нашло…

- Не переживай. И знай, что я всегда на твоей стороне, - ласково улыбнувшись, произнес я.

Вскоре Уильям ушел и, когда я уже собирался нацепить на нос очки, взяв все нужные тетради, пойти учить студентов, в двери появился Ник. Он стоял, хмурясь, и его яркий цвет волос будто горел пламенным огнем, вместе с его злостью. Парень сложил руки на груди и смотрел на меня, не моргая.

«Значит, он ожидал, что я все-таки последую за ним», - подумал я, хмыкнув.