— Неужели?

— Перед выходом из дома ты не знаешь, что тебе сегодня предстоит, но убеждена, что все увиденное и услышанное будет восприниматься в пространстве и времени. Кроме того, ты можешь быть уверена, что к происходящим событиям будет применим закон причинности, — просто потому, что он составляет часть твоего сознания.

— Но мы могли быть созданы иначе?

— Да, у нас могли бы быть другие органы чувств. Мы могли бы иначе воспринимать пространство и иметь иное чувство времени. Помимо всего прочего, мы могли быть сотворены таким образом, чтобы не искать причин происходящих вокруг нас событий.

— У тебя есть примеры?

— Представь себе кошку, которая лежит на полу. Представь себе, что в комнату вкатывается мяч. Что сделает кошка?

— Я много раз пробовала такое. Кошка побежит за мячом.

— О'кей. Теперь представь себе, что вместо кошки в комнате сидишь ты. Если бы ты вдруг увидела вкатывающийся в комнату мяч, ты бы тоже сразу помчалась за ним?

— Прежде всего я бы посмотрела, откуда он появился.

— Да, будучи человеком, ты бы непременно захотела выяснить причину явления. Значит, закон причинности составляет неотъемлемую часть тебя.

— Это правда?

— Юм подчеркивал, что мы не можем ни почувствовать, ни доказать законы природы. Канта такая мысль смущала. Он считал, что может доказать абсолютную применимость законов природы, продемонстрировав, что на самом деле речь идет о законах человеческого познания.

— А маленький ребенок тоже обернется посмотреть, кто бросил мячик?

— Может быть, и нет. Но Кант утверждал, что разум ребенка разовьется полностью, только когда тот обработает достаточно много чувственного материала. Вообще говорить о «пустом разуме» не имеет смысла.

— Действительно, это какое-то странное понятие.

— Итак, мы можем подвести некоторые итоги. Согласно Канту, существует два вида обстоятельств, влияющих на восприятие человеком мира. С одной стороны, это внешние обстоятельства, о которых мы не имеем никакого представления, пока не ощутим их. Назовем их материалом познания. С другой стороны, это внутренние обстоятельства, действующие внутри самого человека, например, наше восприятие всего происходящего в пространстве и времени как явлений, подчиняющихся нерушимому закону причинности. Их мы можем назвать формой познания.

Альберто с Софией некоторое время сидели, молча глядя в окно. Внезапно София увидела на том берегу озера вынырнувшую из леса маленькую девочку.

— Смотри! — воскликнула София. — Кто это?

— Чего не знаю, того не знаю.

Девочка показалась всего на несколько секунд, а потом исчезла. София обратила внимание, что на голове у нее было надето что-то красное.

— Во всяком случае, мы не дадим отвлекать себя такими вещами.

— Тогда продолжай.

— Кант также указывал на существование четких пределов того, что человек способен познать разумом. Вероятно, можно сказать, что подобные пределы устанавливаются «очками» рассудка.

— Как так?

— Ты помнишь, что предшественники Канта обсуждали глобальные философские проблемы, например, обладает ли человек бессмертной душой, существует ли Бог, состоит ли все сущее из мельчайших, далее неделимых частиц и конечно или бесконечно мировое пространство?

— Да.

— Кант утверждал, что человек не может иметь достоверного знания по этим проблемам. Это не значит, что он отвергал подобную постановку вопросов. Напротив, если бы он вовсе отвергал такие вопросы, он бы вряд ли был подлинным философом.

— А что же он делал?

— Наберись терпения. В отношении глобальных философских проблем Кант считает, что тут разум действует за пределами возможностей человеческого познания. В то же время в человеческой натуре — или в человеческом рассудке — заложена неодолимая тяга ставить подобные вопросы. Но если мы, к примеру, спрашиваем, бесконечен или конечен космос, мы задаем вопрос о целом, сами являясь лишь крохотной его частицей, так что нам не дано когда-либо познать его во всей полноте.

— Почему?

— Когда ты надела красные очки, мы с тобой знали, что, по Канту, существует два источника нашего знания о мире.

— Чувственный опыт и разум.

— Да, материал для познания поставляют наши чувства, однако этот материал подправляется в соответствии со свойствами нашего разума, среди которых, например, стремление разобраться в причинах явлений.

— Например, почему по полу катится мяч.

— Хотя бы. Но когда мы интересуемся происхождением Вселенной (и обсуждаем возможные ответы на этот вопрос), тут наш разум как бы пробуксовывает. Ему не хватает материала для «обработки», у него нет опыта, на котором он мог бы отточить себя, поскольку мы никогда не ощущали всю необъятную действительность, частью которой являемся сами.

— Мы, так сказать, частичка вкатившегося в комнату мяча, а потому не можем знать, откуда он.

— Между тем человеческому разуму всегда будет свойственно задаваться вопросом, откуда прикатился мяч. Вот почему мы спрашиваем и спрашиваем, напрягаем все силы, дабы найти ответы на глобальные вопросы. Но мы так и не находим, за что бы уцепиться, не получаем точных ответов, потому что у разума нет почвы под ногами и он буксует.

— Спасибо, это ощущение я знаю очень хорошо.

— В отношении крупных вопросов, касающихся всего бытия, Кант показал, что по ним всегда будут существовать две противоположные версии ответов, в равной степени правдоподобные и неправдоподобные с точки зрения человеческого разума.

— Пожалуйста, примеры.

— Сказать, что у мира должно быть начало во времени, и сказать, что у него не было такого начала, одинаково правомерно. Но разум не в состоянии представить себе ни ту, ни другую возможность. Мы можем утверждать, что мир существовал вечно, однако может ли что-нибудь существовать, не появившись на свет? Теперь мы вынуждены принять противоположную точку зрения. Мы говорим, что, по всей вероятности, мир некогда возник, причем возник из ничего, — ведь если это не так, мы бы говорили лишь о переходе из одного состояния в другое. Но может ли что-нибудь возникнуть из нуля, а, София?

— Нет, обе возможности кажутся немыслимыми. Тем не менее одна из них должна быть верной, а вторая — ошибочной.

— Ты наверняка помнишь утверждение Демокрита и материалистов, что все сущее построено из наимельчайших частиц. Другие (в частности, Декарт) указывали на то, что протяженная действительность, вероятно, может делиться на все более мелкие части. Но кто из них был прав?

— Оба… и никто.

— Далее, многие философы указывали на свободу как на одно из главнейших качеств человека. В то же время нам попадались философы — например, стоики и Спиноза, — утверждавшие, что все согласуется с нерушимыми законами природы. Кант считал, что и об этом человеческий разум судить не в состоянии.

— Утверждать то или другое одинаково разумно и неразумно.

— Наконец, мы заходим в тупик, пытаясь с помощью разума доказать существование Бога. Рационалисты — в частности, Декарт — утверждали, что Бог обязан существовать хотя бы в силу того, что у нас есть представление о «всесовершенном создании». Другие — в их числе Аристотель и Фома Аквинский — приходили к выводу, что Бог обязан существовать, поскольку у всех вещей должна быть первопричина.

— А что считал Кант?

— Он отвергал оба эти доказательства. Ни разум, ни опыт не способны подтвердить существование Бога. Для разума его существование одинаково правдоподобно и неправдоподобно.

— Но ты начал с того, что Кант стремился спасти основы христианской веры.