— Да.

— Наша Земля образовалась вместе с Солнечной системой, то есть 4,6 миллиарда лет назад. Вначале это была раскаленная масса, но постепенно земная кора остыла. По данным современной науки, жизнь возникла около трех-четырех миллиардов лет тому назад.

— Это кажется совершенно неправдоподобным.

— Подожди высказывать сомнения, пока не услышишь всего остального. Во-первых, учти, что земной шар выглядел совершенно иначе, чем теперь. Поскольку на Земле не было жизни, в атмосфере не было и кислорода. Свободный кислород появился благодаря фотосинтезу растений. А отсутствие кислорода — крайне важный фактор. Дело в том, что появление органических веществ, из которых в свою очередь могла составиться ДНК, практически немыслимо в атмосфере, содержащей кислород.

— Почему?

— Потому что кислород легко вступает в химические реакции. И составные части молекулы ДНК просто-напросто окислились бы задолго до ее образования.

— Предположим.

— Вот почему мы вправе утверждать, что сегодня возникновение новых организмов невозможно — даже таких элементарных, как бактерия или вирус. Следовательно, абсолютно всё живое на Земле примерно одного возраста. Родословная слона столь же длинна, как и простейшей бактерии. Фактически можно сказать, что слон — или, предположим, человек — представляет из себя взаимосвязанную колонию одноклеточных организмов. Ведь в каждой самой малюсенькой клеточке нашего тела заложена абсолютно одинаковая наследственная информация, в ней содержится полное описание того, кто мы такие.

— Удивительно.

— Самая большая загадка живой природы заключается в способности клеток многоклеточного организма специализироваться на определенных функциях. Ведь каждая клетка не реализует все заложенные в ней наследственные свойства. Некоторые из этих свойств, или генов, как бы «включены», другие — «выключены». Клетка печени воспроизводит белки, отличные от нервной клетки или клетки кожи. Но и в клетке печени, и в нервной клетке, и в клетке эпидермиса содержится та же молекула ДНК, в которой записана вся информация об организме.

— Дальше!

— При отсутствии в атмосфере кислорода вокруг земного шара не было и защитного озонового слоя, иными словами, ничто не препятствовало проникновению сюда космического излучения. А это очень важно, поскольку такое излучение, по всей вероятности, и сыграло решающую роль в образовании первых сложных молекул. Благодаря космической энергии отдельные химические вещества начали сливаться в макромолекулы.

— О'кей.

— Уточняю: для образования сложных молекул, из которых состоит вся органическая природа, необходимо соблюдение по меньшей мере двух условий: в атмосфере не должно содержаться кислорода и необходим доступ излучению из космического пространства.

— Ясно.

— Однажды в «теплой лужице», или «первобытном бульоне», как его предпочитает называть современная наука, возникла чрезвычайно сложная макромолекула, обладавшая поразительной способностью делиться на две одинаковые части. Отсюда, София, и берет начало вся длинная цепочка эволюции. Слегка упрощая, можно сказать, что мы имеем дело с первым наследственным материалом, первой ДНК или первой органической клеткой. Она стала делиться, делиться и делиться, при этом с самого начала наблюдались мутации. Спустя бесконечно долгое время случилось так, что одноклеточные организмы соединились в более сложные многоклеточные, а там запустился и фотосинтез растений, благодаря которому была создана богатая кислородом атмосфера. Появление атмосферы сыграло двоякую роль: с одной стороны, смогли развиться животные, дышащие легкими, с другой — атмосфера защитила органический мир от вредоносного космического излучения. Ведь это излучение — которое, возможно, стало «искрой», необходимой для зарождения первой клетки, — было губительным для всего живого.

— Но атмосфера не могла появиться за один день. Как выжили первые организмы?

— Жизнь зародилась в первобытном «океане», который мы называем «первобытным бульоном». Там организмы были защищены от смертоносного излучения. Лишь значительно позже — после появления атмосферы — выползли на сушу первые земноводные. А что было дальше, мы уже говорили. Теперь мы сидим в лесной избушке и оглядываемся на эволюцию, которая заняла три или четыре миллиарда лет.

— И ты по-прежнему считаешь, что все произошло случайно?

— Нет, этого я не говорил. Как явствует из генеалогического древа, эволюция имела определенное направление. На протяжении многих миллионов лет создавались животные со все более сложной нервной системой, а затем и со все более крупным мозгом. По-моему, это не могло быть случайностью. А ты как считаешь?

— Я не верю, что человеческий глаз получился в результате чистой случайности. Тебе не кажется, что в том, чтобы мы могли видеть окружающий мир, заложен некий смысл?

— Эволюция глаза удивляла и Дарвина. Ему казалось нелогичным, чтобы такой тонкий и красивый орган, как глаз, развился лишь в результате естественного отбора.

София не сводила взгляда с Альберто. Ей вдруг пришла в голову мысль о странности того, что она живет именно сейчас, что это будет ее единственная жизнь и что ей не суждено когда-либо обрести новую. И у нее вдруг вырвалось:

— «Зачем же созидать? Один ответ: чтоб созданное все сводить на нет».

— Тебе негоже произносить такие слова, дитя мое, — строго посмотрел на нее Альберто. — Это речи дьявола.

— Дьявола?

— Или Мефистофеля, из гётевского «Фауста». «Was soil uns denn das ew'ge Schaffen! Geschaffeneszunichtshinwegzuraffen!»

— Но какой смысл он вкладывает в эти слова?

— Когда Фауст умирает — и оглядывается на свою долгую жизнь, — он торжественно провозглашает:

— Красиво!

— Но тут вступает дьявол. Как только Фаусту приходит конец, Мефистофель восклицает:

— Это слишком пессимистично. В таком случае первая цитата мне нравится больше. Хотя его жизнь подошла к концу, Фауст видел смысл в тех «следах борений», которые он оставил после себя.

— Не благодаря ли дарвиновскому учению об эволюции мы ощущаем себя участниками некоего великого процесса, в контексте которого приобретают значимость даже мельчайшие организмы? Мы — планета жизни, София! Мы — огромный корабль, плывущий во Вселенной вокруг пылающего Солнца. И в то же время каждый из нас — корабль, плывущий по жизни с грузом генов. Доставив свой груз в следующий порт, мы можем считать, что жили не напрасно. Ту же мысль высказал в стихотворении «Псалом II» Бьёрнстьерне Бьёрнсон: