Василий Шакерович помахал ручкой Язвицкому, стоящему на почтительном расстоянии с видеокамерой и, обняв «супругу», направился к автомобилю Язвицкий прицелил объектив — ему выпала честь стать хроникером семейных торжеств шефа.

Пристрастие Фистулина к съемкам было в общем-то объяснимо — он не имел возможности продемонстрировать современникам вырванные у жизни призы умопомрачительное богатство своих особняков, коллекцию машин, сногсшибательную роскошь принадлежащей ему женщины. Кое-какие видеоматериалы, тщательно отредактированные Фистулиным, попадали в руки завистников, повергая в состояние шоковой зависти. Учитывая, что видеопленка будет иметь рекламный характер, Инесса упаковала соблазнительное тело в невероятно узкий комбинезон из блестящей черной кожи, выгодно подчеркивающий формы, а сверху небрежно накинула распахнутое длинное манто из снежно-белой норки.

Когда шесть лет назад перспективный «деловой» с номенклатурным лицом подцепил сексапильную певичку, она жила в однокомнатной квартирке, снятой прижимистым патроном, и весила на десять килограммов меньше. Из бывшего достояния Инесса сохранила лишь упорно поддерживаемый имидж Мерилин Монро, с которой обнаруживала несомненное сходство.

«Прекрасная, трудно заполняемая пустота», — сказал кто-то из современников кинозвезды, имея в виду её безнадежно низкий коэффициент интеллектуальности. Василий Шакерович составил о своей пассии не более лестное мнение и это ему нравилось. Во-первых, она не пыталась лезть в его дела, во-вторых, довольствовалась имеющимся, обеспечивая Фистулину завидное «семейное положение». Она любила погулять, но позволяла теперь себе это лишь вдалеке от родины, всячески демонстрируя в российском окружении Василия свою горячую преданность.

Позируя для камеры, вертлявая блондинка с алым ртом выглядела потрясающе и, кроме того, умела выгодно «подать» супруга, наигрывая страстное влечение. Язвицкому, наблюдавшему объятия, поцелуйчики, заигрывания, хотелось плюнуть и выругаться — уж он-то знал, чего стоит этот балаган.

— Милый папик, ты что-то слишком распузатился… — шептала Инесса, нежно обнимая «супруга» за талию, для чего почти забралась под его дубленку. — Игрушка хорошенькая, только мне на фиг не нужна, — сказала, томно улыбаясь, то ли по поводу «джипа», то ли насчет предмета в штанах Фистулина, по которому скользнула ладонью.

— А что нужно? — По-деловому осведомился Шакерович, распахивая дверцу машины и предлагая даме сесть.

— Что и всем! — Подхватив полы шубы, Инна заняла место. — Посиди рядышком, драгоценный мой, поговорить надо.

Дав отбой Язвицкому, Василий Шакерович залез в машину. Он уже знал, что Инна консультировалась с адвокатом по поводу наследования имущества сожителя, и получила рекомендацию добиться незамедлительного перевода крупной суммы на её личный счет. Никто, однако, не мог предположить, сколько нулей благоразумно требовать от Фистулина. А сам он был не склонен к широким жестам, отстегивая бывшей «совдеповской» ещё жене и сыну скромные «алименты». Нюсеньке же и так перепадало слишком много. Единственным, что могло бы поднять её статус, была беременность, но здесь молодая женщина, слишком рано начавшая приобретать сексуальный опыт, потерпела полное фиаско. Не удивительно, что Фистулин все чаще подумывал о замене спутницы.

— Ну, чем порадуешь? — Покосился Фистулин на ярко подведенные черным «монровские» глаза и почему-то с отвращением подумал, что женщина, притязающая на статус супруги, не дееспособна.

— Хочу обеспечить себе и твоему ребенку спокойное существование.

— Ребенку?! — Шакерович напрягся. Инесса неоднократно заявляла о том, что согласна на вариант «суррогатного» материнства или даже приемного чада.

— Ведь у нас будут дети, козлик? Ты обещал что-нибудь придумать.

— Ну, не прямо сейчас! — С трудом сдержал ругательство Фистулин.

Ответ не понравился Инессе. Она не сомневалась, что «супруг» развлекается со своими грудастыми телками, но завести постоянную подружку он был явно не способен — ни по влечению души, ни по зову плоти. Но если только какая-нибудь девочка сообразит забеременеть, шансы Инессы упадут до нуля. Это практически могло случиться в любую минуту и затягивать неопределенную ситуацию было крайне опасно. Но прибегать к последнему средству очень не хотелось. В борьбе за привязанность Фистулина у Инессы оставался единственный козырь, которым можно было воспользоваться лишь в крайнем случае и с предельной осторожностью: она знала о «муже» очень много.

— Ты груб. Разве что-то изменилось? — Инесса призывно посмотрела в узкие хитрые глаза.

— Ничего. ты — моя подруга, об этом знают все. Но тебя волнует не штамп в паспорте, а мои бабки, верно? Тебе мало дворца в Испании, царской жизни, которую я устроил бывшей девке.

— Может, и тебе напомнить, в каком кабинете и под каким знаменем просиживал штаны товарищ Фистулин?

— Слушай, лапушка, — Фистулин примирительно взял её руку и посмотрел на подаренный им бриллиантовый перстень. — Все давно обговорено и подписано «треугольником». — Он изобразил широкую улыбку. — Тебе цацки, тряпки, прогулки в солнечные края, мне — работа и хорошее настроение. Вот эти елки, эта тачка, домик, шубки-колечки — все для души. Для поднятия боевого духа… Не порть мне праздник, зайка, не омрачай радость. Понятно, да?! Разгорячившись, Фистулин начинал жестикулировать руками, как рыночный торговец. — Сколько дел — голова трещит! Вчера вот сообщили, — друзья погибли.

— Кто еще? Про Сильвестра слыхала.

— В Ирландии разбились американские знаменитости — манекенщица Виталия Джордан и фокусник… как его там…

— Крис Флавин?! У них, говорят, роман… Е-мое! — охнула Инесса. Ты-то здесь при чем?

— Несимпатичные люди. Слишком много о себе понимают.

— Ты познакомился с Джордан, когда она была в Москве и поэтому не приехал ко мне?

— Естественно. — Фистулин с удовольствием закурил, пуская перед собой дым. — Все было схвачено. Мэр ждал куколку, но она оказала честь мне. Понимаешь, — мне!

— И что тебя не устроило? — Инна взяла сигарету и, не дождавшись пока увлеченный своими мыслями Фистулин даст ей прикурить, щелкнула зажигалкой.

— Ну вот, подумай сама: я подготовил условия нормальной сделки, американцы их нарушили. Меня подставили. Об этом заговорили все. Ну… из наших кругов, конечно. Сильвестр даже поздравление мне прислал, будет земля ему пухом. — Глаза Фистулина злобно сверкнули. — Это все сучонок Лесник растрепал.

— И тогда ты всем показал, какой крутой. — Инесса мгновенно смекнула, что полученные ею сведения могут оказаться дорогостоящими. Российские власти давно мечтали упрятать Фистулина в американскую тюрьму. Это было куда реальнее и надежнее, чем осуществить акцию правосудия в своем отечестве, где «крестный отец» находился под могущественной защитой. Такой поворот дел мог оказаться самым удачным и для Инессы, но после того, как на её банковском счете появятся полученные от Фистулина деньги. Если старик не раскошелится добром, придется поднажать, пригрозив запродать американцам сведения о гибели Джордан — цэрэушникам или мафиози. И те и другие только и ждут компромат на зарвавшегося московского бандита. — Зря ты в такое дело ввязался. Большой шум разведут, американское следствие…

— А у меня в исполнителях специально парнишка из нью-йоркских коллег поработал. Вот пусть его и ловят. Вместе с ихними паханами.

— Не думаю, что твоим коллегам в Штатах это очень понравится.

— Они, что, — патриоты, или, может, эту Джордан трахали? Сработано чисто… А здесь кому надо все уже сообщили.

— Ты растрезвонил о своем подвиге?

— Допустил своевременную утечку информации. Это же не просто акт вандализма — это красивая месть! В Москве знали, что я выслеживаю куколку, а теперь поймут, что мои руки обидчика везде достанут. — Василий Шакерович выбросил в окно сигарету и открыл дверцу. — Хватит заседать, кушать пора. На десять персон в «Русской избе» пир заказал, заботился, как родной.