Ножницы щелкали все громче, и вскоре из-за кустов жасмина появился садовник. Обрезал какой-то куст, подбоченился, разглядывая свою работу, повернулся ко мне. Его лысая голова с седыми кудряшками над ушами, и смешная борода волной, красный нос и прищур, как у Деда Мороза, показались мне знакомыми. Но откуда я его знаю? Неужели начала просыпаться память Вианты и скоро она полностью вытеснит личность Ольги? То есть я перестану существовать?

Нет, все не так. Чтобы понять, как же на самом деле, я прокричала:

– Эй, садовник, подойди сюда!

Он отыскал меня взглядом, склонил голову и засеменил, подволакивая ногу, и тут память проснулась: он – копия дворника Ивана Саидыча, который каждое утро скреб асфальт самодельной метлой. Он так же лыс, подслеповат и колченог, даже борода у него такая же – волной. Саидыч знал всех детей и дружил с ними, надтреснутым голосом желал доброго утра, когда они бежали в школу.

Дворник прихромал к беседке, приложил руку к груди и сказал знакомым скрипучим голосом:

– Безмерно рад, что вы вернулись, бэрри Вианта. Чем могу служить?

Враз ослабев, я села, разглядывая Саидыча. И что это значит? Простое совпадение? Или у здешних обитателей есть двойники в моем мире? Этот человек ничем не мог мне помочь и смотрел с тревогой.

– Хочу поблагодарить тебя за преданность и хорошую работу, – прохрипела я. – Ступай.

Садовник удивленно зашевелил бровями, кивнул и попятился, так и не сообразив, чего мне от него было нужно. Двойник Саидыча! Интересно, есть тут двойник Ольги? А двойник Эда? При мысли о том, что я могу обрести его снова, сердце заколотилось в груди. Наверное, не у каждого есть двойник, ведь людей тут, скорее всего, живет гораздо меньше.

Пока я размышляла, появилась Лииса с подносом, поставила его передо мной, подняла серебряный колпак:

– Фазаны, запеченные с яблоками и зеленью, все как вы любите. Розовые томаты, зелень. Лепешка из ржаной муки.

Сглотнув слюну, я уставилась на птицу с золотистой корочкой, покосилась на пару вилок с двумя длинными зубцами, лежащую на тряпичной салфетке, больше похожей на полотенце, с облегчением выдохнула, обнаружив фарфоровую емкость для мытья рук. Значит, они не придумали особых приборов для птицы.

Расправившись с птицей и закусив сладостями, которые Лииса принесла позднее, я попросила, чтоб она помогла мне дойти до спальни.

Когда солнце село и потянуло прохладой, под присмотром Лиисы я отправилась в спальню, где мне уже поменяли белье и возле кровати поставили трюмо с зеркалом и многочисленными шкатулками. На стене, по обе стороны окна, уже горели две свечи, пара запасных виднелась в миске, закрепленной на глухой стене.

Эти несколько часов вымотали меня так, что казалось, я усну в полете, падая на кровать.

Закрыв глаза, я подумала, что теперь точно сон закончится, когда проснусь, так и не узнаю, что же было дальше, лишусь прекрасного тела и снова буду тихонько умирать от неизлечимой болезни. Зато снова увижу Эдуарда. Наверное, я умру с его именем на устах…

Мне снился тревожный сон, какие часто случались в последнее время, когда у меня появился человек, которого я боялась потерять. Мы были, по-моему, в Испании, Эд все время ускользал, а я пыталась его найти, обращалась к прохожим по-английски, но они не понимали меня. Потом действие переместилось в этот мир, но я по-прежнему искала Эда в толпе крестьян, рыцарей, на каком-то приеме, уверенная, что он должен быть среди приглашенных.

Проснулась я среди ночи, открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Точно не в съемной квартире… Ага, понятно. Но почему сон не завершился? Ему давно пора закончиться!

Одна свеча потухла, вторая должна была вот-вот прогореть. Я поднялась, отмечая, что голова уже не кружится, взяла запасные свечи, первую поставила в подсвечник и, поджигая фитиль второй, подумала, что заснуть вряд ли получится – я бодра и свежа, этому телу требуется меньше времени, чтобы восстановиться. Почему бы не использовать это время с пользой и не просветиться, посетив библиотеку, ход в которую под лестницей?

Лииса упоминала каких-то нелюдей, которые рождаются на землях Ратона, ведьм, хотелось узнать, что же за орден магов, которому принадлежит Арлито-недоросток. Может, найду что-то типа сводов правил этикета, табель о рангах, чтоб хоть знать, как принято к кому обращаться. Еще было интересно, какое государственное устройство этих земель, велики ли мои владения. В общем, вопросов было непочатый край.

Натянув сиреневое платье-медузу, я попыталась застегнуть его сзади, у меня это не получилось, и пришлось идти в расстегнутом – все равно никто не видит. Перед тем как открыть дверь, я доковыляла к окну, выглянула: нигде в замке не горел свет. Настораживало, что по соседству комната Арлито, который наверняка следит за мной.

А это, Ольга, точнее Вианта, чистой воды паранойя. Видишь, воздух темно-сер и прозрачен, как перед рассветом, когда у всех самый крепкий сон. К тому же ты не собираешься делать ничего противозаконного.

В коридоре рука непроизвольно потянулась к стене в поисках выключателя.

Сейчас бы достать смартфон и погуглить, что это за мир. Как он называется, кстати? Что есть Беззаконные земли, ясно, а я где нахожусь? Какие тут технологии? Изобрели ли порох или еще из луков стреляют? А может, тут воюют только маги? Какие звери тут водятся? Далеко ли море (всегда мечтала возле него жить)? Кто такие нелюди?

В коридоре было темно – глаз выколи. Потихоньку я просочилась за дверь, и половица скрипнула под ногой. Замерев, я втянула голову в плечи, обернулась к трем дверям, на одной из которых отпечаталась моя трепещущая тень.

В одной руке зажав свечку, второй придерживаясь за стену, по короткому коридору я двинулась к лестнице, утопающей во мраке. Возле скамейки замерла, посмотрела на портрет, висящий справа от выхода на балкон: чернобровая носатая женщина, похожая на пиковую даму, какую чаще всего изображают на соответствующей игральной карте. Кто это? Моя маменька? Бабушка? Посмотришь на такую, и сразу ясно, кто в доме хозяин.

По ступенькам спускаться было легче – они не скрипели, и я не боялась, что привлеку чье-то внимание, да и за перила держаться удобнее, чем за стену. Уже на первом этаже вздрогнула от протяжного звука, будто бы кто-то медленно открывал дверь и тихонько скрипели несмазанные петли, но очень уж долго. Трудно было сказать, откуда именно он доносился и что это.

Вспомнив о нелюдях и прочей прелести, я села на скамейку, свечу задувать не стала. Если это человек, то он должен прийти на свет, проверить, кто это шастает по дому среди ночи.

Скрежет все длился и длился, и я не решалась вставать, не понимая, что это. Потом донесся хлопок – характерный «чпок» откупориваемой бутылки. И все. И тишина, лишь скребут ветви о стекло. Выдохнув, я обошла лестницу, высветила дверь в библиотеку, попыталась тихонько отворить ее, но не получилось – она душераздирающе заскрежетала, и из подвала дохнуло пылью.

Взору открылась библиотека: четыре стеллажа, теряющиеся в темноте. Ничего себе! Оказывается, я происхожу из рода начитанных людей!

Поднеся свечу к корешкам книг самого верхнего ряда, я двинулась вперед. Фолианты не были промаркированы и подписаны на корешках. Ну а что я хочу? Средневековье ведь! Кожаные, тисненные золотом переплеты, потрепанные, выцветшие. Внимание привлекла книга с обгорелым и не реставрированным переплетом, я взяла ее, открыла.

Язык походил на арабскую вязь, предложения писались справа налево, но я понимала каждое слово. Заглавие книги было вырвано с корнем, на вклеенной позднее странице написали скачущим почерком: «Труд сей принадлежит барону Вэалю, писцу Его Величества Базэлио Третьего, короля страны Изумрудов. Написан задолго до Войны Озера, точная дата неизвестна. Вероятнее всего, в восьмидесятые годы четыре тысячи двухсотого от Сотворения Мира».

Они думают, что знают все о Боге и сотворении мира, что ж, их право. И что мне больше всего хочется узнать? С чего начать познавать мир – с собственного рода или с географии? Или – с религиозного трактата, где прописаны местные законы кармы, которые выполняются тут же? Размышляя, с книгой под мышкой я брела вдоль стеллажей, пока не вышла к массивному дубовому столу с серебряным канделябром, в котором имелись три оплывшие, наполовину сгоревшие свечи. Возле печати и воска лежали желтоватые листы бумаги, из округлой чернильницы торчало перо. Интересно, смогу ли я им воспользоваться?