Но, к сожалению, им было особенно некогда придаваться постельным утехам, и как бы ни хотелось остаться в покоях лишь вдвоем, пришлось одеваться и спускаться к ужину, где Тому предстояло познакомить управляющего и остальных слуг с их новым лордом.
Так как младший супруг по сути занимал роль жены, ему и предстояло управлять огромным замковым хозяйством. Закупки продуктов, тканей, трав, варение мыла, изготовление новой одежды, распределение работы для прислуги – все это необходимо было держать под контролем. Кроме того, на младшего лорда ложились все обязанности, связанные с лечением вилланов. Конечно, в любой долине жили и травницы и знахарки, но во всех особо сложных случаях решение о применении того или иного средства приходилось принимать младшему лорду. Билл давно готовился к этой роли и хотел произвести хорошее впечатление на людей, которыми ему придется руководить.
Но и здешний прием не обрадовал молодого ассасина: слуги обоих полов, кучками расположившиеся по большому залу для приемов, лишь хмуро разглядывали его. Управляющий же, представленный, как Мариус Хэш, сверкал направо и налево фальшиво радужными улыбками. И пока он представлял обслугу, от его приторности Билла даже замутило.
Более того, когда на следующий день новоиспеченный лорд изъявил желание ознакомиться с книгами закупок, ему было предложено не волноваться и отдохнуть день-другой с дороги. И Билл окончательно понял, что за свой статус в этом замке ему придется воевать.
Но он не сразу осознал, что в своем сражении не найдет поддержки мужа, который считал, что враждебность и настороженность вилланов – это лишь боязнь всего нового, а нежелание вводить молодого лорда в курс дел – лишь забота о его благополучии.
Возможно, это и было так, но Билл не был бы собой, если бы все пустил на самотек. Тем более что инспекция его новых владений навевала на него тоску – замок находился в ужасающем состоянии. Солома в залах на полу лежала несвежая, из-за чего в ней завелись жучки и блохи, после приказа ее поменять оказалось, что вся солома, отложенная на замковые нужды, сырая и не может быть использована. Запасы тканей были истощены, полотенца и белье для кроватей превратились в вытертую ветошь, по углам и в укромных местах громоздились груды пыли и грязи, а про кухню Билл боялся и думать. Даже ему, с его неуемной энергией казалось, что разобрать завалы посуды и разложить имеющиеся продукты по местам он не сможет за ближайший год.
Ситуация осложнялась тотальным неподчинением прислуги, которой нравилось валять дурака под началом Хэша, никто не собирался выполнять муторные указания нового лорда. Билла не уважали, к его приказам относились с усмешками. Никто не решался перечить ему напрямую, но все исполняли сначала указания Хэша, а потом прикрывались ими, предлагая ассасину обращаться к управляющему. Малле приходилось несладко, но он не жаловался мужу. В конце концов, обустройство дома и уход за замком – это обязанность малле.
Нельзя было сказать, Том бросил малле на произвол судьбы, но со смертью Стоуна он понял, что по некоторым вопросам ему придется противостоять Биллу. Он больше не хотел давать ему свободу для вольностей, и тем более не хотел принимать решения сгоряча, руководствуясь только словами супруга.
Тома терзало странное чувство то ли недовольства, то ли недоверия… Как бы ни старался малле, но осадок от его выходки остался, разъедая Тома изнутри. Трюмпер понимал Билла, но чувствовал себя уязвимым и обманутым. Больше всего он бесился из-за вынужденности своих решений, малле просто поставил его перед фактом, не дал и слова вставить, он действовал за его спиной и даже не подумал извиниться или признать свою ошибку. И чем больше Том думал об этом, тем дальше эти мысли заводили его в тупик. Его сердце тянулось к мужу, душа замирала от восторга, который дарили его ласки, он хотел верить ему.
Но все чаще и чаще в его голове звучали слова Мариуса Хэша о том, что, как и женщины, младшие супруги хотят лишь управлять мужьями, для чего используют множество уловок, и хороший воин всегда должен разделять свою постель и свои решения и, выслушав доводы своей половины, поступать по-своему.
Билл даже примерно не мог понять, насколько подорвал доверие своего мужа к себе. В отличие от семьи Кирбит, где детей в первую очередь учили заботиться друг о друге, в семье Трюмперов мальчиков учили руководить. Выросший в семье, где всегда царило жестокое соперничество как между отцами, так и между ним и младшим братом, Том не научился легко прощать слабости тем, кто ему дорог. И сейчас он мучительно переживал осознание того, что кто-то может не подчиниться его решению, оспорить его или заменить своим.
И как любой недостаточно мудрый человек Том искал ответы не у Билла, а на стороне, обращаясь к чужому опыту, не понимая, что семейные проблемы невозможно разрешить в одиночку.
Ассасин же, чувствуя, как муж отдаляется от него, пытался быть к нему как можно ближе, прикасаясь, соблазняя и призывно улыбаясь. Если бы он только знал, что все его искренние порывы заставляли Тома сомневаться в нем, подозревать в обмане и желании усыпить бдительность! Но Билл не знал и только удивлялся, как сильно день ото дня менялся его муж.
Трюмперу уже казалось, что за десять дней пребывания в родном замке только дети не пожаловались на малле. Отовсюду на него сыпались упреки, что он позволяет вечно недовольному чем-то Биллу, не уважающему их уклад, перегружать слуг работой, оскорблять их и издеваться над ними. В то же время и в словах ассасина была правда: от соломы действительно воняло, еду, приготовленную на его кухне, после той, что подавалась у Кирбитов, есть было невозможно, да и грязь по углам имелась.
Том не знал, кому верить. Он запутался. И последней каплей, перевесившей чашу его терпения стали слова ассасина о плачевном состоянии его гардероба, необходимости закупить новые ткани и поручить швеям перешить несколько из его рубашек. И все было бы ничего, если бы Билл не затеял разговор об этом после особенно бурных постельных игр, когда муж обтирал его, даря нежные благодарные поцелуи.
У Трюмпера будто щелкнуло что-то в голове, волна разочарования накрыла его. Он сквозь зубы процедил, что его гардероб подождет до утра и, швырнув мокрую ветошь на ванный столик, улегся спать к малле спиной.
Он все понял! Билл решил пользоваться постелью, чтобы добиться своего! Ведь только вечером управляющий сказал ему, что отказал малле в выдаче денег на гардероб. Правда, он не уточнил, на чей, но сейчас для Тома это не имело никакого значения.
Он решил, что раз его супруг вздумал торговаться своей благосклонностью, то у него есть все возможности получить необходимое на стороне. Тем более что со дня приезда Мари, которая делила с ним постель до свадьбы, буквально не давала ему прохода. В отличие от малле, она была более опытной, хорошо знала вкусы своего хозяина и умела дарить ласки ртом.
И это было то, о чем только и мог думать Том, глядя на мужа. Он представлял себе, как пухлые губы Билла обхватывают его член, как ловкий язык облизывает его мошонку и скользит по стволу. Но попросить что-то столь развратное и недопустимое для благородного лорда Трюмпер стеснялся, он боялся обидеть малле и отдалиться от него еще больше.
И надо же было так совпасть, что как раз на следующий день после неудавшегося разговора о гардеробе, малле потребовалось отбыть в деревню к больному мальчику.
