В конце 2006 года Ли увлекся сейлемскими ведьмами; он сделал их темой своей следующей коллекции. Его мать исследовала семейную историю своих предков, Динов, и нашла некую Элизабет Хау, жившую в Массачусетсе. Соседки обвинили ее в колдовстве; в июле 1692 года ее повесили. В декабре Маккуин съездил в Сейлем, чтобы лучше узнать историю так называемой «ведьминской истерии», эпизода, во время которого погибло двадцать невинных жертв. В путешествии Ли сопровождали его помощница Сара Бертон, журналист Сара Моуэр, которой американский Vogue поручил написать статью о подготовке коллекции, и его американский друг, занимавшийся связями с общественностью, – Керри Юманс. «Он был похож на настоящего ученого, который всесторонне исследует предмет, – вспоминает Керри. – Он был очень серьезен и сосредоточен. Мы ходили в библиотеки в окрестностях Сейлема; он читал документы, относящиеся к судебным процессам, и каждый день звонил маме и рассказывал о том, что он увидел».[887] После посещения Музея сейлемских ведьм Ли поехал в Топсфилд, где положил букет цветов к надгробному камню Элизабет Хау и позировал для фотографии. «Ли был замечательным спутником, очень веселым и быстрым, – говорит Элисон Д’Амарио, бывший директор образовательного отдела Музея сейлемских ведьм. – Себя он точно не воспринимал всерьез, хотя серьезно отнесся к судьбе своей родственницы и других жертв процессов. Кульминацией того дня и хорошей иллюстрацией настроения Ли стало Старое сейлемское кладбище. Когда ему показали могилу Джона Готорна, судьи, который судил сейлемских колдуний, он наступил на надгробную плиту – как он сказал, от имени Элизабет Хау».[888]
Коллекцию In Memory of Elizabeth Howe, Salem, 1692 («В память Элизабет Хау, Сейлем, 1692») Маккуин показал 2 марта 2007 года на стадионе в пригороде Парижа. Показ открывался проекцией бледных лиц трех молодых женщин и шепотом из динамиков: «Я открываю тебе свое сердце. Я открываю тебе свою душу. Я открываю тебе свое тело». Модели ходили по линиям кроваво-красной пентаграммы, начерченной на черной сцене перед гигантским экраном, на котором показывали фильм, снятый Маккуином. В фильме фигурировали саранча, совы, головы, гниющие до черепов, пламя, кровь и голые девушки. Над сценой висела огромная черная перевернутая пирамида. Общий эффект модного показа, похожего на красиво исполненный сатанинский ритуал, показался многим очевидцам чрезмерным. Когда редакторы Vogue увидели коллекцию, они «решили, что она слишком мрачная, и отменили статью [о поездке в Сейлем. – Э. У.], – вспоминает Керри. – Его муза вела его куда нужно, и ему плевать было и на американский Vogue, и на статью».[889] Бриджет Фоли из журнала W назвала показ «отрыжкой моды»,[890] а Арчи Рид решил, что показ «стал началом его прощания».[891]
Во время подготовки к показу Ли узнал, что его стилист Кэти Ингланд решила уйти из компании McQueen, потому что Кейт Мосс, которой поручили создать ряд костюмов для фирмы Topshop, предложила ей выгодное место в сети. Маккуин воспринял известие тяжело и какое-то время злился на Мосс за то, что она сманила одну из самых верных его служащих и подруг. «Кейт пусть катится куда подальше, – говорил он Арчи, снимая фотографию Кейт со стены в своем кабинете. – Ради нее я подвергал себя опасности, а она даже спасибо не сказала».[892]
В апреле 2007 года Изабелла пригласила Маккуина в «Хиллз» на выходные. Она была слаба как физически, так и психически. В довершение ко всему у нее обнаружили рак яичников, и ей предстояла операция. Но ей хотелось сделать приезд старого друга памятным событием. Перед приездом Маккуина она сама повесила его фотографию в большом зале, под портретом дедушки Детмара кисти Огастеса Джона. Она попросила кухарку приготовить особенные блюда, в число которых входил сорбет из свеклы, нежный мусс из анчоусов с лимоном, а на горячее – арктического гольца с шафрановым пюре под соусом сальса верде. Но когда приехал Маккуин, который к тому же привез с собой нескольких приятельниц-женщин, он сразу же заперся в своей комнате. Он отказался от деликатесов, приготовленных специально для него, и попросил у кухарки дать ему сыра чеддер. «Он лежал в постели совершенно упоротый, – вспоминает Детмар. – И это оказалось тяжело для Иззи. Все у нее шло не так, и грустно, что Александр этого не понимал и не взял себя в руки хотя бы ненадолго. По-моему, его поведение стало для нее последней соломинкой».[893]
Позже Маккуин рассказал о своем визите; по его словам, у них с Изабеллой состоялся разговор, который продолжался три часа. «Мы примирились друг с другом», – многократно повторял он, может быть стараясь убедить в этом самого себя. Он сказал Изабелле, что она хорошо выглядит, а потом спросил: «Ты ведь не говоришь о смерти, правда?» – «Нет, нет», – ответила она. «А ловко она меня одурачила, да? – спрашивал он позже. – Она знала, что делает, убедила меня, что отлично себя чувствует и худшее позади».[894]
В течение последующих двух недель Изабелла посылала множество все более отчаянных писем модному критику Сьюзи Менкес. Изабелла приглашала ее в «Хиллз» одновременно с Маккуином, но Сьюзи не смогла приехать. «Иззи показалась мне очень одинокой; она была разочарована тем, что Ли так ее подвел и не поддержал ее», – сказала Сьюзи.[895] 5 мая, находясь в поместье «Хиллз», Изабелла выпила гербицид, тот же самый, с помощью которого в 1977 году покончил с собой отец Детмара. Ее сестра Лавиния, вернувшись из магазина, застала Изабеллу в ванной, где ее рвало. Потом Иззи призналась ей, что приняла яд. Лавиния позвонила Детмару; тот велел ей вызвать скорую помощь. Изабеллу увезли в больницу в Глостере, где через два дня она скончалась. Ей было сорок восемь лет. Маккуин узнал о произошедшем от своего друга Шона Лина, когда они оба были в Риме.
Маккуин был совершенно опустошен. Он полетел в Великобританию в таком подавленном состоянии, что сразу же начал посещать медиумов в попытке связаться с Изабеллой. Салли Морган, бывший медиум принцессы Дианы, вспоминает, как Маккуин явился к ней через два дня после смерти Изабеллы. «Когда она [Изабелла. – Э. У.] ушла, для него это было равнозначно потере руки или ноги – странное чувство…» Медиум сказала Ли, что вошла в контакт с Иззи, и уверяла, что он был поражен некоторыми подробностями, которые она ему передала. «Он был очень подавлен ее уходом и тем, как она это сделала, – тем, что она покончила с собой с помощью яда, – говорит Морган. – Он получил от меня большое утешение, так как убедился в том, что Иззи действительно говорила со мной».[896]
Когда Ли вернулся домой и рассказал Арчи Риду о внеземном контакте с Изабеллой, Арчи вначале был настроен скептически. «Я не хотел, чтобы Салли Морган вешала ему лапшу на уши, поэтому сам договорился о встрече с ней, – вспоминает Арчи. – Она рассказала мне такие вещи, которые не могли бы знать посторонние. По ее словам, она [Иззи. – Э. У.] стояла рядом со мной, и губы у нее были накрашены ярко-красной помадой – Иззи всегда красилась ярко-красной помадой «Шанель». Иззи велела мне: «Будь осторожен», потому что, по-моему, она заранее знала, что случится».[897]
Костюм для похорон Изабеллы, для ее последнего «выхода в свет» Детмар попросил выбрать дизайнера шляп Филипа Трейси. Филип знал: сама Иззи наверняка захотела бы, чтобы наряд для нее выбирал ее старый друг Александр, поэтому он позвонил ему и договорился о встрече в квартире супругов Блоу на Итон-сквер. Там двое друзей, когда-то соперничавшие за внимание Изабеллы, выбрали светло-зеленое кимоно от Маккуина и шляпу Трейси, сшитую из фазаньих перьев, в которой ее должны были кремировать. Кроме того, Ли отрезал локон с головы Изабеллы; позже он вставил его в кольцо. Филипа его поступок покоробил; ему казалось, что нужно было спросить разрешения у сестры Изабеллы.
