Однако вскоре отношения начали портиться из-за паранойи Маккуина. Ли постоянно выяснял у нового бойфренда, как тот к нему относится, а однажды, уехав в Нью-Йорк, Ли нанял частного детектива для слежки за Гленном. «Стоит паранойе проснуться, как она начинает разрушать, – сказал Гленн. – Помню, однажды, вскоре после того, как мы начали встречаться, мы пошли на прием, где были братья Чепмен и Вивьен Вествуд. Неожиданно он взвился и уехал домой, а когда я вернулся, он выгнал меня на улицу, потому что решил, что я запал на другого парня».
Их отношения продолжались три года, но часто случалось, что Маккуин вышвыривал Гленна из дому посреди ночи. После такого они не виделись месяцами, но потом их снова тянуло друг к другу. «Все было ужасно непостоянным, – говорит Гленн. – Почти как пристрастие к наркотикам. Мы никак не могли оставить друг друга в покое, но наше влечение было пагубным».
Однажды Ли сказал Гленну, что они идут за покупками, – он хотел, чтобы бойфренд купил ему подарок. «Он повел меня в Boucheron [ювелирный магазин на Бонд-стрит. – Э. У.] и хотел, чтобы я купил ему кольцо с бриллиантом на мизинец, которое стоило 2500 фунтов. Он знал, что денег у меня нет; чтобы купить кольцо, мне пришлось взять кредит… То же самое произошло, когда он снял для нас отель на Фиджи. Сказал, что, если я не оплачу свою долю, которая составляла 3000 фунтов, я не поеду, а если я не поеду, значит, между нами все кончено. За то время, что я провел с ним, я накопил огромные долги по кредитной карте. Для него я был дичью, я все время должен был доказывать, что люблю его».
Отношения подпитывались их общей любовью к наркотикам. «Он ненавидел мир моды за то, что там его познакомили с кокаином», – считает Гленн. Кокаин был везде – в студии Маккуина, когда он работал, иногда в ресторанах, во время ужина, и дома, на Кадоган-Террас. Потом они мешали наркотик с алкоголем и сильнодействующим снотворным; такой коктейль врачи считают особенно вредным и опасным. «Иногда мы не вылезали из спальни по два дня кряду, это было безумие, – вспоминает Гленн, который больше не прикасается к наркотикам. – Для него наркотики стали способом бегства».[869]
Несмотря на постоянные запои и загулы, коллекции Маккуина становились все лучше и лучше. Он постоянно обращался к кинематографу как к источнику вдохновения. Фильм Питера Уира 1975 года «Пикник у Висячей скалы» об исчезновении группы школьниц с учительницей вылился в коллекцию It’s Only a Game («Это только игра»), в которой критики отмечали «его характерный отточенный крой и кукольные силуэты». Маккуин показал коллекцию в Париже 8 октября 2004 года. Финальная часть показа, тщательно поставленная хореографическая миниатюра, изображающая игру в «живые шахматы», отсылала к фильму «Гарри Поттер и философский камень». Показ заканчивался под песню Элвиса Пресли Suspicious Minds, в которой есть строка: «Мы не можем больше быть вместе». Песня также намекала на стремление Маккуина бежать от действительности.
Ссылки на такие разные фильмы, как «Королева Марго» Патриса Шеро и «Ненависть» Матье Кассовитца, нашли выражение в коллекции мужской одежды Маккуина, которую он показал в Милане в январе 2005 года. А фильм Хичкока «Человек, который слишком много знал» дал название элегантной коллекции, показанной в марте того же года. Влияние на нее оказали и другие фильмы Хичкока – «Головокружение» и «Марни». «Можно без труда представить Дорис Дей, Ким Новак и Типпи Хедрен в серых костюмах от Маккуина, с прилегающими юбками и жакетами, с подчеркнутой талией, или в коротких черных пальто с клиновидной спинкой», – писали во французской прессе.[870] В мае 2005 года Маккуин объявил, что приступает к созданию линии спортивной обуви для фирмы Puma. Одни кроссовки, которые он назвал My Left Foot Bound («Прыжок с левой ноги»), включали слепок с левой ноги дизайнера, видный через прозрачную стельку. «Немного в духе Дэмьена Херста, правда? – спрашивал он. – То есть странновато. Просто «милые» вещи не для меня».[871] В июле он запустил серию сумок, в том числе модель под названием «Новак» в честь кинозвезды, сыгравшей в фильме «Головокружение». В начале 2006 года Маккуин объявил о запуске линии одежды под маркой McQ, более доступной по цене и рассчитанной на молодежь. «Новая коллекция – ответвление от основной линии», – признавался он.[872] Ли всегда тянуло к бунтарям, анархистам и мученикам. В июле 2005 года в программе Today на канале Radio 4 его попросили принять участие в выборе величайшей картины Великобритании. Маккуин назвал картину Поля Делароша 1833 года «Казнь леди Джейн Грей». Королева, правившая всего девять дней, изображена за несколько мгновений до того, как ее обезглавят. Эта же картина легла в основу его коллекции Givenchy в июле 1999 года. По его словам, в этом произведении из Национальной галереи его особенно привлекла тема. «Она производит очень сильное впечатление, очень меланхолична, очень подходит мне по характеру… Джейн изображена в камере лондонского Тауэра, с повязкой на глазах. Ее вот-вот казнят… Цвет просто гениален. Она… похожа на ангела, она неземная. На ней белое атласное платье фасона «герцогиня»; несмотря на то что она вот-вот умрет, она стоит с прямой спиной… Картина довольно тяжелая; хочется запрыгнуть туда и спасти ее… ей сочувствуешь всей душой. Лично для меня картина олицетворяет… правительственный террор, поэтому я считаю, что это не просто красивое произведение искусства. У нее важное политическое значение».[873]
Желание защищать проявилось у Маккуина чуть раньше, когда, 15 сентября 2005 года, в «Дейли миррор» появилась статья под названием «Кокаиновая Кейт». В газете намекали на то, что 31-летняя модель Кейт Мосс за сорок минут употребила пять дорожек наркотика. Мосс и ее тогдашнего спутника Питера Доэрти, лидера группы Babyshambles, снимали скрытой камерой в звукозаписывающей студии на западе Лондона. После выхода статьи Мосс отказали такие фирмы, как Burberry, H & M и Chanel, она потеряла миллионы фунтов в перспективе; в британской прессе ее называли безответственной матерью и упрекали в том, что она подает плохой пример девушкам-подросткам. Намекали даже на то, что ее могут лишить родительских прав на двухлетнюю дочь, Лайлу Грейс, отцом которой является редактор журнала Dazed & Confused Джефферсон Хак. Однако официально Кейт Мосс не предъявили никаких обвинений. Маккуин возмутился тем, что он считал современной «охотой на ведьм». В октябре, выйдя на подиум в конце показа коллекции Neptune («Нептун»), он не скрывал своих чувств. На нем была футболка со словами: «Кейт, мы тебя любим». «Она не первая и не последняя представительница мира моды, которая употребляет кокаин, – сказал он. – А ведь она сделала для лондонской моды больше, чем кто-либо другой! Пойдите в редакции газет, загляните в тамошние туалеты. Черт побери, кокаина там больше, чем во всей Колумбии!»[874] Маккуин выразил свою солидарность с Мосс и в следующей коллекции, Widows of Culloden («Каллоденские вдовы»). 3 марта 2006 года в конце дефиле Кейт Мосс появилась в виде голограммы внутри стеклянной пирамиды под музыку Джона Уильямса из фильма «Список Шиндлера» – красивый дух, закутанный в эфирное шифоновое платье, мерцающая, как мираж. Мосс позже вспоминала, как Маккуин рассказывал ей о своем замысле. «Он сказал: «Я вот что придумал. Хочу, чтобы ты восставала, как птица феникс, из огня».[875] Фильм, снятый Бейлли Уолшем, стал своеобразным признанием в любви к модели, которую Маккуин называл «женским вариантом меня самого».[876] Керри Юманс вспоминает, как вскоре после прибытия на место Ли спросил его, видел ли он голограмму. «Когда я ответил, что не видел, он позвал меня в зал и посадил рядом с собой. Мы сели, посмотрели голограмму; он очень растрогался. И на самом показе многие зрители не могли сдержать слез».[877] В коллекцию, темой которой стало Каллоденское сражение, последняя битва в ходе якобитского восстания в Шотландии в 1745 году, входило в том числе платье, сшитое целиком из фазаньих перьев. Другие платья были сшиты из тартана цветов клана Маккуин; на одной модели было красивое платье из кремового шелка и кружев; из-под изящно вышитой кружевной вуали, закрывающей голову, торчали длинные рога. Маккуин не забывал о своих шотландских корнях, о которых ему рассказывала мать. «Я хотел начать с креста, и крест – мое наследие… В своей основе коллекция роскошна, романтична, но в то же время сурова и меланхолична. Она была мягкой, и все же в ней ощущается налет холода, покалывание льда на кончике носа».[878]
