Все бросились к бедняжке, но, увы, поздно. Старуха Ю, обезумев от горя, всячески поносила и кляла виновника несчастья. Возмущенный Цзя Лянь кликнул слуг, приказал связать Лю Сянляня и препроводить в ямынь. Но Эрцзе сказала:

– Никто ее не принуждал. Она сама лишила себя жизни по собственному желанию. Так что пользы теперь отправлять человека в ямынь? Только неприятности наживать!

Цзя Лянь поколебался с минуту и велел Лю Сянляню поскорее убраться вон. Но тот не спешил уходить, вытер слезы и произнес:

– Такая смелость поистине достойна восхищения! Ничего подобного я и представить себе не мог. Не суждена мне, ничтожному, такая жена!

Рыдая, он позвал слуг, велел им купить самый дорогой гроб и ждал, пока покойную, обрядив, положат в него. После этого он попрощался и вышел. Миновал ворота и побрел куда глаза глядят, не переставая думать о Саньцзе:

«Какая красивая, какая незаурядная девушка! Сколько стойкости и решимости!»

Он шел, терзаемый раскаянием, как вдруг ему почудился звон женских украшений. Саньцзе с мечом в одной руке и свитком в другой приблизилась к нему.

– Уже пять лет, как я, безумная, люблю вас, – проговорила Саньцзе. – Но вы оказались столь бесчувственным! И пришлось мне поплатиться жизнью за свою любовь! Нынче бессмертная Цзинхуань мне повелела отправиться в область Небесных грез и предстать перед ней. Но, прежде чем расстаться навеки, я решила явиться вам на мгновение.

Из глаз ее полились слезы, омочив одежды Лю Сянляня. Лю Сянлянь протянул к ней руки, пытаясь удержать, но девушка отстранила его и медленно удалилась.

Сянлянь вскрикнул и очнулся. Он не мог понять, сон это или явь. Протер глаза и увидел храм, а на его ступенях – грязного даоса – он ловил вшей на одежде.

– Что это за место, учитель? – почтительно кланяясь, спросил Лю Сянлянь.

– Название этого места мне неизвестно, – смеясь, отвечал даос, – я здесь случайно, остановился передохнуть.

На Лю Сянляня вдруг повеяло ледяным холодом; он выхватил меч и, взмахнув им, словно обрубил десять тысяч нитей, связывающих его с суетным миром, после чего опустил голову и покорно последовал за даосом.

Если хотите узнать, что было дальше, прочтите следующую главу.

Итак, Саньцзе лишила себя жизни. Нечего и говорить о том, как горевали старуха Ю, Эрцзе, Цзя Чжэнь и Цзя Лянь.

Лю Сянлянь был потрясен до глубины души. Только теперь он испытал всю силу любви к Саньцзе и будто умом тронулся. Однако даос несколькими холодными словами погасил его страсть. Лю Сянлянь обрил голову и следом за безумным монахом отправился странствовать по свету. Но об этом мы рассказывать не будем.

Тетушка Сюэ была занята приготовлениями к свадьбе Лю Сянляня, покупкой дома и необходимой утвари, выбором счастливого дня для переезда невесты в дом жениха. Хоть этим хотела она отблагодарить Лю Сянляня за спасение сына.

Вдруг прибежал мальчик-слуга с криком:

– Ю Саньцзе покончила с собой!

Девочки-служанки помчались к тетушке Сюэ. Та, не зная причины, принялась охать да вздыхать, теряясь в догадках. Пришла из сада Баочай.

– Дитя мое, какое горе! – воскликнула тетушка Сюэ. – Ведь третья барышня была помолвлена с Сянлянем и вдруг покончила с собой. С чего бы это? А сам Сянлянь исчез. Уму непостижимо!

Баочай не приняла близко к сердцу эту печальную новость, только сказала:

– Недаром говорит пословица: «Утром ясно, вечером пасмурно, утром счастье, вечером – горе». Так уж, видно, было им суждено в прежней жизни! Жаль, конечно, что не пришлось вам отблагодарить Сянляня. Невеста умерла, жених исчез, и теперь остается лишь предать дело забвению. Скоро двадцать дней, как старший брат вернулся из Цзяннани, надо подумать, как распродать привезенные им товары. И приказчиков отблагодарить. Несколько месяцев кряду они, не жалея сил, помогали брату. Неплохо бы устроить для них угощение. Не то нас обвинят в неблагодарности.

Пришел Сюэ Пань. Лицо его было мокро от слез.

– Мама, ты слышала про Саньцзе и Сянляня? – вскричал он, всплеснув руками.

– Только сейчас узнала, – ответила тетушка Сюэ, – мы с Баочай как раз говорим об этом.

– А что Сянлянь ушел с каким-то монахом, ты тоже знаешь? – спросил он.

– Это совсем уже странно! – промолвила тетушка Сюэ. – Я считала господина Сянляня человеком разумным. Как же мог совершить он подобную глупость?! Вы с ним все же друзья, родных у него здесь нет, и твой долг его разыскать. Где-нибудь они с монахом в ближайшем храме или кумирне, уйти далеко не могли.

– Напрасно вы так думаете! – усмехнулся Сюэ Пань. – Едва узнав об исчезновении Сянляня, я вместе со слугами бросился на поиски, но его и след простыл. Кого только я ни спрашивал, никто его не видел.

– Как знать, быть может, Сянлянь нашел надежное пристанище. Главное, что свой долг ты выполнил, искал где только можно, а теперь пора заняться торговлей и подумать о собственной женитьбе. Ведь у нас в семье нет главы, обо всем надо самим заботиться, каждую мелочь предусмотреть. Вот и сестра говорит, что вернулся ты давно, а товары так и лежат непроданными. И приказчиков мы до сих пор не отблагодарили, а они проехали с тобой добрых две-три тысячи ли, сил не щадили, а сколько тягот и опасностей испытали!

– Ты права, мама, – согласился Сюэ Пань. – Сестрица очень предусмотрительна! Но у меня самого голова пухнет от дел. Последние дни как раз рассылал товары по лавкам. А тут еще эта история с Лю Сянлянем! Давайте сейчас же выберем день и разошлем приказчикам приглашения.

– Делай как знаешь, – сказала тетушка Сюэ.

Не успела она это произнести, как появился мальчик-слуга и доложил:

– Старший управляющий господин Чжан прислал два сундука с вещами и велел передать: в сундуках личные вещи господина, в список товаров не включены. Сундуки стояли за множеством тюков, и вытащить их было невозможно, пока не разгрузили весь товар. А разгрузили только накануне. Потому и запоздали с присылкой сундуков.

В это время слуги втащили в комнату сундуки из пальмового дерева.

– А-а-а! – вскричал Сюэ Пань. – Как же я забыл! Ведь тут подарки для тебя, мама, и для сестрицы! Спасибо, что приказчик их прислал! Сам бы я ни за что не вспомнил.

– Благодарю тебя, – насмешливо произнесла Баочай. – Хорошо, что ты упаковал наши подарки отдельно, не то пришлось бы ждать конца года! Теперь я вижу, как ты внимателен!

– Не иначе как в пути у меня вытряхнуло память! – отшутился Сюэ Пань. – До сих пор не могу в себя прийти!

Все рассмеялись, а Сюэ Пань приказал девочке-служанке:

– Скажи слугам, чтобы оставили вещи в комнате.

– Что же там, в этих сундуках, так тщательно упакованных и перевязанных? – поинтересовалась тетушка Сюэ.

Сюэ Пань приказал слугам открыть один сундук. Чего там только не было! И шелка, и атлас, и сатин, и парча, всякие заморские вещицы для обихода.

– Во втором сундуке – все для сестренки, – сказал Сюэ Пань и открыл крышку.

Заглянув внутрь, женщины увидели кисти, тушь, писчую бумагу, мешочки для благовоний, четки, веера, подвески для вееров, пудру, помаду. Были там самодвижущиеся человечки, застольные игры, наполненные ртутью фигурки – положишь такую фигурку, а она поднимается; фонарики, кукольный театр в ящике, обтянутом черным шелком, и небольшая глиняная статуэтка – изображение Сюэ Паня. Сходство было так велико, что Баочай от восторга утратила интерес ко всему остальному. Держа статуэтку в руке, она смотрела то на нее, то на брата и хохотала.