Вдруг появилась Цювэнь. Служанки справились о ее здоровье, предложили сесть и сказали:

– Отдохните немного, барышня, пока госпожи обедают. А как только уберут со столов, пойдете с докладом!

– Я не чета вам, чтобы ждать, – с улыбкой произнесла Цювэнь и направилась в зал. Однако Пинъэр попросила ее не ходить.

Цювэнь обернулась и, только сейчас заметив Пинъэр, спросила:

– Ты что, сюда в сторожа нанялась?

Она подошла к Пинъэр и села рядом.

– Зачем пришла? – осведомилась Пинъэр.

– Спросить, когда выдадут деньги за месяц на Баоюя и нас самих, – ответила Цювэнь.

– Неужели это так важно? – покачала головой Пинъэр. – Послушай меня, скажи Сижэнь, чтобы никого сюда больше сегодня не посылала. На все будет отказ.

– А в чем дело? – удивилась Цювэнь.

Пинъэр и служанки, перебивая друг друга, стали рассказывать о том, что здесь недавно произошло.

– Они ищут, к чему бы придраться, – говорили женщины, – чтобы кого-нибудь наказать в назидание остальным. Зачем же лезть на рожон? Придерутся к вам, да еще и накажут, а старая госпожа и госпожа Ван расстроятся. Если же все обойдется, опять-таки станут говорить: к одним придираются, другим потакают. Потакают тем, кому покровительствуют старая госпожа и госпожа Ван, чтобы выслужиться за счет слабых и беззащитных. Подумать только! Дважды барышня Таньчунь отказалась выполнить просьбу второй госпожи Фэнцзе, и никто не посмел ей перечить!

Цювэнь высунула язык и воскликнула:

– Какое счастье, что барышня Пинъэр меня предостерегла, не то я, как говорится, угодила бы носом в золу![124] Пойду предупрежу остальных, пока не поздно!

Вскоре после ее ухода принесли обед для Баочай. Пинъэр взяла у служанки короб с блюдами и направилась в зал, чтобы прислуживать за столом.

Наложница Чжао уже ушла. За столом друг против друга сидели Баочай, Таньчунь и Ли Вань. Баочай – лицом к югу, Таньчунь – к западу, Ли Вань – к востоку.

Служанки, за исключением самых близких и доверенных, не осмеливались входить в зал, стояли на террасе, ожидая, когда их позовут, и рассуждали между собой:

– Лучше не наживать себе неприятностей и делать все, что прикажут, чтобы нас не считали бессовестными! Уж если тетушке У досталось, то что говорить о нас?

Так, тихонько переговариваясь, они ждали окончания обеда, чтобы доложить о своих делах. Из зала доносилось лишь легкое покашливание, ни звона чашек, ни стука палочек слышно не было.

Спустя немного девочка-служанка отодвинула дверную занавеску, две другие служанки вынесли стол, а три служанки принесли из чайной полоскательницы.

Затем в зал вошли служанки, которые убрали тазы для мытья рук и унесли полоскательницы, после чего Шишу, Суюнь и Пинъэр принесли три чашки чая.

Наконец на пороге появилась Шишу и приказала девочкам-служанкам:

– Ждите здесь, мы поедим, а потом сменим вас. Только не вздумайте садиться!

Лишь теперь в зал вошли женщины и стали по очереди докладывать о делах – обстоятельно, осторожно, не болтая лишнего, не то что прежде.

Гнев Таньчунь постепенно утих, и она обратилась к Пинъэр с такими словами:

– Я давно хотела посоветоваться с твоей госпожой об одном важном деле, да все забывала. Кстати, и барышня Баочай здесь. Пойди пообедай и сразу возвращайся. Мы вчетвером все обсудим, а затем еще спросим у твоей госпожи, как поступить.

Как только Пинъэр вернулась к себе, Фэнцзе ее спросила:

– Где ты так долго была?

И Пинъэр подробно рассказала о том, что произошло в малом расписном зале.

– Ну и третья барышня! – вскричала Фэнцзе. – Значит, я не ошиблась в ней! Жаль только, что несчастная судьба у нее и родилась она от наложницы, а не от законной жены!

– Неважно, – с улыбкой возразила Пинъэр. – Кто осмелится ее презирать за это!

– Ничего ты не смыслишь, – со вздохом промолвила Фэнцзе. – При том, что законные и побочные дети между собой равны, у дочерей положение хуже, чем у сыновей. Люди сейчас привередливы, и когда придет пора выдавать Таньчунь замуж, женихи первым долгом поинтересуются, от кого она рождена. Многие не очень-то жалуют побочных дочерей. Хотя по характеру побочная дочь может оказаться во сто раз лучше законной. Все зависит от того, какой жених – какой-нибудь несчастный, который станет докапываться, побочная она или законная дочь, или же счастливчик, который возьмет ее в жены, не интересуясь этим. Знаешь, – смеясь, продолжала Фэнцзе, – за последние несколько лет я придумала множество способов сократить расходы нашей семьи, и, вероятно, за это меня осуждают и ненавидят. Я, как говорится, села верхом на тигра, а сойти не могу, потому что он сразу меня сожрет. Расходов у нас много, доходов мало, а мы все придерживаемся правил, давным-давно установленных предками, забывая, что источники доходов у нас не те, что прежде. Если сократить расходы и ввести строгую экономию, скажут, что мы скупы, станут насмехаться над нами. Прислуга будет роптать, а старая госпожа и госпожа расстроятся. Все надо делать исподволь, составить определенный план и осуществлять его, иначе через несколько лет дом наш придет в полный упадок.

– Совершенно с вами согласна, – поддакнула Пинъэр. – Ведь в семье есть четыре барышни и несколько молодых господ. Одних надо выдать замуж, других женить… Да и старая госпожа…

– На это, я подсчитала, денег хватит, – улыбнулась Фэнцзе. – Свадьбу Баоюя и сестрицы Дайюй, например, старая госпожа устроит на свои личные деньги, из общей казны расходовать не придется. Свадьбу второй барышни Инчунь возьмет на себя старший господин Цзя Шэ. Остаются третья барышня Таньчунь и четвертая барышня Сичунь. На свадьбу каждой из них придется израсходовать тысяч семь-восемь лянов серебра. На женитьбу Цзя Хуаня уйдет не больше трех тысяч, а окажется мало, сэкономим на чем-нибудь. На старую госпожу денег уходит мало. Все необходимое у нее есть. Самое большее, что на нее придется потратить, учитывая возраст, это три – пять тысяч лянов. На это тоже хватит. Единственное, чего я опасаюсь, это всяких крупных событий. Достаточно одного-двух – и всему конец! Но не будем загадывать… Пообедай скорее и сходи послушай, что тебе скажут. К счастью, появился толковый человек. А я все печалилась, что ни у кого не найду поддержки! Есть, правда, Баоюй, но пользы от него мало. Как и от госпожи Ли Вань, ведь она богомолка. Не лучше и вторая барышня Инчунь. А четвертая барышня, Сичунь, еще слишком мала, к тому же она из семьи Нинго. О Цзя Лане и Цзя Хуане говорить не приходится: они, как озябшие котята, только и ждут, когда их пустят погреться на кан. Даже зло берет, что такие ничтожества на свет рождаются! Умного слова от них не услышишь! О сестрице Линь Дайюй и сестре Баочай ничего плохого сказать нельзя, но они только родственницы, и наши дела их не касаются. Линь Дайюй – как фонарик, подует ветер – угаснет. А Баочай живет по правилу: «Лучше промолчать, чем сказать. Спросят – покачаю головой, мол, знать не знаю, ведать не ведаю». От нее ничего не добьешься. Зато барышня Таньчунь умница и говорить мастерица. К тому же она из нашей семьи. И госпожа ее любит. Вот только с виду она не очень-то привлекательна. Оно и не удивительно. Эта старая карга наложница Чжао то и дело устраивает скандалы и портит ей настроение. Характер же у Таньчунь замечательный, не хуже, чем у Баоюя. Кого я терпеть не могу, так это Цзя Хуаня. Давно бы из дома выгнала, будь на то моя воля… А Таньчунь я непременно поддержу, раз она хочет сократить расходы! По крайней мере я не буду одинока в своем намерении. Признаться, я молю Небо, чтобы мне ее дали в помощницы, – тогда ни о чем не придется беспокоиться, да и госпожа от этого только выиграет. Было бы жестоко с моей стороны пойти ей наперекор лишь из собственной корысти. Только действовать нужно осторожно, с оглядкой, как говорится, подготовить себе тылы. Иначе меня все возненавидят и я стану посмешищем в глазах людей. А насмешки ранят больнее кинжала, и тогда, будь у каждой из нас хоть по четыре глаза и по два сердца, стоит лишь оступиться, и все погибло. И вот в этот опасный момент Таньчунь приняла на себя все хозяйство, отвела, можно сказать, от нас удар. И вот еще что. Ты хоть и умна, но, боюсь, не сможешь остаться до конца твердой. Таньчунь же совсем молодая, а как прекрасно разбирается в делах, да и в речах воздержанна. Она и грамотнее меня, и нрава более крутого. Пословица гласит: «Хочешь выловить разбойников, поймай главаря». Таньчунь пытается устанавливать свои порядки, и первым долгом, разумеется, это отразится на мне. Станет придираться, не перечь ей – напротив, хвали и выказывай всяческое уважение. Не бойся запятнать мое доброе имя! Теперь главное – не спорить с Таньчунь.