Девушки удивились и забросали его вопросами:

– Ты уже выздоровел? Зачем пришел?

– Навестить вторую сестру, – ответил Баоюй, не желая открывать истинную цель своего прихода.

Разговор о всяких пустяках продолжался. Вскоре Пинъэр ушла, намереваясь уладить дело с золотым фениксом. Жена Юй Гуя поплелась следом, не переставая умолять:

– Барышня, заступитесь за нас! Я сама выкуплю этого феникса!

– Тебе все равно пришлось бы его выкупить, – ответила Пинъэр. – Зачем же было затевать всю эту историю? Вину свою ты признала, и, если принесешь феникса, я никому ни слова не скажу.

У жены Юй Гуя отлегло от сердца, она стала кланяться и благодарить Пинъэр.

– Не беспокойтесь, барышня! К вечеру я выкуплю феникса, – пообещала она, – и отнесу барышне Инчунь.

– Смотри, если к вечеру не принесешь, пеняй на себя! – пригрозила Пинъэр.

На том они и разошлись.

Как только Пинъэр возвратилась домой, Фэнцзе полюбопытствовала:

– Зачем тебя звала третья барышня?

– Чтобы я уговорила вас на нее не сердиться, – отвечала Пинъэр. – Ей показалось, будто вы гневаетесь. И еще она спрашивала, что вы ели в последние дни.

– Какая заботливая! – улыбнулась Фэнцзе. – Кстати, случилась еще одна неприятность. Дело в том, что кухарка Лю и ее младшая сестра – главные зачинщицы азартных игр, причем младшую Лю вовлекла в эту историю старшая. Уговаривала ты меня не вмешиваться в чужие дела, а заботиться о своем здоровье! Я не послушалась, а теперь оказалась виноватой перед госпожой и от расстройства еще больше заболела. Отныне пусть скандалят сколько угодно, я буду в стороне. К чему зря стараться и навлекать брань и проклятия?! Вот полечусь, выздоровею и никакими делами больше заниматься не стану. Буду веселиться, смеяться, шутить, а они пусть делают что хотят.

– Если это правда, госпожа, мы будем счастливы! – воскликнула Пинъэр.

В это время вошел Цзя Лянь.

– Опять неприятности! – со вздохом произнес он. – Ума не приложу, как моя матушка узнала, что я хочу заложить вещи Юаньян? Матушка позвала меня и говорит: «Где угодно достань двести лянов серебра на устройство праздника Середины осени». Я сказал, что достать не могу. А она свое твердит: «Не можешь, тогда возьми деньги, предназначенные на другие нужды! Ни о чем тебя нельзя попросить. Так и норовишь увильнуть! Говоришь, денег взять негде? А где тысяча лянов, которые ты получил под залог вещей? Даже вещи старой госпожи умудрился обменять на серебро, а теперь уверяешь, будто негде достать двести лянов! Скажи спасибо, что я тебя не выдала!»

– Кто же это проболтался? – спросила Фэнцзе.

И вдруг Пинъэр воскликнула:

– Припоминаю! Вечером того дня, когда принесли вещи, зашла мать Дурочки отдать накрахмаленное белье. Из прихожей она, вероятно, заметила короб с вещами, спросила у девочек, а те проболтались.

Пинъэр созвала девочек-служанок и строго спросила:

– Кто сказал матери Дурочки, что в коробе?

Девочки задрожали, бросились на колени:

– Мы слова лишнего не скажем! Даже если спросят, говорим, что ничего не знаем!

– Ладно, оставь их в покое! – после некоторого раздумья произнесла Фэнцзе. – Это не они. Сейчас главное – послать госпоже деньги! Пусть даже нам придется в чем-то себе отказать. – И она обратилась к Пинъэр: – Заложи на двести лянов моих золотых украшений, и покончим с этим делом!

– На двести лянов – мало. Надо на четыреста. Ведь нам самим предстоят расходы! – сказал Цзя Лянь.

– Какие еще расходы! – возразила Фэнцзе. – Я и без того ломаю голову, как выкупить то, что заложено!

Пинъэр взяла украшения и послала жену Ванъэра в закладную лавку. Та вскоре вернулась с серебром, и Цзя Лянь отнес его матери. Но об этом мы рассказывать не будем.

Между тем Фэнцзе и Пинъэр продолжали строить догадки – кто распустил слух о том, что вещи старой госпожи отданы в залог. «Разве мы не окажемся виноватыми, если в это дело впутают Юаньян?» – думали они.

– Госпожа пожаловала, – доложила девочка-служанка.

Фэнцзе удивилась: что привело к ним госпожу Ван? Вместе с Пинъэр она поспешила навстречу. Госпожа Ван была мрачнее тучи. Она пришла лишь в сопровождении доверенной служанки, молча опустилась на стул. Фэнцзе торопливо поднесла ей чаю и, улыбаясь, спросила:

– Чем обязаны, госпожа?

– Пинъэр, выйди вон! – крикнула госпожа Ван.

Изумленная Пинъэр вместе с другими служанками вышла, заперла дверь и никого не пускала в комнату.

Фэнцзе никак не могла догадаться, что все это значит. А госпожа Ван, чуть не плача, вытряхнула из рукава мускусный мешочек:

– Вот, полюбуйся!

Фэнцзе подняла мешочек, осмотрела и, вздрогнув от испуга, спросила:

– Откуда это у вас, госпожа?

Из глаз госпожи Ван градом покатились слезы.

– Откуда? – дрожащим голосом переспросила она. – Я целыми днями сижу дома, словно на дне колодца, ничего не вижу, на тебя надеюсь, а выходит, ты тоже ни о чем понятия не имеешь! Эту вещь среди бела дня нашла в саду служанка старой госпожи. Хорошо еще, что она попала ко мне, а если бы к старой госпоже! Вот я и хотела тебя спросить: как ты умудрилась его потерять?

– Но почему вы решили, госпожа, что это моя вещь? – спросила Фэнцзе, меняясь в лице.

Заливаясь слезами и тяжело вздыхая, госпожа Ван продолжала:

– И ты еще спрашиваешь? Кому в доме это может понадобиться, если не молодым супругам? Неужели старухам? Разумеется, это распутник Цзя Лянь откуда-то принес! Ведь вы с ним помирились, и он решил тебя позабавить! Не отпирайся, среди молодых такое часто случается! Хорошо, что этот мешочек не подобрал никто из живущих в саду! А если бы его нашла какая-нибудь служанка и отнесла твоим сестрам? Или же показала чужим людям? Какой ущерб был бы нанесен нашему доброму имени?!

Фэнцзе смутилась, густо покраснела и, стоя на коленях, едва сдерживая слезы, произнесла:

– Я не осмелюсь вам возражать, госпожа, но таких вещей у меня никогда не бывало, и я прошу вас хорошенько во всем разобраться. Этот мешочек наверняка сделан не у нас, а куплен на рынке. Я хоть и молода, но подобными вещами пользоваться не стану. А уж тем более носить с собой. Ведь его можно утерять, особенно когда играешь с сестрами, и тогда не будешь знать, куда деваться от стыда. Такие вещи обычно прячут подальше. И потом, разве нет молодых среди слуг? Они тоже бывают в саду и могли обронить! Из дворца Нинго часто приходят в сад госпожа Ю и молодые наложницы. Может быть, эта вещица принадлежит кому-нибудь из них. А супруга Цзя Чжэня? Она тоже не так уж стара! Она часто бывает в саду да еще приводит с собой Пэйфэн и Селуань. Наконец, в саду занято много служанок, отнюдь не безупречного поведения. Может быть, одна из них, повзрослев, узнала о «делах человеческих» и где-то раздобыла этот мешочек, а то и просто завела шашни с одним из слуг, которые сторожат вторые ворота, и тот ей подарил. Клянусь, госпожа, у меня никогда не было ничего подобного! И за Пинъэр могу поручиться! Поверьте мне, госпожа!

Госпожа Ван поверила Фэнцзе и с тяжелым вздохом сказала:

– Встань! Ты ведь из благородной семьи, и я напрасно заподозрила тебя в легкомыслии! Но что теперь делать? Я так рассердилась, когда твоя свекровь мне прислала эту мерзкую вещицу.

– Не гневайтесь, госпожа, – проговорила Фэнцзе, стараясь успокоить госпожу Ван. – Наверняка никто об этом не знает, иначе слух дошел бы до старой госпожи. Главное, не поднимать шума и все разузнать. А не удастся выяснить правду, тоже не страшно. Сейчас многих служанок выгнали за азартные игры, и на их место можно поселить в саду жен Чжоу Жуя, Ванъэра и еще нескольких надежных женщин, будто для присмотра за порядком. Слишком много у нас развелось служанок, которые то одно требуют, то другое, отчего и происходят всякие безобразия. Надо немедленно это пресечь, не то поздно будет. Просто так служанку не выгонишь – и барышни могут обидеться, да и самим нам будет неловко! А сейчас есть повод для этого: азартные игры. Под этим предлогом надо избавиться от служанок постарше. Одних выгнать, других замуж выдать. Прежде всего назойливых и болтливых. Тогда прекратятся всякие происшествия, и, кроме того, можно будет сэкономить изрядную сумму денег. Что вы на это скажете, госпожа?