– Это все, что я нашел в холодильнике.

Валерио опустил на столик поднос с двумя чашками

кофе, тарелочкой с горкой бутербродов и вазу с фруктами.

– Плохо искали. Ну, пока и это сойдет. Присаживайтесь.

На самом деле, ей было не до завтрака – свалившееся на нее "чудо в перьях-ожогах" перекрыло аппетит надолго. И не только внешним видом.

Он тоже удовольствовался только кофе, опять приняв ту же позицию на ковре:

– Вы ждете, чтобы я рассказал вам, как убил Бига?

– И не только. Мне важно, что вы при этом чувствовали. Не протестуйте. Если вы хотите, чтобы мы докопались до причины вашего кошмара, придется потрудиться. Итак?

Валерио, сцепив руки, невидяще уставился перед собой. Желваки на щеках ходили ходуном.

– Началось с малого. Он вяло ел. Отказывался от воды. Потом больше – прятался по темным углам. Перестал выходить. Я подозревал, что это…, и договорился с ветеринаром о встрече. В тот день Биг не подпустил меня к себе. Рычал и отползал все дальше под кровать. А, когда доктор приехал…, он напал на него… У меня не было выхода, – Валерио отвел глаза от невидимой точки, – ну, и… вечером того же дня я его… кремировал…

– Можно подробнее о… последнем?

– К чему вам это? Как это связано с тем, что со мной происходит? Или вы просто тянете время? – Валерио в упор впился в нее взглядом. Его глаза колюче сузились, – если это так, мне придется вернуться к тому, с чего я начал нашу встречу.

– К мысли сжечь меня, как и… Бига?

Это был удар под "дых", но иначе Доменик не смогла бы вытянуть из него нужную информацию.

– Послушайте. Вы. Вам мало того, что вы видели? Надо уничтожить меня и изнутри?

Он вскочил и, шагнув к ней, оперся о подлокотники кресла, взяв, таким образом, Доменик в капкан.

Склонившись чуть не вплотную к ее глазам, Валерио прошипел:

– Когда Биг горел, я горел вместе с ним. Фигурально выражаясь. Я удовлетворил ваше любопытство?

Доменик выдержала его взгляд, пожирающий ее с ненавистью, перемешанной с болью, и как можно спокойнее заключила:

– Не "горел". Горите до сих пор. И не фигурально. Биг лишь катализатор. Того, что с вами произошло в прошлом. Задолго до вашего рождения.

Эта мысль была неожиданна даже для самой Доменик. И она вовсе не собиралась ее озвучивать. Случайно вышло.

Под давлением его безумного, иссушенного страданием, взгляда, нависшего над ней израненного тела и, едва сдерживаемого, но вполне ощутимого желания придушить Доменик в этом кресле.

Она должна была отвлечь его. И отвлекла.

Валерио медленно выпрямился:

– Что? Вы в своем уме? Очередная уловка?

– Почему же? Я как раз работаю сейчас над этим.

Доменик невозмутимо поискала в вазе абрикос.

– Над чем?

Валерио совершенно был сбит с толку, машинально следя за ее пальцами, перебирающими фрукты.

– Над… кладовыми, так сказать, памяти, если проще.

Доменик нашла, наконец, что искала – ровненький, желто-розовый в красных крапинках абрикос.

– Понятно. Тайм аут. Разрешаю вам отдохнуть полчаса. Не предполагал, что на вас все это так подействует.

Доменик, игнорируя его реплику, аккуратно надрезала фрукт, сковырнула косточку и протянула половинку абрикоса Валерио.

– Как вы узнали обо мне?

– Случайно. Просматривал телеканалы и наткнулся на вас. Не поверил сначала. А, когда отсидел с вами пять лекций, убедился в том, что вы именно та, которая в костре. Не просто похожи, а именно вы. Уж, поверьте, за две недели я вас хорошо изучил. Там. Во сне. Даже волосы те же.

– А как вы объясняете этот парадокс?

Доменик нацелилась на бутерброд с сыром.

Валерио присел на край кровати:

– Сначала никак не объяснял. Но после вашего выступления в той программе, и, особенно, наслушавшись ваших теорий, подумал, что…, – он замолчал, вновь пригладив волосы знакомым жестом, – … раз у вас так все продвинуто, так что вам стоит залезть в мои мозги и поворошить их.

– То есть, вы решили, что я, каким-то образом, пробралась в ваши сны и экспериментирую над вами?

Ей с трудом удалось подавить улыбку. Не дай Бог, он бы ее заметил – следующий абрикос, и не только, наверняка, полетел бы ей в голову. Неустойчивая психика чревата неожиданностями.

– Что-то вроде того, – Валерио устало потянулся, – а разве нет? Так что… исправляйте, что наделали. Иначе, пойдете со мной. Туда. В пламя.

Доменик быстренько отогнала возникшую в голове картинку того, что он пообещал.

– Вы разрешите мне поговорить с одной моей приятельницей? Боюсь, без ее помощи мне не справиться.

– Ну, конечно, сначала приятельница, потом приятель, и так дальше. Вы меня за дурака держите?

В его голосе опять прозвучала угроза. Едва слышимая, но очевидная.

Слава Богу, бутерброд уже был съеден.

– Кофе опять остыл. Я должна вам кое-что пояснить. В ваших размышлениях есть одна, но существенная ошибка. Зачем бы мне было себя афишировать в телепрограмме, зная, что есть некий процент узнавания меня вами? Тем более, в передаче, посвященной разгадке природы сновидений? Напротив, я, согласно вашей гипотезе, должна была бы изо всех сил от вас скрываться.

– Хорошо. Тогда, что это? – Валерио нахмурился. Определенно, он запутался, что не повлияло на его замысел излечения от "заразы", даже если ему придется пойти на крайние меры, – ведь это же вы заманиваете меня туда, в огонь. И это из-за вас я в язвах. Вам это до сих пор не понятно?

– Не совсем. А, поэтому, мне необходимо проконсультироваться с Ирене.

– Кто это?

– Моя однокурсница и коллега. Но она, в силу некоторых обстоятельств, изменила направление деятельности, став психотерапевтом-экстрасенсом. Ну, так как?

Она надолго исчезла тогда.

В тот день – день рождения Ирене – Доменик вызванивала ее с утра, каждый раз натыкаясь на вежливое предложение автоответчика повторить попытку связаться с абонентом позже.

Попытку повторила. И не один раз в течение дня. С тем же результатом. И это в свете вчерашних длительных переговоров о совместной стряпне к праздничному столу, для чего Доменик свернула "в трубочку" все дела, освободившись пораньше.

Бесполезно отстучав в запертые двери ее дома, она помчалась в клинику, где Ирене работала психоаналитиком. Но все попытки выяснить, куда она подевалась, закончились ничем.

Единственная информация, добытая Доменик через третьи руки, тоже мало что проясняла – Ирене уволилась, а, вернее, взяла бессрочный отпуск после того, как сегодня утром получила некий конверт из лаборатории.

Доменик бросилась туда, но ее выпроводили со словами о конфиденциальности информации, не вправе быть разглашенной без согласия Ирене.

– Да посмотрите на меня. Вы, что, меня не узнаете? А, если с ней что случилось? Ну, не в полицию же мне обращаться.

Один из лаборантов, Паоло, безразмерных объемов рыжий детина, над которым периодически подшучивали, грозя пристроить к лаборатории еще как минимум двадцать метров для расширения живого пространства, ощутимо недостающего, когда тот заступал на свое рабочее место, сжалился над Доменик, "предположив", что, вероятно, Ирене уехала в Римини, к родителям.

– Ничего мне не сказав? Как такое может быть?

– Девочка моя, – Паоло ручищей размером с лопату по-отечески погладил Доменик по голове, – все бывает в жизни. И это тоже.

– А это как раз нет, – она сердито отпихнула его руку. К Ирене постулат Паоло никаким образом не относился.

После того, как Таддео "позаботился" о них, Доменик растерялась – что делать? Подаренными откупными – а сумма, действительно, была не маленькая – она могла воспользоваться только через пятнадцать лет, когда Лудовике исполнится восемнадцать. То, что презентовали ей лично, хватило лишь на выплату остатка ссуды за дом. А жить на что?