Последнее нападение хищника доконало Элиаса, и он не подавал признаков жизни. Серебряный кинжал Ллианы, поблескивая, торчал из черной, как смоль, груди волка, войдя в нее более чем на десять дюймов.

Эльфийка опустилась на землю и просидела неподвижно довольно долго — может быть, даже час-другой, — пока наконец не нашла в себе силы подавить охватившую ее тело дрожь, подняться на ноги, подойти к убитому зверю и вытащить из его груди кинжал. Ллиане еще никогда в жизни не приходилось испытывать такой жуткий страх и столь огромный гнев. Страх уже потихоньку улетучивался, а вот гнев внутри нее все клокотал и клокотал. Как ранее у Лландона, Мингана и других юных охотников, лицо девушки утратило сейчас свою красоту, и если бы его увидел человек, то наверняка решил бы, что это лицо вампира. Как только кинжал снова оказался в руке, желание убивать пересилило страх, и она стала удар за ударом со всего размаха вонзать клинок в морду, грудь и лапы зверя. Она делала это до тех пор, пока не свалилась наземь от изнеможения.

Когда Ллиана открыла глаза, уже наступил день. Лес жил своей обычной жизнью. Юная охотница с трудом поднялась на ноги. У нее возникло ощущение, что все ее кости переломаны, а ее занемевшая правая рука — рука, в которой она во время схватки с волком держала кинжал — уже никогда больше не будет ее слушаться. Когда она повернула голову в сторону Силл-Дары, сердце в груди Ллианы аж подпрыгнуло: стоя на шаг впереди группы эльфов, облаченных в длинные муаровые плащи, ее мать Арианвен изумленно смотрела на дочь.

Битва продолжалась в течение многих-многих дней. Брес — высокий, как башня, воин — убил сто пятьдесят врагов и затем сошелся в поединке с Хайдарабадом, вождем племени Фир Болг. Их богатырь Сренг убил, в свою очередь, три сотни наших воинов, а затем вступил в схватку с нашим королем. Нуада нанес ему множество ран, однако Сренг ударом своего ужасного меча отрубил ему правую руку аж по самое плечо и наверняка прикончил бы его, если бы Дагда не пришел королю на помощь и не обратил врага в бегство.

В этот трагический день во время поединка с Хайдарабадом доблестный Брес получил девять ран. Многие из наших подумали, что он погиб, и, ведомые жаждой мщения, стали сражаться с таким бешенством, что воинов племени Фир Болг охватил страх. Почувствовав изнеможение от неистовых схваток, вождь Эохайд подозвал своего сильнейшего богатыря Сренга и поручил ему командовать сражающимся войском, а сам удалился, чтобы испить воды и отдохнуть. Заметив это, наши друиды повернули течение рек и ручьев так, чтобы вождь племени Фир Болг не смог добраться до них и утолить жажду, а сыновья Немеда тем временем напали на него с неимоверной яростью. Эохайд и наши герои погибли вместе: их кости были переломаны и залиты их собственной кровью.

Сренг продолжал сражаться в течение еще одного дня и еще одной ночи, пока наконец ужасы поля боя и огромные потери с обеих сторон не заставили оба войска отступить.

Туата Де Дананн перегруппировались вокруг Нуады на Холме Слез. Когда король потребовал от Дагды сообщить ему последние новости относительно битвы, тот горько запричитал:

Племя Фир Болг, однако, утратило в битве своего вождя Эохайда, а их общие потери и усталость были столь огромными, что они тоже сочли себя побежденными.

«Если мы станем сражаться и дальше, то все погибнем», — с горечью сказал воинам Сренг. Поэтому битва закончилась заключением договора, согласно которому вся земля была разделена между племенем Фир Болг и племенами богини Дану.

Однако, расходясь в стороны, все знали, что когда-нибудь будет еще одна битва.

Сейдерош нельзя было назвать ни городком, ни деревней. Люди просто жили в этом местечке — как и в многих других аналогичных местечках — у основания крутых гор и гладких холмов, отделяющих королевство Логр от Черных Земель. Жили в пещерах или же в хижинах из ветвей, поскольку не имели обыкновения строить что-либо более прочное. У обитателей этой территории не имелось ни укрепленных границ, ни крепостей: во-первых, потому, что они полагали, что весь мир принадлежит им; во-вторых, потому, что они не придавали большого значения материальным ценностям, богатству и даже власти. Их сила была для них предметом гордости, а война считалась у них почетным делом. Все остальное, с их точки зрения, значения не имело.

Когда-то в прошлом войска короля предприняли попытки их покорить. После двух лет военных действий против почти невидимого противника — войны без единой битвы, когда войско лишь совершало изнурительные марши, неся потери от нападений на него из засады и во время мелких стычек — король Кер отказался от затеи завоевать эту скалистую территорию, покрытую снегом. Был заключен в надлежащей форме договор, который отдавал во владение северянам земли, которыми они и так уже владели, и возлагал на этих варваров обязанность защищать то, что отныне называли Пограничной областью королевства Логр, от монстров, обитающих в стране Горре.

Поначалу большого смысла в этом не было. Однако мало-помалу у границы гор возникли поселки, охраняемые гарнизонами, состоящими из лучников, и северяне в конце концов приучились торговать с этими городами, а не попросту грабить их, и это считалось значительным улучшением общей ситуации на северных границах королевства.

Ничего не изменилось с тех далеких времен, если не считать того, что варвары, общаясь с солдатами короля, научились стрелять из лука и стали обменивать меха, золото и драгоценные камни, которые они находили в стенах своих пещер, на медные кольчуги, железное оружие, а зимой — на зерно, употребляемое в пищу.

Это была эпоха, в которую — как и в каждый год испокон веку — жители Пограничной области вдруг развернули бурную деятельность. Как только первый снег покрывал горы и как только мороз начал постепенно сковывать водоемы, они поняли, что теперь им нужно действовать быстро. Через несколько недель холод и ветер очень сильно стеснят их перемещения. Женщины собирали плоды в лесу, дети ловили рыбу в реках и ручьях и ставили силки в лесных зарослях, старики готовили жилища к холодному времени года. Что касается жителей деревни Сейдерош (их было чуть больше трех сотен), то они отправились на поиски мяса. Большинство из них спустились на холмистую равнину, чтобы поохотиться там на диких буйволов. Остальные отправились в горы — отправились туда по тропинкам, о существовании которых было известно только им одним.

Группа жителей деревни Сейдерош, старостой которой был Кетилл, завалила медведя, разрезала на куски и уже даже принялась коптить его мясо в одной из своих пещер. Однако это было еще не все: в течение двух дней некоторые из этих варваров, подбираясь все ближе и ближе к горным вершинам, преследовали стадо горных баранов. На утро третьего дня, несмотря на сильный холод, большую высоту и снег, которые затрудняли продвижение по горам, эти грубые люди, похожие в своих меховых одеждах на зверей, снова отправились вслед за баранами и… неожиданно остановились: они уже добрались до такого высокого места в горах, которого до них никто еще не достигал, и откуда открывался великолепный вид на всю раскинувшуюся внизу равнину. Этот вид поразил их воображение. Менее чем в полумиле от этого места единственный проход в Черные Земли зиял большой выемкой между двумя крутыми горными вершинами. Кетилл стал стряхивать с одежды снег. Его густая взлохмаченная шевелюра и светловолосая борода были покрыты инеем, а лицо очень сильно раскраснелось. Он не стал отдавать никаких распоряжений (варвары вообще редко что-то говорили), а довольствовался тем, что улыбнулся своим людям и, прежде чем снова тронуться в путь, указал им движением подбородка на проход между горными вершинами. Его спутники безропотно последовали за ним. Они уже потеряли интерес к горным баранам — тех ведь можно будет разыскать и на обратном пути. А вот добраться до горного перевала и начертать где-нибудь на скале свой знак — это было делом почетным. Это было чем-то таким, о чем не стыдно потом рассказывать долгими зимними вечерами…