Барри опять предстояло два года прожить в разлуке с братом. Впрочем, он уже был достаточно самостоятелен, чтобы в группах и компаниях подростков не дать себя в обиду, обойтись без поддержки старшего брата, и он не рвал эти отношения полностью. А все же что-то утратилось, что-то существенное, мотив, наделявший его поступки смыслом, стимул, возбуждавший в нем напряженный интерес, сеявший тревогу и сомнения, но, с другой стороны, приносивший удовлетворение — вот ведь сколько сумел выдержать и преодолеть. Телевидение вновь заняло довольно большое место в жизни Барри; как и прочие средства массовой информации, оно быстро развивалось, экраны стали огромными, во всю стену, изображение приобрело объемность — зритель как бы заглядывал через окно в иной мир, где не было скуки, мир, полный столкновений, борьбы, поражений и побед. С увеличением формата изображения и появлением голографии иллюзия стала еще реалистичнее. О передаче знаний, об образовательной миссии и думать давным-давно забыли. Сошлись на том, что единственная функция телевидения- помочь людям выплеснуть подспудные эмоции, исполнить подавляемые желания, осуществить тайные мечты, иными словами, как бы компенсировать нереализованное стремление к бурной, полной опасностей, зато так много обещающей жизни.

Другие средства массовой информации тоже, по сути, служили тому, чтобы покрыть громадную потребность в переживаниях и чувствах. Никому теперь даже в голову не приходило считать отпуск временем покоя, он был предназначен для физической и душевной разрядки. Все воспринимали это как непреложный факт, а рекламные ролики еще и упорно подчеркивали: свободное время есть награда за выполненную работу, компенсация за однообразность бытия среди массы, клапан для подавляемых желаний и стремлений, которые каждый носит в себе и однажды-ради сохранения равновесия — обязан выпустить на волю. Конечно, подлинных приключений представителям многомиллиардного населения ждать было неоткуда — зато к их услугам были сконструированные эмоции, заготовленная заранее щекотка нервов, рассчитанное напряжение, имитация успеха, точно под стать потребностям, по разным ценам, доступно для каждого. И надо сказать, тут непременно учитывалась индивидуальность, переживания отнюдь не были стандартными, на одну колодку, нет, они отличались своеобразием, личной окраской, созданной на основе последних достижений науки об инстинктах и исследования мотивов человеческого поведения.

Этим требованиям прежние зоны отдыха, туристские центры, «райские уголки» и пляжи давным-давно перестали удовлетворять. Их место заняли синтетические ландшафты, оазисы беспечного веселья, волшебные царства и искусственные «райские кущи», исполинский дисней-ленд — врата довольства, ключ успеха. В этих-то краях, простирающихся на сотни квадратных километров, отпускники проводили свой досуг, жили в роскошных отелях под опекой современнейших автоматов, день и ночь купаясь в звуках музыки, среди довольных и спокойных людей, равно жаждущих впечатлений, радостно предвкушающих любой эффектный аттракцион, благодарных за чудесное. Здесь проводили дни и недели, вживаясь в новую роль, врастая в этот мир, словно взятый из книжки с картинками, воссозданный по образцам прошлого, — Венеция, Париж, Гейдельберг, Афины, — становясь путешественниками во времени или первопроходцами, исследователями морских глубин или астронавтами… Пейзаж, рожденный научно-фантастическими грезами, пестрая жизнь кораллового рифа, наблюдаемая с подводной лодки, кратер из Моря Дождей, настоящие лунные скалы, специально привезенные и установленные в соответствии с натурой.

Барри месяцами ничего не слышал о Гасе и сам себе не признавался, как огорчало его молчание брата. Порой он подумывал навестить его, но в конце концов каждый раз отбрасывал эту мысль: очень уж все было сложно-если не спрашивать у Гаса согласия, нужно набраться смелости и на свой страх и риск проникнуть в совершенно незнакомую среду, а именно таков и был закрытый колледж, учебный городок, государство в государстве, непонятным образом функционирующий организм, диковинная система, в которой можно заблудиться, как раньше блуждали в лабиринте пещер или в джунглях. И даже если он сумеет разыскать Гаса, еще не известно, найдется ли у Гаса время и желание заниматься им, не воспримет ли он нежданный визит как досадную помеху, не будет ли в этот момент с приятелями, которые станут подтрунивать над недотепой Барри, так что Гас со стыда сгорит. И тем чаще Барри думал: скорей бы и для него настала пора перебраться в колледж; и он изо всех сил старался быть на хорошем счету, особенно в технических дисциплинах, чтобы в итоге получить направление туда, где был Гас. Ему было ясно, что такой близости, как раньше в семье, в играх среди подземных коридоров или в запретной зоне, уже не будет, но Гас до сих пор был единственным, с кем он ощущал связь, единственным существом, с которым можно было поговорить по-человечески… Поэтому вполне естественно, что ему хотелось жить рядом с братом.

И вот однажды Гас вдруг приехал, переночевал на своей старой кровати, рассказал, что у него каникулы, и пригласил Барри в «Волшебное царство», один из крупнейших увеселительных парков, расположенный в нескольких сотнях километров к югу, — миллионы людей стремились в этот парк и находили там именно то, что искали: восторженное изумление и исполнение желаний.

Гас приехал в лимонно-желтом электромобиле, принадлежавшем, как он говорил, колледжу, и уже сама езда, в многих сотнях метров над морем домов, по высотной эстакаде, поддерживаемой редкими, похожими на паучьи ноги опорами, отделенной от бездны синтетической сеткой, была для Барри необычайным событием. Удобное мягкое сиденье, обтянутое искусственной кожей, сверкающая хромом арматура, яркие огоньки на приборной доске, панорама города глубоко внизу, упоение скоростью и Гас, уверенно сжимающий руль… Так бы и ехал без конца, хоть по городу, хоть из города, в неведомые, чужие края…

Гас припарковал машину среди сотен тысяч других автомобилей на десятиэтажной стоянке у ворот «Волшебного царства». Пешком они перешли висячий мостик, далеко внизу бешено ярилась река, кольцевой поток, кипящий искусственными водоворотами, — граница между городом и страной чудес.

За восемь долларов с каждого они на целый день получили право свободного передвижения по парку, в том числе пользуясь местным транспортом; лишь за два-три десятка спецаттракционов нужно было платить особо. У входа в большой павильон, который был, так сказать, преддверием блаженства, они миновали шпалеры девушек в голубой и синей форме, с неброским номерком на блузке.

— Не нужна ли вам спутница? — спросил человек в мундире французского кавалериста конца XVII века.

Гас вопросительно взглянул на Барри, но, не дожидаясь ответа, согласно кивнул.

— Две девушки-значит, десять долларов. Желаете выбрать?

Гас потащил Барри за собой, хотя тому пришелся не по душе этот неожиданный поворот. Девушки были какие-то одинаковые, вроде как студентки колледжа, из тех, что по праздникам участвуют в парадных маршах. В общем-то, на вид вполне приветливые и симпатичные, и когда Гас выбрал одну из них, Барри, не долго думая, последовал примеру брата. Звали девушек Сильвия и Салли, и держались обе так непринужденно и весело, что провести в их обществе целый день казалось даже весьма заманчивым.

Входной павильон одновременно служил вокзалом подвесной дороги, которая, то опускаясь к самой земле, то поднимаясь высоко в воздух, опоясывала всю территорию. Были здесь и другие необычные средства передвижения: например, железная дорога, точная копия старинной-коротенькие электропоезда, которыми управлял человек в форме давнего почтового ведомства. Встречались и совсем особенные экипажи, под стать экзотическим декорациям: в индийском секторе, где высились храмы точь-в-точь как в Куала-Лумпуре, можно было покататься на слоне, в здешнем Гонконге-на рикше, среди антарктического ландшафта из пластика, стекла и искусственных льдов ездили на собачьих упряжках. Однако все это привлекало в первую очередь посетителей постарше, которые довольствовались спокойными прогулками по историческим местам. Молодежи не менее важны были физические ощущения, а для этого существовали беговые дорожки, треки, ракеты, катапульты, реактивные глайдеры, выписывавшие головоломные виражи вдоль незримых магнитных силовых линий. Как раз для девушек — можно с визгом сопротивляться встречному ветру, на поворотах прижиматься к ребятам, цепляться за них. Умопомрачительное катанье на русских горах стало для Барри не просто дерзкой на взгляд затеей, доказательством бесстрашия и самообладания, но и первой встречей с женским существом, с девушкой, которая была не где-то поодаль, а умела показать всю незначительность барьеров, обычно разделяющих посторонних людей, держалась дружелюбно, даже доверчиво-хотя бы и только один день, за плату.