}Тогда же мы только посмеялись и остановились на привал, чтобы развести костер и высушить мою одежду. К сожалению, очень сильно пострадали мои записи, хоть часть из них и удалось спасти, разложив на камнях под лучами солнца… Билл постарался утешить меня тем, что обязательно поможет восстановить материал после нашего возвращения, и отправился собирать сухую траву и ветки для костра. Я же занялся нашими вещами и приглядел неплохое место для ночлега: разлом в скале, не слишком широкий, чтобы его продували все ветра, но достаточный, чтобы два человека смогли там укрыться от непогоды.

}Билл долго искал хоть что-то, из чего можно было развести приличный костер для просушки моей одежды и разогрева припасенной еды, и за это время я успел еще больше продрогнуть. Даже виски из спасительной фляжки полковника не смог мне толком помочь.

}Вернувшийся Билл с тревогой оглядел меня, но не стал причитать. Он быстро развел огонь, развесил мою одежду так, чтобы она высохла, а не сгорела, и на скорую руку приготовил нам ужин. Еда и тепло от костра повысили мое настроение, и я решил отметить почти половину пути, пройденного по горам. Билл поддержал меня, и мы допили оставшийся виски, неожиданно сильно ударивший по нашим головам. Мы шутили и смеялись, вспоминая мою сегодняшнюю неуклюжесть, а Билл подсаживался ко мне все ближе и ближе, пока, наконец, не оказался так близко, что я случайно задел его рукой, когда помешивал угли. Я взглянул на него и заметил, что его настроение с веселого вдруг сменилось на задумчивое и даже несколько мечтательное. Он смотрел вроде бы на меня, но в то же время будто не видя меня, будто его взгляд проходил сквозь мое тело. Легкая улыбка играла на его губах, и я вдруг понял, насколько мне хочется его обнять.

}Билл не стал противиться, и стоило мне обхватить его рукой за талию, как он сам прильнул ко мне, обнимая в ответ. С ним было тепло и уютно, и я, не сдерживая себя, положил голову ему на плечо. Мы сидели так довольно долго, огонь почти погас, и Билл, видимо, решил подложить еще веток. Он как-то неловко дернулся (очевидно, за время сидения в одной позе у него затекли ноги), и случайно навалился на меня, задев щекой мой лоб. Я почти задремал и сразу же встрепенулся, поворачивая к нему лицо. Глаза юноши оказались неожиданно близко от меня, они блестели в отблесках догорающего костра и казались почти непроницаемо черными… Билл вдруг потянулся ко мне, и в следующее мгновение я почувствовал его мягкие губы на своих губах. В тот момент я не был удивлен этому поцелую, все казалось мне совершенно правильным и нужным, поэтому я, не раздумывая, ответил, зарываясь пальцами в так привлекавшие меня мягкие волосы Билла.

}Мы улеглись спать, как обычно, вместе, и я давно не спал так крепко и спокойно. На утро же мы ни словом не обмолвились о произошедшем вечером, будто бы ничего не произошло.

***

}Спустя несколько часов мы, наконец-то, преодолели водораздел между Тихим и Атлантическим океаном. Все это время мы взбирались вверх по каменистой пустоши, периодически перелезая через скалы или огромные валуны, попадавшиеся по дороге. Я не говорил Биллу, что с каждой минутой чувствовал себя все хуже и хуже, что силы покидали меня, ведь в данной ситуации не было другого выхода, кроме как идти вперед: остановиться здесь на привал или ночевку мы не могли, следовало перебраться через хребет и найти укрытие там.

}Билл иногда останавливался и с тревогой смотрел на меня: он все-таки убедил меня отдать ему все свои вещи, так что я шел налегке. Конечно, мой проводник догадывался, что я подхватил лихорадку после «купания» в ледяной воде, но он и сам прекрасно понимал, что чем быстрее мы пройдем этот участок пути, тем будет лучше для меня.

}К вечеру я ослабел настолько, что мой мозг уже не в состоянии был функционировать. Я просто шел за Биллом, держа в поле зрения его хрупкие плечи, нагруженные сейчас двумя заплечными мешками. Я не смотрел по сторонам и не пытался что-то запомнить, все мое внимание было уделено тому, чтобы не споткнуться, потому что я сомневался, что смогу подняться после падения. Однако как я не следил за этим, все же ноги меня подвели, и я полетел лицом вниз на камни, чудом успев подставить руки. Билл тут же подбежал ко мне, и я попытался встать хотя бы на четвереньки, но закружившаяся голова и темнота перед глазами не давали мне этого сделать…

}…Я очнулся в пещере, достаточно большой, и в первый момент испугался, потому что не помнил, как попал сюда. Билл разводил костер и, обратив внимание на меня, подошел и дал мне напиться. Я положил тяжелую голову на наши мешки и натянул на себя покрывала: мне было ужасно холодно… Глаза закрылись сами собой…

}…Во второй раз меня растолкал Билл, давая выпить какой-то горячий горький отвар. Он пытался накормить меня, но я был не в силах двигать челюстями, поэтому он оставил меня в покое, и я тут же провалился в забытье… Снилось что-то странное, несуразное, будто гротескные картинки, а в голове постоянно гудело, и будто кто-то звал меня по имени, сначала тихо, а потом все громче и громче, пока это не становилось невыносимым… Я вздрагивал, приходя в себя и видел черное небо в расщелине между скал, ярко-горящий костер, и лежащего рядом Билла, поглаживающего меня по руке… Снова засыпал, чувствуя ломоту в костях, а потом я уже не помнил, сколько было таких пробуждений то от холода, то от жары… Иногда я видел, что наступил день: было светло и огонь почти не горел, иногда понимал, что сейчас ночь, судя по весело трещавшему костру и темени снаружи. Иногда Билла не было (очевидно, он уходил за водой, на охоту или пытаясь найти свои травы), и я испытывал тревогу и вину из-за своего беспомощного положения, чувствуя страх за него; но чаще всего он крутился вокруг меня или костра, или лежал рядом, пытаясь согреть меня своим теплом. Его присутствие успокаивало меня, я не хотел отпускать его от себя, и зачастую просыпался, понимая, что крепко притягиваю его к себе, дыша куда-то в его пушистые волосы, щекотавшие мне нос. Он обнимал меня в ответ, смирно лежа рядом. Иногда я слышал, как он что-то шепчет, будто молится, но не мог разобрать слов…

}Я проснулся на рассвете, чувствуя, что мое сознание более-менее прояснилось. Билл тихо спал рядом, и я не стал его будить. Но стоило мне потянуться к лежавшей недалеко фляжке, чтобы напиться, юноша тут же встрепенулся, глядя на меня сонным и усталым взглядом, явно ничего не понимая. Я успокаивающе сжал его ладонь, поглощая воду, и с довольным вздохом вновь улегся, улыбаясь своему спасителю. Билл улыбнулся в ответ, тоже утоляя жажду. Он уточнил, действительно ли я чувствую себя лучше, и мне пришлось его долго заверять, что голова у меня не болит, жар спал, и ломота в теле прошла. Только после этого юноша угомонился, вновь возвращаясь в мои объятия. Он тихонько дышал мне в шею, а я поглаживал его между лопатками, иногда прижимая к себе крепче. Внутри меня разливалась бесконечная благодарность и нежность к этому человеку, которую я не мог выразить простыми словами. Поэтому я осторожно поцеловал его в висок, и Билл, тут же заворочавшись, потянулся к моим губам…

}В этом поцелуе слились все наши чувства – беспокойство и волнение друг за друга, смятение от странности наших отношений, его забота и моя благодарность, а еще искорки зарождающейся где-то глубоко внутри нас страсти…

}

***

}В лихорадке я пролежал два дня, как сказал мне Билл. На третий день мне стало лучше, и я все порывался продолжить поход, но проводник меня останавливал. Мне понадобилось еще несколько дней, чтобы восстановить силы.