}Сделав большой круг по долине и окончательно утомив лошадь, мы вернулись в наш лагерь и очень вовремя, потому что полковник уже порывался отправиться на поиски меня вместе с хворостом.

}Поздно вечером, когда все устраивались на ночлег, полковник подошел ко мне, тронув за рукав рубахи.

}- Не знаю, как ты это воспримешь, сынок, но я… Я решил вернуться в Нью-Йорк.

}Я промолчал, с одной стороны сожалея, что полковник принял такое решение, а с другой стороны понимая, что так будет лучше.

}- Я уже слишком стар для того, чтобы лазать по горам и спать, где придется… Я очень рад, что преодолел такой путь вместе с вами, и теперь я не боюсь за тебя, Томас. Ты доказал мне, что вполне можешь справиться со всем сам, да и Билл тебя не оставит в трудную минуту… А я прослежу за лошадьми, чтобы Биллу было поспокойнее. Я обещаю, что верну его лошадь в деревню, так что он сможет с ней встретиться, как только вы вернетесь.

}Я ободряюще улыбнулся, вглядываясь в грустное лицо друга, и пообещал, что обязательно пришлю ему весточку, как только будет такая возможность. Конечно, и я, и Тадеус были сильно расстроены предстоящим расставанием, но иногда приходится чем-то пожертвовать, чтобы поступить разумно.

***

}Следующим утром мы с Биллом коротко распрощались с полковником, чтобы не предаваться унынию, сложили вещи в заплечные котомки и отправились дальше. Теперь мы двигались намного медленнее, ведь теперь мы не только шли пешком, но и постоянно поднимались. Казалось, что с каждым часом тропа становится все круче и незаметней, пока не пропала совсем. Становилось холоднее, а редкие перелески сменялись почти сплошным хвойным лесом.

}Судя по картам, мы приближались в истокам реки Миссури. Далее планировалось идти вдоль ее русла, то есть по одной из самых низких частей гор, до водораздела. А дальше наш маршрут терялся во мраке.

}Было волнительно представлять, что же нас ждет по ту сторону гор, но ни я, ни Билл не теряли позитивного настроя. В этих местах деревень почти не было, люди перестали встречаться совсем, и мы чувствовали себя предоставленными самим себе.

}Приходилось постоянно охотиться, ведь больших запасов пищи мы не смогли бы унести с собой. Ружье я решил оставить, и Билл в первые же дни смастерил для меня лук. Лук был не таким красивым, как у проводника, но крепким, и я довольно неплохо научился с ним управляться. Билл хвалил меня, и говорил, что скоро я стану самым настоящим «белым индейцем». По вечерам (а темнело с каждым днем все раньше) мы, устроившись на ночлег в небольшой пещере, которыми изобиловали здешние склоны, или смастерив небольшой шалаш, сидели у костра и разговаривали ни о чем, вспоминая смешные и грустные моменты нашего путешествия, или рассказывая истории из своей жизни. Я многое узнал о Билле за это время. То ли он немного стеснялся полковника, то ли причина его скрытности была в другом, но только когда мы остались вдвоем, я с удивлением заметил, насколько Билл откровенен со мной: о чем бы я его не спросил, он всегда отвечал предельно честно. Я старался не слишком пользоваться таким отношением к себе, хотя частенько меня и разбирало любопытство. В то же время я отвечал такой же откровенностью, хотя и раньше не скрывал своих мыслей и жизненных подробностей.

}Записи мои увеличивались с каждым днем, и я боялся, что скоро уже просто не смогу их нести – ведь я не решился передать полковнику уже собранный материал. Иногда я пересматривал его, в основном любуясь рисунками Билла.

}Еще одним нашим любимым вечерним занятием стало обучение друг друга родному языку каждого. Билл немного понимал голландский, и его учеба была куда более успешной, чем моя, хотя я отчаянно старался выучить хоть несколько фраз на языке ирокезов (шошонский и сиу я даже не пытался осилить). Самым главным достижением для меня было то, что я смог выучить и правильно произнести настоящее имя моего проводника: ведь «Билл» было лишь именем для тугодумных европейцев, а «Маленьким Сиу» его называли люди из других племен и чужаки. Настоящее же имя, которое я не имею права здесь раскрывать, Биллу дали его родители, и так его звали лишь в семье и изредка в родной деревне. Я был удивлен такому количеству имен, но Билл объяснил мне, что так принято в любом индейском племени, просто мало кто из европейцев об этом знает, да и мало кто интересуется. Одно имя дают родители, второе – соплеменники, третье выбирают в честь богов, а для ведения дел с переселенцами коренные американцы часто выбирают себе простые, европейские имена.

***

}К концу августа мы достигли русла Миссури. Эта могучая река, несущая свои воды через Великие Равнины, в горах была лишь ручьем, звонким и резвым, будто маленький непослушный ребенок, со временем превращающийся во взрослого и спокойного человека.

}Сначала мы услышали шум воды, и через несколько минут добрались до каменистого берега. Место это было настолько живописным, что мы замерли на несколько минут, любуясь небольшими водопадами и уютной купелью, окруженной высокими соснами. Течение здесь не было опасным, и мы решили остановиться на привал, чтобы поохотиться, пообедать, искупаться, а затем устроиться для ночлега.

}Поймав парочку тетеревов, мы разделились: Билл остался разводить костер, чтобы приготовить дичь, а я направился обратно в лес, чтобы срубить лапника для будущего шалаша. Лес был довольно густым и высоким, поэтому ветвей внизу было немного, так что мне пришлось потрудиться, чтобы найти несколько небольших елей, которые можно было использовать.

}Я возвращался к реке, когда услышал тихое, но мелодичное пение. Оставив еловые ветви за ближайшими кустами, я потихоньку выглянул и понял, что Билл успел не только развести огонь, ощипать и выпотрошить птиц, но и подвесить их над углями на вертелах, а теперь он намывался в так приглянувшейся нам обоим купели. Несмотря на шум срывающейся вниз воды, голос Билла было прекрасно слышно. Он напевал какую-то медленную и немного грустную песню, изредка прерываясь, чтобы окунуться с головой в воду. Он пел иногда и до этого, но эту песню я никогда не слышал…

}Заслушавшись, я и сам не заметил, как наступил на громко хрустнувшую под ногами ветку, и Билл испуганно оглянулся. Его мокрые волосы хлестнули его по спине. Билл заметил меня и, улыбнувшись, приветственно махнул рукой. Я помахал ему в ответ, и занялся, наконец, лапником.

}За это время, что мы шли в горы, я научился сносно и быстро сооружать укрытия из подручных средств, и этот раз не стал исключением. К тому времени, как Билл вылез из воды и успел обсохнуть на все еще теплом солнце, я как раз закончил с укладкой и связыванием еловых ветвей. Теперь можно было не беспокоиться, что мы промокнем или замерзнем ночью.

}Дичь оказалась еще не до конца прожаренной, я решил воспользоваться этим временем, и отправился купаться. Казалось, что вода в горной реке должна быть ледяной, поэтому я довольно сильно удивился тому, что Билл провел в ней столько времени, и его последующим заверениям, что вода вполне пригодной для мытья температуры. Теперь же я и сам в этом убедился: вода была освежающей, но не пробирала до костей. Очевидно в довольно мелкой и широкой купели она успевала нагреваться за день, хотя осень и была не за горами. Сделав себе заметку не забыть упомянуть об этом интересном явлении в своих записях, я с упоением плавал, наслаждаясь прохладой и такой долгожданной чистотой, ведь был этого лишен несколько дней: на пути нам изредка попадались лишь совсем мелкие ручейки, либо родники, из которых едва можно было пополнить запасы питьевой воды, но точно не купаться в них.