}Наш типи, к сожалению, остался вместе с ослом и моей лошадью у арапахо, так же, как и наш с полковником гардероб. Остатки провизии, которой мы запаслись в деревне дакота, тоже достались этим разбойникам, в остальном же переживать было не из-за чего. Шошоны, хоть и старались выдворить нас побыстрее, все же снабдили нас своей традиционной одеждой и обувью, сделанной из мягкой замши, такой же, что и одежда Билла, а так же разрешили взять нам немного еды. Я с трудом представлял, как мы теперь будем ночевать без типи, ведь в горах бывает холодно, да и погода иногда меняется очень быстро, но наш проводник лишь махнул рукой, заметив, что из подручных средств, коих здесь полно, всегда можно будет соорудить шалаш и накинуть сверху шкуру или плетеную циновку.

}Билл, вообще, был крайне воодушевлен предстоящим продолжением нашего путешествия, ведь он никогда не был западнее этой деревни и никогда не поднимался в горы. А вот полковник Хоффманн как-то загрустил, что было для него странно. Впрочем, как выяснилось позже, грусть его носила некий интуитивный характер, будто полковник уже заранее знал, что нам придется расстаться.

***

}Покинув деревню шошонов, мы начали восхождение на Каменистые горы. Середина августа в этих местах характеризуется большим количеством гроз, и не успели мы отъехать на достаточное расстояние, как попали в одну из них. Мы смогли найти укрытие в небольшом перелеске, гроза кончилась быстро, а дорога не успела размокнуть. Впрочем, каменистой тропе, наверное, в любом случае вода не смогла бы нанести ощутимого вреда. Билл, полностью промокший, но все равно полный воодушевления, успокаивал свою лошадь во время особо громких раскатов грома, а полковник огорченно вздыхал, пытаясь раскурить потухшую трубку.

}Я заметил, что с каждым днем энтузиазм Тадеуса проходит, и он не раз жаловался мне на боли в костях по утрам. Учитывая, что до этого мы спали в типи или в вигваме, могу себе представить, как он чувствовал себя после ночи, проведенной на свежем воздухе. Признаться, я испытывал тревогу за здоровье друга, и был бы рад, если бы у него была возможность вернуться в Нью-Йорк в комфортных для него условиях. Сейчас, это к сожалению, было невозможно, ведь проделать обратный путь в одиночку – самоубийство чистой воды. Именно по этой причине я даже не заикался о возвращении полковника. Я испытывал смешанные чувства – с одной стороны мне не хотелось расставаться с Тадеусом, с другой – я прекрасно понимал, какие опасности для него таят горы. И в этот самый момент нам в очередной раз улыбнулась удача.

}Уже второй день мы медленно взбирались на предгорья, дорога плавно поднималась вверх, и мы могли использовать лошадей. Но становилось ясно, что дальше эти животные не пройдут – необходимо было продолжать путешествие пешком. Больше всего переживал Билл – он не хотел отпускать свою верную лошадь на свободу, и уж тем более продавать ее, но другого выхода не было.

}Наш проводник упорно вел своего гнедого четвероногого друга вверх, освободив его от своего веса и части вещей, когда из-за небольшой скалы показалось группа всадников.

}Зная нрав здешних обитателей, я сразу же схватился за ружье, а Билл – за свой лук, но, услышав радостный вскрик полковника, мы в недоумении поглядели на него. Тадеус направился к людям, которые при ближайшем рассмотрении оказались европейцами.

}Встретить белых в этих местах было поистине чудом, я, признаться, и забыл почти, как они выглядят. Оказалось, что это были военные, посланные для изучения природных ресурсов Луизианы, которую американские власти в скором времени собирались купить у французов. Одним из участников экспедиции был старинный приятель полковника, и радость от их встречи невозможно было описать словами. По такому случаю было решено сделать большой привал.

}Во время обеда, у костра мы узнали, что встретившиеся нам военные так же, как и мы, в начале лета покинули Нью-Йорк, объехали большую часть Великих Равнин и собирались вернуться обратно с собранной информацией. Я предложил им забрать наших лошадей и привести обратно, так как был уверен, что животные попадут в хорошие руки и доберутся домой в целости и сохранности. Офицеры очень обрадовались, им как раз не хватало лошадей для поклажи, и теперь дело было лишь в сопротивлении этому решению Билла. Мне пришлось долго уговаривать нашего проводника, и в итоге он согласился, что другого выхода у нас нет, и нам очень повезло, что таким образом мы смогли пристроить наших верных животных, а не оставлять их на произвол судьбы. Единственным условием Билла было разрешение еще раз проехаться верхом по небольшой долине, которую мы преодолели ранее. Естественно, никто не посмел ему отказать в этой просьбе.

}Юноша снял седло и оставшиеся вещи, полностью освободил от сбруи лошадь, и легко вскочив на нее верхом, помчался вниз по едва заметной тропинке на глазах у изумленного меня, полковника и его товарищей.

}Спустя какое-то время мы заметили, что запасы хвороста потихоньку иссякают, а ведь нам надо было как-то продержаться целую ночь на свежем воздухе. Я вызвался собрать еще хвороста в долине, куда и отправился вслед за Биллом, но пешком.

}Начинало темнеть, хотя день тогда был ясным, и я, боясь заблудиться, быстро насобирал огромную охапку сухих веток, надеясь, что ее хватит. Я как раз поднимался на возвышение, на котором мы устроились для ночевки и уже даже видел неяркий огонек костра из-за густого кустарника, когда услышал позади себя топот неподкованных копыт. В первый момент я немного растерялся, подумав, что сюда мог забрести кто-то из арапахо, но спустя мгновение разглядел в сгущающейся темноте нашего проводника. Он улыбался и явно был намного больше спокоен, нежели днем. Поприветствовав меня, он ловко спрыгнул с лошади, успокаивая ее легкими поглаживаниями по гладко расчесанной гриве.

}Я сложил хворост и подошел к нему ближе, спрашивая, почему он уехал без седла и, добавив, что полковник и его приятели сильно этому удивились.

}Билл рассмеялся и ответил:

}- Я всегда езжу без седла, это удобно и уважительно по отношению к лошади. Но когда предстоит дальний путь, приходится седлать, чтобы закрепить вещи.

}- Неужели это, действительно, удобно? – не поверил я.

}Билл предложил мне попробовать, и взобравшись на лошадь, похлопал по ее спине позади себя, приглашая меня сесть. Не могу сказать, что обделен физической силой или сноровкой, но тем не менее, залезть мне удалось только с третьей или четвертой попытки. Билл только посмеивался и успокаивал топтавшуюся лошадь, а потом подал мне руку, и только с его помощью я, наконец, занял свое место позади него.

}Ощущения от езды без седла, признаюсь, двойственные. Поначалу неудобно и страшно соскользнуть, ведь держаться приходится, обхватив ногами гладкие бока животного. Поэтому я часто хватался за Билла, а тот только хохотал над моей неуклюжестью и потихоньку заставлял лошадь прибавить шаг. Когда мы перешли на галоп, я решил махнуть рукой на неловкость и крепко прижался к худощавой спине юноши, доверяя ему свою жизнь. И именно в этот момент я почувствовал свободу. Ночной ветер в лицо, едва видимая земля под копытами, и размеренные движения зачаровали меня, и я сам не заметил, как стал увереннее держаться, но хватку на талии Билла не ослабил. Почему-то в тот момент мне казалось правильным, что мы переживаем все это вместе, сообща.