сын. И по поводу меня имеются высокие ожидания, но они не включают в себя мой

родной дом, мой старший брат исполняет ему отведенную роль. Моя работа— это еще

больше поднять репутацию семьи в мире, под эгидой имени Масри по всему миру,

насколько я могу. Мой отец создал империю, и мое место в этой империи подразумевает

находиться в США, это хороший пост, но иногда одинокий.

Он расхаживал по гостиной и медленно не явнорассматривал предметы, как бы впитывая

их, которые стояли повсюду —безделушки, фотографии, персидская ваза на самом

почетном месте на ее каминной полке.

— Дерек и наши друзья, с которыми ты встречалась, стали здесь моей семьей.В моей

культуре убиваютза семью, готовы умереть за свою семью, потому что семья— это все. Я

понимаю, когда он связался с тобой, я принял это слишком близко к сердцу.

— Мне следует извиниться перед вами обоими, перед ним я уже извинился, поскольку вел

себя неправильно. Я не понимал…, — он сделал паузу, как бы ища подходящее слово. —

Я не понимал, насколько сильные чувства у него к тебе были.

Она моргнула, до конца не веря, что он может так думать.

— Ты чувствуешьк нему то же самое? — спросил он.

Она опустила голову, потом взглянула в его темные глаза. Он был чрезвычайно красивым

мужчиной, но она не чувствовала ничего, кроме обиды.

— Почему тебя это так беспокоит? — спросила она. —Мне казалось, ты будешь рад, что

он ушел от меня.

Камаль слабо улыбнулся.

— Вот незадача… он не далеко ушел от тебя, но далеко находится от всего остального. Ты

преследуешь его в мыслях и думаю, что если он не сможет исправить эту ситуацию,то

будет несчастлив очень долгого.

Сердце Лондон болелоот сожаления. Она заставляла Дерека испытывать боль, у нее на

лице отразились смущение и сомнения, он столько всего совершил для нее.

— Я, конечно же, не могу не любить его,— ответила она. — Я не могу не любиться его,

хотя и хотела бы.

Он взглянул на нее, но она не дрогнула от его взгляда и не отвернулась.

— Я надеюсь, что ты поговоришь с ним, — произнес Камаль. — Ты просто ему

необходима. Один из вас должен совершить первый шаг, и я не уверен, что он способен

его совершить.

Она покачала головой, смущенно и расстроенно.

— Подумай об этом, подумай о нем, прошу тебя, — с этими словами он повернулся и

покинул ее дом.

Проходили недели, Лондон так ничего и не слышала от Дерека. Ее сбережения скоро

подойдут к концу, и ей предстояло решить, чемзаняться дальше. Вернуться к проституции

она не могла из-за многих причин, самой важной была — она даже не могла вынести

мысли, что другой мужчина будет дотрагиваться до нее после Дерека. Он явно заклеймил

ее душу и тело. Теперь она даже не могла себе представить кого-то другого рядом с собой.

Джоанна и мать хотели, чтобы она пошла в университет. Фаррах пообещала оплачивать ее

обучение, словно Лондон было восемнадцать. Лондон подумывала об этом, но не

склонялась к этому решению. За свою жизнь она прошла через многое, познала

совершенно другую ее сторону, и обычное формальное образование в университете

казалось ей шагом назад, попыткойстать кем-то, кем она на самом деле стать никогда не

сможет, она уже не сможет стать той прежней. Поэтому она не могла принять

окончательное решение, она сидела взаперти в доме раздумывая и страдая по Дереку.

Несмотря на то, что ее не оставляла мать и преданная Джо, она все равно была одинока, с

каждым днем все сильнее чувствуя отсутствие Дерека. Она словно заморозилась, и была

не в состоянии двигаться вперед, сердце болело и постоянно крутились воспоминания об

его уходе. Его обидные слова, жалили ее все сильнее,и как он смотрелна нее, пока она не

исправит создавшуюся ситуацию, она не сможет начать новую жизнь и вообще жить.

В какой-то из дней Джоанна появилась на пороге ее дома с крошечным белым комочком

шерсти— мальтийской болонкой.

— Ты взяла себе собаку?— спросила Лондон, целуя крошечное существо в нос, пока он

пытался выбраться из рук Джоанны.

— Нея, а ты, — Джоанна плюхнула щенка ей на руки.

— Что?

— Это твой щенок, — усмехнулась Джоанна. — Ты решила сделать перезагрузкусвоей

жизни, поэтому тебе необходим друг для компании.

Лондон подняла его к своему лицу и посмотрела в крошечные черные глазки.

— Да? Ты думаешь, что я смогу заботиться о щенке?

— Конечно сможешь, — Джоанна проплыла мимо Лондон на кухню. Она поставила

сумку от Шанель на столешницу и стала извлекать из нее все, что необходимо для щенка

—миска для корма и воды, ошейник, поводок, маленькие жестяные баночки с консервами,

а также книгу о дрессировке собак.

— Ты хорошо подготовилась,— сказала Лондон, держа щенка под мышкой и

рассматривая выложенное на стол.

— Я подумала о всех твоих возможных возражениях, — она вытащила пластиковый

плоский пакет из сумочки и развернула его, который тут же стал превращаться в

небольшой, мягкийвольер для собак.

— О Боже мой. Что это?— Лондон разглядывала вольер с сетчатыми бортами.

— Это конечно же его место, когда ты будешь уходить куда-то и не захочешь, чтобы он

свободно бегал по дому, ты поставишь его сюда.

Лондон подняла щенка к своему уху.

— Он говорит, что ему не нравится, — сказала она подруге. — Он говорит, когда я буду

куда-то выходить, он хочет пойти со мной.

Джоанна попыталась скрыть улыбку, наполняямиски едой и водой.

— Я рада, что вы нашли общий язык друг с другом.

Лондон прижала щенка к щеке.

— Мне кажется, он будет рад остаться, — сказала она. — И я,пожалуй, назову его

Кингмейкером. (Kingmaker— создатель «королей»; влиятельное лицо, от которого зависит назначение

на высокий пост; влиятельное лицо, которое способствует созданию и возвышению какого-либо

политического деятеля, вершитель судеб, — прим. пер.)

— Что за имя для собаки?— насупившись спросила Джоанна.

— Это наш с ним секрет, у нас же должны быть с ним секреты, не так ли, Кингмейкер?

Джоанна закатила глаза.

— Я создала монстра.

Лондон посмотрела на нее через кухонный стол, блестящими глазами.

— Спасибо, Джо. Ты удивительная. Ты замечательная подруга, и мне так повезло с тобой.

Джоанна фыркнула и повернулась к раковине.

— Ну, хватит. Будь хорошей хозяйкойдля собаки. И сделай что-то действительно великое

со своей жизнью, хорошо?

— Хорошо, — прошептала Лондон.

Кингмейкер полностью соответствовал своему имени, он способствовал, чтобы Лондон

дала своей жизни еще один шанс, и она понимала, что эта крошечная жизнь полностью

зависела теперь от нее. Ей приходилось выходить на улицу, выгуливая его, ходить в

магазин, чтобы покупать ему еду. Она наконец стала отходить от своих постоянных дум,

следя за ним, ее разбитое сердце стало постепенно оживать, благодаря любви к нему. Она

посвятила себя уходу за маленьким щенком, который чуть ли не постоянно нуждался в ее

внимании, и периодически ее преследовали слова Камаля: «Один из вас должен сделать

первый шаг, и не уверен, что он способен его совершить».

Если Дерек ощущал хотя бы половину той боли и страданий, которые чувствовала она и

причинила ему, и у него не было Кингмейкера, как у нее, он не сможет двигаться вперед,

не сможет вообще куда-нибудь двигаться, просто не сможет жить полноценной жизнью.

Если Дерек находился в таком же замороженном состоянии, как и она, производя какие-то

автоматические движения и также страдал, то нужно с этим что-то делать, стала возникать

у нее мысль, несмотря на боль, которую все время испытывала.

Через десять дней, как Джоанна принесла Лондон самый потрясающий подарок за всю ее