костра только и поджидали легкого дуновения ветерка, чтобы разгореться в огромный
пожар.
Внутренний голос у него в голове сказал, что он облажался, целиком и полностью
облажался. И сама его идея была обречена, так же, как и он был обречен. Если бы не
необходимость, опаляющая тлеющими углями желание, не позволяла ему переживать о
ней. Она не разрешала ему сделать необходимый глоток кислорода, необходимый для
полнойжизни.
Ее. Это касалось ее.
Она вздохнула, отвернувшись, и он заметил, что у нее дрожат руки. Слава Богу. Может
быть, дело не только в нем.
— Ладно, — произнесла она тихо, — я сделаю, как ты сказал. Но не возьму у тебя денег.
Поэтому, пожалуйста, не предлагай мне их снова.
Он шагнул ближе, поднимая руки, словно собирался взять ее за плечи, затем опустил,
наклонившись вперед, его губы почти касались ее волос.
— Но ни одного клиента, да? Ты не должна продолжать работать, если мы собираемся
продать эту историю, — в глубине души он знал, что его желание было намного в
большей степени собственным, нежели что кто-то может поймать ее за ее работой. Он не
хотел думать о мужчинах, находящихся рядом с ней, пока она будет его девушкой… даже
фиктивной девушкой.
Она посмотрела на него, с трудом дыша, как только почувствовала, что он находился в ее
личном пространстве, в дюйме от нее, едва касаясь ее тела. Его глаза прошлись по ее лицу
и остановились на губах, посылая разряд электричества, прямо к его паху.
— Никаких клиентов, — почти шепотом произнесла она. — Только ты.
Если бы он мог, то наклонился бы ближе, намного ближе к ее губам, его легкие стали
протестовать, поскольку не получали уже кислорода в течение нескольких минут… или,
может быть, прошел уже ни один час. Снаружи сработала сигнализация на машине, и он
дернулся назад, ошеломленный, как легко он потерялся в ней, забыв где находится и о чем
говорил, только всего лишь чувствуя ее запах, видя ее, дыша вместе с ней.
— Я созову пресс-конференцию в течение трех часов, вечерние новости будут посвящены
нам. Я пришлю за тобой машину. Надень что-нибудьтакое же, как платье, которое было
на тебе в гостинице. Лиловое.Оно было превосходным.
Она отступила назад, подозрительно всматриваясь в него.
— Ты обратил внимание во что я была одета в разгар этого сумасшествия?
— Я обратил внимание на всю тебя,— ответил он, развернулся и вышел за дверь,оставив
ее стоять в одиночестве в гостиной.
4.
Лондон откинулась на мягкоекожаное сиденьелимузина и вздохнула. Она действительно
потеряла рассудок. Поддавшись чертовски сексуальному мужчине, его сладким речам, и
рассыпалась, как старое печенье. Уронуже был нанесен, ее жизньлопнула, как мыльный
пузырь, и вместо того чтобы не принимать его предложение и принять все как есть,
поскольку она потеряет друзей и респектабельную жизнь, которую выстроила внезанятий
проституции, она собиралась прыгнуть из огня да в полымя и попытаться спасти остатки
от полного фиаско.
Это была бомба замедленного действия. Все внимание прессы будет направлено, чтобы
раскрыть и заполучить ее самый темный секрет, она стала бы изгоем, путей для спасения
уже не было бы и даже феноменальные навыки ДерекаЭмброуза не спасли бы ее. Если
Америка узнает о ее семье, она станет врагом народа номер один. Ее друзья никогда не
смогут перейти эту границу. По крайней мере не в столице страны.
Так какого черта она тут делает? Ответ был довольно прост… ей нравилась жизнь,
которую она создала. Не ее жизньв лице проститутки, а ее жизнь в лице Лондон Шарп. Ее
дом, ее друзья, ее благотворительные фонды, в которых она участвовала. Да, ей пришлось
быть осторожной все эти годы, держаться подальше от известных мужчин округа
Колумбия, которые принимали участие во многих мероприятиях, и если честно, то
несколько раз она сталкивалась с некоторыми клиентами в таких местах, как рестораны и
концертные залы. Но они не испытывали желание ее узнавать, также, как и она, поэтому
все проходило гладко.
В течение восьми лет она была той, кем хотела быть, а не той, кому указывали какой она
должна быть. Она нашла людей, которые были верными и добрыми, а главное, честными.
Ирония заключалась в том, что она была нечестна с ними все время, чтобы не раскрывать
себя. Быть проституткой и скрывать этот секрет от людей, ей было не безразлично, цену
которую она заплатила, чтобы иметь контроль… контроль над тем, кем она была, и теперь
кого впутывала во все это. Она давно потеряла контроль над историей своей жизни, но
была полна решимости контролировать свое настоящее и будущее.
И теперь она передала контроль над всем этим Дереку Эмброузу. Она собиралась
позволить ему изменитьсвою жизнь, рассказав всему миру кем она была на самом деле и
чем занималась, и собиралась стать, хотя на самом деле так не было… его девушкой. Если
бы кто-нибудь две недели назад сказал ей, что она будет стоять перед национальной
прессой и все это делать, она бы рассмеялась в лицо и указала на дверь. Но на данный
момент существовало слишком много оговорок, касающихся ее, и она собиралась
получить ожидаемый результат. В основном потому, что она не могла попрощаться с
Лондон, которую в течение этих лет создала с нуля. И если уж до конца быть совершенно
честной, ей было очень тяжело сказать«нет» ДерекуЭмброузу.
После того, как Дерек ушел, она потратила оставшуюся часть утраотвечая на телефонные
звонки и сообщения от ее друзей. Это настоящая правда? Была ли она на самом деле
проституткой? И как она могла все эти годы скрывать такое от них?
Самый тяжелый разговор был, конечно, с Джоанной. Джо была ближайшейподругой
Лондон, они познакомились, когда им было далеко за двадцать,вместе участвовали
вЖенской Лиге. Джоанна ближе всех знала реальную Лондон, такую ее больше никтоне
знал на планете, хотя она ничего не знала о профессии Лондон или ее семье. Их разговор
не был легким.
— Почему ты не сказала мне?—причиталаДжоанна, как только появилась на пороге ее
дома.
Лондон моргнула. Как объяснить множество избранников за все эти годы?
— Потому что я не в состоянии была услышать твое осуждение.
Джо снова ощетинилась.
— И ты полагаешь, что знаешь, что я скажу?
Лондон покачала головой, давая ее волосам спокойно упасть на лицо и опустила
подбородок.
— Ты только что узнала, что я проститутка, Джо. Ты образец общества округа Колумбия,
твой муж будущая дипломатическая звезда. Что еще можно сказать?
Брови Джо сдвинулись, и она коснулась руки Лондон.
— Прежде всего я твоя лучшая подруга. И ты никогда не рассказывала мне о своей другой
стороне жизни. Почему?
— Это не совсем та сторона часть жизни, о которой стоит кричать с крыши,— с горечью
ответила Лондон.
— Расскажи мне сейчас. Расскажи мне, как такое случилось и как это работает. Скажи
мне, почему? — глаза Джоанны наполнились слезами, и Лондон задалась вопросом,
скорее всего именно этого она и избегала. Не порицания, или того, что Джо готова
отвернуться от нее, а именно этого… обиды, растерянности и предательства. Джоанна
любила Лондон, и Лондон была не уверена, что сможет противостоять боли в глазах Джо.
Лондон сделала глубокий с содроганием вдох.
— Я ушла из дома, когда мне было семнадцать. Я поругалась с мамой…
— Твоя мать жива?— глаза Джоанны прищурились.
— Да,— Лондон сглотнула, потому что в горле стало сухо и шершаво. — Она лгала мне о
очень важных вещах, связанных с моей семьей, и когда я узнала обо всем, то сбежала.
Мне удалось устроиться на работу на какое-то время в фаст-фуд и спать на чужих
