-А у тебя девушка была когда-нибудь? - спросила я, интуитивно почувствовав мягкое розовое место в его ощетинившейся иголками защите.

-Нет, я всю жизнь ждал только тебя, - уклончиво ответил он и, придумав, наконец, куда деться от моего наполненного скептицизмом взгляда, нагнулся, чтобы подобрать рассыпанные по полу карты.

Тамбурная дверь отъехала в сторону, запустив в вагон облако табачного дыма и двух молодых людей. Один из них показал на пустую скамейку, предлагая присесть, но другой остановил его коротким, как удар в живот, движением, сканируя вагон тяжёлым взглядом исподлобья.

Тут я совершила две ошибки: во-первых, встретилась с ними глазами, а во-вторых, слишком быстро отвернулась к окну. Дикое животное надо давить прямым, как линия прицела, взглядом, отводить который нельзя ни в коем случае. Поскольку так, по мнению зверя, мы проявляем слабость.

Первым к нам подошёл тот, что помоложе. Старший остался за его спиной, небрежно облокотившись на спинку скамьи и полностью перекрыв проход. На него оглядывались, но он невозмутимо щёлкал семечками, и случайные взгляды отскакивали от его груди, как мячики от стенки. Лукашин всё возил по полу руками, выискивая залетевшего под сиденье туза. Чёрные ботинки, покрытые толстым слоем дорожной пыли, поравнялись с ним, а потом один из них небрежно ткнул Женю в бедро.

-У-ру-ру! Э, студент, ты чего там потерял?

-Ты чего? - с недоумением спросил Лукашин.

-Я? - ткнул себя пальцем в грудь молодой. Роста он был небольшого, но смотрелся покрепче Жени. К тому же его тело будто было наполнено до краёв крутым кипятком, и ноги не могли стоять на месте. Больше всего это было похоже на причудливый танец. Только вот таких танцоров я достаточно повидала на районе: парень явно на чём-то сидел, и плотно.

-Ты. Ногами можно и поаккуратнее.

-Ну, извини, браток, попутал, - облизав губы, сказал молодой.- Я думал, раз ты под шконкой шаришься, значит, опущенный. А гомосеков только ногами, а куда деваться!

Ну, началось - подумала я. В животе зашевелилось что-то горячее, и появилась тянущая противная боль, как при месячных. Пассажиры уткнулись в давно прочитанные газеты, а те, у кого их не было - в окно. Впрочем, так бывает всегда. Где вы, любители помочь униженным и оскорблённым, в тот момент, когда вы действительно нужны?

-Ты ошибся, уважаемый, - сказал Женя. - Я не из таких.

-А чего под шконку залез?

-Да вот, карты упали.

-А чего ж ты безрукий такой?

-Да упали вот.

Разговор явно заходил в тупик, и молодой решил сменить тактику. Впрочем, это могло быть и заготовкой.

-Фрол! - позвал он старшего, и тот обернулся, вроде бы нехотя. - Студенты тут колотьё метают, может, впишемся?

-Спроси, на что играют, - процедил тот сквозь зубы, а я удивилась тому, какие же ярко - голубые у него глаза. Как у ребёнка.

-На интерес. - Женины пальцы дрожали. Еле заметно, но дрожали, и колоду в руках он тасовал уже слишком долго, даже на мой взгляд.

-А что за интерес? - нагнулся к нему молодой, и пальцы замерли, застыли. - Может, и мы впишемся?

-А свой у нас интерес, уважаемый. Вас не касается.

-Нет, Фрол, ты посмотри, как пацанчик меня отшил! - оскалился молодой. Бешенство так и пёрло из него, пузырилось в уголках губ. - Ну, давай, тогда на просто так метнём!

-Я на просто так не играю.

-Смотри ты, грамотный... А на что играешь?

Молодой нисколько не смутился вежливому отказу, попинал рюкзак, ощупал его хозяйской рукой, потом, нимало не стесняясь - меня. Слава Богу, только взглядом.

-Ни на что.

-Так, прямо, и ни на что? - радостно возразил молодой. Его глаза, казалось, вращались в глазницах по часовой стрелке - жуткое зрелище. - А если найду что-нибудь? Тогда ведь играть по-любому придётся.

-Не можешь заставить, - негромко возразил Женя. - Если я не имею желания - не можешь.

-А кто его будет спрашивать, твоё желание, пацанчик? Взял карты в руки - играй. Что на кон ставишь? Барахло своё? Или, может - тёлку?

-Нет. На неё играть не будем, - Женя хотел сказать это решительно, по-мужски, я понимаю. Но не получилось, буду справедлива - голос слегка дрогнул. Ладно, буду справедлива до конца - не слегка.

-Что так? - поинтересовался вроде бы непричастный к разговору Фрол. То ли ноги затекли, то ли семечки кончились. - Подруга твоя, что ли?

-Знакомая, - Лукашин поглядел на меня с такой тоской, что мне показалось, сейчас он добавит: прыгай в окно, Марина, я их задержу.

-На знакомую не грех сыграть - нахрен она ещё нужна?

-Молодой человек, разрешите пересесть, - Я приподнялась, пока ещё не решив, что буду делать с ногами, перекрывшими проход. Но молодой просто толкнул меня в плечо, продолжая скалиться. Толкнул легко, без злобы, можно сказать, походя. И я упала обратно на скамью.

Увидев это, Женя дёрнулся. Но это его движение было лишено агрессии, желания вцепиться в чужое горло зубами. Молодой понял это и, скучая, закрыл глаза тёмными очками. А в лукашинский воротник вцепилась другая рука, с плоскими, словно стёртыми о чьи-то зубы, костяшками.

-Сиди, студент, - ласково сказал Фрол. Его мятое лицо оставалось добродушным, а ярко-голубые глаза говорили - куда ты, дурашка...

Женя дёрнулся ещё раз. Воротник затрещал, но рука со сбитыми костяшками сжала ткань сильнее и не дала повернуть голову.

-Сиди смирно, кому говорю.

-Вы чего беспределите, парни? Это не по понятиям!

Молодой фыркнул, как нетерпеливый жеребец, обрызгав слюной свой подбородок и, частично, Женины джинсы. Посмотрев на меня, развёл руками и вытер рот грязной ладонью. Что-то вроде извинения, наверное.

-А ты что, по понятиям живёшь? - спросил Фрол, не ослабляя хватки. - Сидел, что ли?

-Дядя научил, - выдавил Женя. - Лёня Шиш, слыхали за такого?

Молодой с Фролом быстро переглянулись. Непонятно почему, я приободрилась. Нет, ну, правда - в электричке полно народа, на улице белый день. Что эти урки могут нам сделать?

-Слыхали, - ответил Фрол после недолгой паузы. - Был такой человек при делах. А сам-то кто по жизни будешь?

-Человек, - гордо сказал Женя, словно не замечая, что его держат за шиворот. - Просто человек.

-Че-ло-век? - по слогам повторил молодой и снова повернулся ко мне, как бы ища поддержки. - Нет, ну ты слыхала? Да какой ты человек, посмотри на себя, дырявый...

Интересно, а что это у меня в кармане такое жёсткое, неудобное? Оно ещё постоянно норовит ткнуть в живот, когда я нагибаюсь... Ах, да, это же подаренный Максом телефон...

-Витюша, остынь, - вежливо попросил Фрол, и Витюша остыл, щёлкнув Лукашина по носу, красному от стыда. - Пацан вроде ровный... С чего ты взял, что он заднеприводной?

-Нет, ну а я что - против? - демонстративно поднял руки вверх Витюша. - Это я просто предположил... А вообще, у меня к нему претензий нет. Пусть идёт на все четыре стороны. Только Клаву свою пускай оставит. Мне кажется, у нас намечается взаимность.

-Я Марина, вообще-то, - сказала я. - Так, для справки.

Витюша, лучась гнилозубой улыбкой, прижал руки к груди:

-Марина, Клава - мне вообще по хрену, веришь, нет?

-Слышь, студент, - Фрол встряхнул Женю посильнее, перестав улыбаться. Даже глаза полиняли, став серыми и скучными. - К тебе претензий нет. Но чтоб на следующей остановке тебя в вагоне не было, всосал?

-Я без девушки своей никуда не пойду, - ответил Лукашин, прекратив попытки вырваться.

-Ты чё, кукарямба? Ты же говорил, что она тебе никто!

Женя попытался было расцепить короткие пальцы, но в итоге только обогатился оплеухой.

-Ребята, ребята! - Кричать пришлось громко: я уже видела на лукашинском лбу красные точки от недобрых взглядов, конкретных, как луч лазерного прицела.

-Чего? - неохотно ответил Витюша. Понять его можно: уже поднялся с лавки, уже неторопливо сжал кулак, занёс руку для хорошего смачного крюка. И тут: ребята, ребята...

-Ну, вы чего? Это и, правда, мой парень.