Закотилось, як пов╕р"я у траву.

О, это на самом деле было ну очень красиво, а пела девушка так чисто и звонко, что не верилось, будто поёт живьем, а не "под фанеру". Я даже переживал, когда Тоня брала немыслимые по высоте ноты, да еще на максимальной громкости. И всё тут было здорово: и мудрые слова, и дивная мелодия, и чудесное исполнение, и девушка в белом платье, будто белая лебедь летящая над серебристым облаком сцены.

- Очень красиво! - вырвалось у меня. Народ вокруг согласно закивал головами.

- А вот это? - Николай нашел файл и кликнул по иконке. По экрану монитора потекли роскошные картины: степь в серебристом ковыле, плакучие ивы над речкой, беленькие хаты с резными наличниками на холме, строй пирамидальных тополей в пунцовых лучах заката. А из динамиков раздалась напевная мелодия и звонкие голоса:

Ой там на гор╕, ой там на крут╕й,

Ой там сид╕ло пара голуб╕в.

Вони сид╕ли, милувалися,

Сивими крильми обн╕малися.

- Какие пронзительные песни! - просипел Назарыч. - Еще давай, Коленька!

Николай порылся в папках на рабочем столе, хмыкнул и поставил на воспроизведение следующую песню:

Нiч яка мисячна,

зоряна, ясная

видно хочь голки сбирай.

вийди коханая працею зморена

хочь на хвилиночку в гай

...

Ты не лякайся, що змерзнеш лебэденько.

Тепло - ни вiтру, нi хмар,

Я пригорну тебе до свого сердонька,

А воно палке, мов жар.

- Назарыч, Леша, вам слова понятны? Может перевести? - предложил Борис.

- Да нет, зачем, всё ясно. Коханая, лэбедэнько, жар сердонька, даже не лякайся - то есть, не бойся. Всё будто из детства. Думаю, у каждого москвича были друзья-украинцы, которые говорили по-своему, и нам перевод не требовался. Давай еще что-нибудь, очень хорошо поют.

- А эту песню я бы назвал вторым гимном. Это же какая высочайшая поэзия! Послушайте:

Дивлюсь я на небо та й думку гадаю:

Чому я не сок╕л, чому не л╕таю?

Чому мен╕, Боже, ти крилець не дав?

Я б землю покинув ╕ в небо зл╕тав!

Под великолепные песни, которые все слушали затаив дыхание, под всеобщее ликование и чувство глубокой взаимной симпатии, я не заметил, как выпил три стаканчика перцовки, съел целый круг домашней колбасы с чесноком и увесистый шматок сала, да еще и отполировал все это десятком-другим ложками борща и пятком вареников с ладонь. Внутри всё горело, тепло разливалось по телу, накатывая волнами в ступни ног, ладони, выжимая слезы из глаз. Хотелось всех обнимать и целовать. Наши души словно отделились от мест постоянной дислокации, взмахнули крыльями, взлетели как сокол в небо, сплелись в единое облако и растворились в его золотистом сиянии, как в океане любви.

- А теперь, думаю, пора самую душевную песню прослушать, - произнес Николай и кликнул по файлу "рушник". Глубокий мужской голос Гнатюка залил кухню густым напевным плачем:

Рiдна мати моя, ты ночей не доспала

Ти водила мене у поля край села

I в дорогу далеку ты мене на зорi проводжала

I рушник вишиваний на щастя дала

У каждого человека есть мать, и даже самые суровые и жесткие люди относятся к маме с трепетом и нежностью. Особенно, если та "ночей не доспала", если она тихо, молча плачет, провожая сына... И ни слова в упрек, и ни одного взгляда осуждающего, только материнская кроткая самозабвенная любовь... Тут уж захлюпали носами не только я, но и большинство соседей, а женщины не стесняясь промокали глаза платочками. И вдруг в такой душевной тишине, будто гром ударил:

- Яка сволота клята! Таку гарну краину загадылы! За що? Мы робылы, та дитэй ростилы, а воны... - Дима из Киева рыдал в голос и бил кулаком по столу.

- Да уж, не хотел бы я жить там в настоящее время, - согласно кивнул Николай. - Ох, не зря мои родители-украинцы выехали оттуда еще в начале восьмидесятых, как будто заранее чувствовали: пора когти рвать.

- А вы слышали слова старца Андриана из Печерской лавры? - сказал молчавший до того Борис. - Он в прошлом году сказал: "На Украине еще ничего не начиналось!" То есть, это что получается: "...разрушим до основанья и затем..."? Сколько же можно воровать, разрушать, убивать! Сволочи, что они сделали с моей Украиной! Такой родной и ласковой, такой ароматной, цветущей и вкусной, с такими добрыми бабушками, которые когда к ним придешь, даже не спрашивали, голоден или нет, сразу сажали за стол и кормили борщом, салом, пирожками, а на моё вежливое "спасибо" отвечали: "Звыняйтэ" - где всё это?

- Вот уж когда не раз вспомнишь слова старца Серафима (Тяпочкина), - сказал Алексей. - На вопрос: "Что будет с Украиной и Белоруссией?" он ответил: "...Все в руках Божиих. Те, кто в этих народах против союза с Россией - даже если они считают себя верующими - становятся служителями диавола".

- Итак, что же? - загремел Николай. - "Сатана там правит бал"? И это на моей родине, на моей солнечной, ласковой, уютной, вкусной Украине! Сволочи, что они сделали с Нэнькой! И что мне делать, чтобы хотя бы мои близкие, пока еще там живущие, не пострадали?

- А ничего, кроме молитвы, - сказал Алексей. - Во всяком случае, те, кого я каждый день поминаю сугубо, как страждущих на Украине - ни один пока не пострадал. А что еще!.. Не уподобляться же этим сатанистам, которые пылают злобой и готовы убивать всех, кто встанет на их пути. Мы, христиане, обязаны всеми силами хранить мир в душе.

- Мир, говоришь? - снова заголосил киевлянин. - Это поэтому Путин не ввел войска в 2014-м году? Поэтому не раздавил танками бандеровцев? Вам нужен мир? А мы за что в крови тонуть будем? Мы такие же как вы!

- Нет, хлопчик, не такие, - чуть слышно прорычал Назарыч. - Русский человек никогда мать не бросит, чтобы ее насиловали, грабили и избивали враги. Мы миллионами погибали за Родину-мать. Мы не удирали заграницу, чтобы урвать кусок пожирнее. Как там у Лермонтова в "Бородине": "Ребята! не Москва ль за нами? Умремте же под Москвой, Как наши братья умирали!"

- Это я Нэньку бросил, москаль ты похххааа... - прошипел Дима, но его рот зажал ладонью Николай, извиняясь за товарища.

- Да, ты, - кивнул Назарыч. Он достал из кармана несколько сотенных долларовых купюр и бросил на стол под красный нос Димы. Тот чисто автоматически их сграбастал и хотел было сунуть в карман, но этому помешал Николай. - Бери, хлопчик, купи билет и возвращайся на родимую Нэньку и умри за нее, если ты мужик.

- Так всё, хватит! - встрял я, чувствуя как сгущается в атмосфере ненависть. - Назарыч, успокойся, пожалуйста. Не всем героями быть. Их там двадцать лет зомбировали и прессовали в слабые головушки тонны мусора. А ты, парубок, не забывай, что находишься в гостях и веди себя соответствующе. Еще раз услышу "москаль поганый", я тебя лично отоварю и, думаю, найдется еще пяток человек, которым захочется поучить свидомого недоумка элементарной вежливости. - Парень затих и низко наклонил голову, которую погладил Николай с явным сочувствием.

- Спасибо, Андрей! - Алексей пожал мне руку. - А теперь скажи, киевлянин, а разве в 1991-м не вы голосовали за отделение Украины от России? Ведь девяноста процентов проголосовало за разрыв. Тут ведь все просто: Русь Святая - последний оплот света на земле. Кто с ней ссорится, кто от нее уходит, сразу попадает в когти врага человеческого. Поначалу он заманивает, обольщает, лжет с три короба: выбудете как боги, только уйдите от Иисуса Христа из Его любимой страны. А как враг заполучит народ или душу человеческую, так тут и начнет работать его свора, а инструменты все те же: ложь, ненависть, жадность, зависть, воровство - и как апогей: кровь, мучения, убийства, смерть.

- А "наказания без вины не бывает", - продолжил я. - А вина в том, что человек уходит от Бога и поклоняется золотому тельцу (салу, колбасе, жареному барашку, водке-винишку-пивку, шмоткам, славе, сексу, лжи, эгоизму). Так что... Будем крепко верить и надеяться - на кого? - на Господа Иисуса. Он для нас всё. Мне так кажется. Лично мне так... именно... мне так кажется... И еще миллионам человек на белом свете.