- Я как-то отдыхал в Австралии. Понравилось очень. Снял активы, сел в самолет - и сюда. Купил домик на берегу, яхту эту. Нравится! Понимаешь, здесь всего много: ветра, моря, неба, акул, деревьев, кенгуру, овец, русских!

Наш белоснежный моторный красавец летел со скоростью километров сто в час. Справа до горизонта простиралась большая океанская вода, пенно-серебристая у берега, лимонная на мелководье, нежно-голубая чуть дальше и ярко-бирюзовая до самого горизонта. Слева проплывали белые песчаные пляжи с ребристыми высотками. Мы добрались до поворота налево вглубь материка, свернули, не снижая скорости, пустив по борту радужный веер, понеслись по руслу канала.

По берегам выглядывали из густой зелени виллы, низкорослые белые дома, причалы с яхтами, лодками, катерами. Наконец, капитан сбавил скорость и причалил к свайному пирсу, к нему бросился прыткий паренек, принял лассо швартова, набросил на рогатый кнехт и подтянул яхту к белому отбойнику. Не дожидаясь спуска трапа, перемахнул с борта на асфальт и удивился стабильности под ногами - там, внизу ничего не качалось, не подпрыгивало, даже странно. Костя перебросился дежурными фразами на английском с веселым юнгой, догнал меня и, обняв за плечи, повел к белому одноэтажному дому под лиловой крышей.

- Здесь у меня вроде дачи, а живу я вон в том небоскребе. Там из окна дивный вид на море - залюбуешься. Сейчас, мы переоденемся, пересядем на авто и чуток прогуляемся.

Я босиком прошелся по упругой траве газона, заскочил в дом, одел белые тропические доспехи из мягкого хлопка, бежевые мокасины, голову покрыл мягкой парусиновой шляпой. Наши переоблачения Костя не уставал комментировать:

- Зноя от близости воды пока не ощущаешь, но солнце жарит по-зимнему сильно, поэтому будем соответствовать.

Наконец, мы оглядели друг друга, Костя сунул мне в карман пиджака ярко-желтый платок, выкатил из гаража спортивный ядовито-алый кар, мы почти легли в его компактный салон и понеслись на предельной скорости в дебри города. Остановились в центре Брисбена, поднялись в его студию на двадцатом этаже, полюбовались фантастическим видом с лоджии - океан с высоты сверкал и переливался драгоценным королевским сапфиром.

- Хочешь и тебе квартирку здесь купим? Всего-то четыреста тысяч!

- Спасибо. Но - правда твоя - вид из окна очень красивый.

Спускаясь вниз, заглянули на террасу барбекю, спортзал, бассейн, сауну, магазин, ресторан - всё в том же доме. Прогулялись по улице с томным названием Аделаида, осененной размашистыми кронами эвкалиптов.

Как и всюду, особняки колониального стиля из алебастра и песчаника чередуются здесь с бетонно-стеклянными сооружениями с кафе, лавками, ресторанами. Пронеслись на авто с полчаса, с трассы свернули на улицу со странным названием Волчэр стрит - улица Хищная - и оказались у Свято-Никольского храма, розоватого снаружи и синего внутри, до того синего, что кажется, ты на дне морском.

- Я тут иногда алтарничаю, - произнес посерьезневший Константин. На нас оглянулась единственная прихожанка, простоволосая, зато в длинной юбке, и приглашающе улыбнулась. Костя отвернулся и громко сказал: - А постами паломничаю в Преображенский монастырь в Снежных горах. Тут рядом, тысяча километров морем на юг и шестьдесят на такси в гору, - улыбнулся любитель скоростной езды и пожиратель пространства. - Пока блуждаешь по городу, нет, нет, да услышишь русскую речь. А как ностальгия прижмет, так в храм бегом - отпускает. Кстати, в монастыре всего шесть монахов, в последний приезд отец Алексий предложил бросить мирские хулиганства "сдаться" ему, то есть постричься в монахи.

- А ты?

- Думаю, - угрюмо боднул он головой. - Сейчас выжигаю в себе последние страсти.

- Примерно как я, - проворчал я под нос.

Спустя пару часов, устав от жары и яркого субтропического мельтешения, приземлились в кафе под навесом, с борщом и пельменями по-сибирски в меню.

- Чем занимаешься? - решил я проявить вежливость. - Как говорили новые русские в девяностые, реально по жизни.

- Как всегда - недвижимостью, в основном для русских. - Костя смущенно улыбнулся. - Ты же знаешь, я патологически ленив. Мне бы летать по волнам, рыбу ловить, закатами любоваться, на песке валяться да в небо смотреть. Так что занимаюсь только сделками, которые самому нравятся. Ну там, клиенты - люди интересные или место красивое.

- Как же, в таком случае, удалось так неслабо развернуться? По-моему, упакован ты неплохо.

- А это, мой друг, следствие второго моего свойства - везения. Впрочем, что это я! Ты же наш человек. Так что я делаю для пресловутого везения? Правильно, обращаюсь к Трифону великомученику. Еще в Москве, именно с его помощью получил квартиру, когда уже давать даром перестали, только за большие деньги. Я своему святому помолился, молебен заказал, свечу поставил - и на тебе, получи ордер. Ну и здесь также поступаю.

- И что? Помогает?

- Еще как! У меня ни в Святой земле, ни здесь ни одной осечки не было. Все сделки проходили гладко и успешно. А ты как?

- Нормально. - Наступил мой черед смутиться. - Раскрутил фирму, построил дом своей мечты, а потом в один день всё отняли. Так что сейчас нищ и убог.

- Что-то мне подсказывает, ты не очень переживаешь.

- Это верно, - кивнул я. - Да что там, "ты же наш человек". Радуюсь потере и благодарю Бога. Как Иов многострадальный. Кстати, если бы не моё классическое падение, я пожалуй так бы и не вырвался к тебе. А еще...

- Что? Что еще?

- Мне один весьма благодатный человек предсказал будущий взлет.

- Как у Иова? Тебе всё вернут?

- Бери выше - не только всё вернется, но и приумножится.

- Я так и думал. Да ты на себя посмотри - ты же аж светишься! Никогда таким тебя не видел.

- Ну да, наверное.

- Послушай, Андрей... - Костя опустил глаза и нерешительно подергал себя за мочку уха, как в детстве. Кажется, он опять будет просить прощения. - Я всё про Анжелику хочу поговорить.

- Костя, сколько можно! Я уже простил и её, и тебя, и даже её змееобразную сестрицу.

- А я каждую ночь вспоминаю эту трагедию. Как апостол Петр, от петушиного крика просыпаюсь, весь в слезах. Если бы я с Анжеликой в тот вечер не... Понимаешь, это был не я!.. Словно нечистый в меня вселился, да и в неё тоже... До сих пор страшно вспоминать. И стыдно до ужаса.

- Ладно, хорошо! - Положив ладонь на сжатый кулак друга, посмотрел ему в глаза и твердо, но спокойно произнес: - Я прощаю тебя, Константин, с чувством облегчения и с радостью. Прошу и меня простить, ведь и я тоже виноват в этой трагедии. Ну как, полегчало?

- Да, знаешь, как бетонная плита с плеч долой. Спасибо!

- Совсем забыл! - Ударил себя по лбу. - К тебе завтра-послезавтра моя Манечка прилетит. Проездом из Майами в Йоханнесбург.

- О, не волнуйся, - улыбнулся друг, - встречу девочку и обеспечу безопасность и полезную экскурсию. А может, и в Южную Африку сопровожу. Давненько там не был. Да не тревожься, она у тебя правильная девушка, со стержнем.

- Хорошо. Спасибо.

Мы уже отобедали, свернули за угол и вошли под безлюдные своды русского магазина. Разыскали книжные стеллажи и замерли. Я держал в руках упакованный в пленку четырехтомник "Александрийского квартета" Лоренса Даррелла.

- Читал? - поинтересовался у друга.

- Спрашиваешь! Настольная книга, можно сказать. - Он вскинул на меня глаза: - Эй, чего ты скривился? Зубы, что ли?..

* * *

...Я сидел в пыточном кресле дантиста. Плечистый мужчина в зеленом халате, больно кольнул меня в десну и проворчал:

- Потерпите, сейчас новокаин подействует и мы продолжим.

- А как я тут оказался?

- Барышня вас привела. Вы стонали, держались за щеку и вели себя как сомнамбула.

- М-м-м-м!.. Вы мне такое путешествие прервали, - воскликнул я, чувствуя как деревенеет челюсть.

- Что курили, молодой человек?

- Исключительно афонский кедровый ладан, - просипел я неподвижным ртом. - Рекомендую. Боли, надеюсь, больше не будет?