Юноша не хотел для себя серой убогой жизни: его, в отличие от отца-Сурма, совсем не прельщала роль бледной вечно беременной тени. Он не хотел ждать прихода мужа, потом девять месяцев вынашивать маленькое неблагодарное создание, а потом опять ждать, когда же супругу придет в голову вновь обрюхатить его. Билл был уверен, что Штефан никогда не позволит ему опуститься до такого. Он рассчитывал на преклонение и понимание, мечтал, что его будут ценить и уважать – хотел, чтобы окружающие, наконец, признали за ним право жить, любить и быть любимым.

Том видел, что Билл все еще злится на него, и даже попытался извиниться, обещая загладить свою вину и постараться больше не повышать голос. Но в глазах своего жениха он увидел лишь презрение и равнодушие, которые больно ранили его. Том думал, что сможет объясниться с Биллом, и все разногласия между ними будут решены, если только тот согласиться его увидеть и выслушать, но ничего не получалось. Молодой мужчина был согласен даже на скандал и упреки вместо ледяного молчания, которым одаривал его Билл. Сам Том был отходчивым и не мог долго злиться, ему и сейчас казалось, что он вспылил тогда, и правда, зря, что не нужно было портить жениху настроение, ведь он выиграл и был таким забавным и открытым.

Билл на пикнике впервые разговаривал и шутил в его присутствии, возможно, стоило забыть о своей гордости и позволить мальчишке веселиться? Тому уже казалось, что он был слишком требователен и скучен. Ведь он должен бы развлекать жениха, а вместо этого только и делает, что читает ему нотации.

Молодой мужчина старался, как мог, устраивая этот праздник: кроме разнообразных увеселений и закусок, в специально отведенном шатре было устроено вручение подарков. Билла завалили сладостями, лентами и всевозможными украшениями для дома. Том же подарил Сурму прекрасное, выполненное из мягкой и тонкой кожи седло для мантикора, которое сделали на заказ, но и это не растопило лед в глазах его будущего супруга. Билл просто стоял в сторонке, принимая поздравления и подарки, мило улыбаясь и игнорируя попытки жениха помириться с ним.

Том был настолько расстроен пренебрежением со стороны Билла, что в какой-то момент, не в силах больше держать лицо перед гостями, скрылся в покоях хозяйского дома. Георг, наблюдающий все эти мытарства друга со стороны, вздохнул и решил попробовать пристыдить юного упрямца.

- Чудесный праздник, - подойдя к Биллу и подавая ему запотевший бокал с освежающим напитком, начал он.

- Благодарю вас, - любезно кивнул в ответ Сурм.

- Мне кажется, что тебе следовало бы быть полюбезнее со своим женихом, он так старался сделать тебе приятное: устроил праздник, пригласил много людей, - мягко продолжал Георг.

- Мне казалось, что сегодня я ничем не нарушил нормы приличий, которые так важны в этом доме? – таким же тоном ответил ему Билл.

- Не думаю, что соблюдение приличий – это все, чего ожидает от тебя жених, - улыбаясь, проговорил сероглазый мужчина.

- Чего же он хочет еще? – выгнув ровную черную бровь, спросил юноша.

- Возможно внимания и теплоты, которые может подарить близкий человек? – тепло улыбнулся Георг.

- Близкий? Мы никогда не были особенно близки, а прошлый опыт совместных увеселений оказался крайне неудачным. Неужели Том не рассказал тебе, как решил научить меня уму-разуму? – Билл сощурил лихорадочно блестящие глаза.

- Но ведь это нормально, что твой жених беспокоится за тебя и хочет обезопасить от опрометчивых шагов в будущем? – вкрадчиво проговорил Георг.

Это было уже слишком, Билл не хотел показывать свои эмоции, но все же разозлился. Гнев охватывал его все сильнее, и он уже не мог сдержаться, желая выплеснуть накопившуюся обиду на всю ту несправедливость, с которой он сталкивался каждый день, начиная со своего рождения:

- Беспокоится? И как я еще не умер от его заботы?! Когда я неделю не мог встать с кровати, что-то он не сильно волновался! Так что, извините, боюсь, я не могу позволять себе неприличных выходок! Не хочу давать лишний повод своему отцу распускать руки! – поджав губы, зло проговорил Сурм, разворачивая, чтобы уйти и где-нибудь в тишине прийти в себя.

- Ты хочешь сказать, что тебя били? – схватив Билла за руку и разворачивая к себе лицом, странно, с нотками недоверия спросил Георг.

- А что, твой верный друг не рассказал тебе, как жаловался на меня папочке, чтобы тот меня лучше воспитывал? – прошипел Билл, изливая на собеседника боль бессилия и безнадежности, преследующие его уже целый месяц.

- Подожди, Билл, ты сейчас сказал, что тебя ударил отец? – переспросил Георг, не в состоянии поверить, что сановник Хэч позволяет себе такое обращение.

- Ударил? – ехидно и очень неприятно ухмыльнувшись, переспросил Билл. – Я не мог подняться с кровати!

Георг, не сказав больше ни слова, развернулся и направился в дом, откуда спустя четверть часа появился вместе с Томом, прямиком направившимся к Биллу.

- Мне нужно поговорить с тобой, - твердо, даже как-то жестко произнес мужчина и, сжав его запястье, поволок Сурма в дом, попутно улыбаясь гостям и намереваясь как следует отчитать взбалмошного мальчишку, не брезгующего очернить имя собственного отца и распускающего позорные слухи про собственную семью. В малой гостиной дома Том грубо швырнул жениха на диван.

Он уже набрал в грудь побольше воздуха для гневной отповеди, когда увидел, что Билл сжался в комок, а в его широко распахнутых глазах не было ничего, кроме ужаса – так смотрят животные, которым прививали послушание многочисленными побоями и тычками, которые огрызаются только от отчаяния, но на самом деле знают, что ничто не спасет их от очередного удара.

- Ты не соврал, - выдохнув и сам себе не веря, проговорил Том. Весь его запал испарился, едва он осознал, что его жених совсем не лжет, и что, возможно, рассказал далеко не все, что приключилось с ним за этот месяц. Сурм только поглубже забился в угол дивана, обнимая колени, но все же независимо вскидывая подбородок.

- Билл, когда это случилось? – присаживаясь рядом на обитый бархатной тканью диван, мягко спросил Том.

- В последний раз? Ты знаешь, ты же сам попросил его заняться моим воспитанием! – горько проговорил Сурм.

- Ты хочешь сказать, что тебя бьют постоянно?

- Когда я не слушаюсь, - тихо, одними губами проговорил юноша.

- Билл, посмотри на меня, - сжав своими ладонями тонкие белые пальчики, Том ждал, пока Сурм поднимет на него взгляд. – Я совсем не одобряю таких методов и уж точно не просил твоего отца бить тебя! С тобой этого больше не случится, я не позволю, чтобы это произошло еще раз! Ты веришь мне? – разделяя слова, четко говорил Том.

Билл не был уверен, может ли доверять своему жениху, но внутри было такое желание положиться на кого-то, а Том говорил так уверено, что внутри вдруг появилась надежда, а ожесточенность, вызванная несправедливостью и унижением, стала покидать его сердце. Он вцепился в мужчину и разрыдался, некрасиво морща нос и портя стрелки под глазами, а Том просто прижимал его к себе и ждал, пока пройдет истерика. Это был первый раз, когда его жених был настолько близко, позволяя обнимать себя и гладить по худенькой спине. У Тома сжималось сердце при мысли, что кто-то поднял на него руку, а его мальчик терпел и не мог сопротивляться.

Его переполняла любовь, нежность и боль за Билла, но он твердо знал, что он никому не позволит обижать хрупкое и необыкновенное создание, подаренное ему судьбой.

Том привез Сурма в дом клана Хэч глубокой ночью, поэтому отец Билла очень удивился желанию Софита переговорить с ним в столь поздний час.

Но Том был настроен решительно и настоятельно просил разговора с глазу на глаз.

- Билл рассказал мне, почему не мог принимать гостей весь этот месяц, – глядя прямо в глаза главе клана, заявил Том. – Я должен сказать, что не намерен терпеть подобное!

- А вам не кажется, что воспитание моего сына – это мое лично дело, и ваше вмешательство в данный вопрос неуместно? – насмешливо, ничего не отрицая и не воспринимая слов молодого Софита всерьез, спросил Хэч.