Nació un niño

Blanco como el lomo

De un armiño,

Con los ojos grises

En vez de aceituna -

Niño albino de luna.

«¡Maldita su estampa!

Este hijo es de un payo

Y yo no me lo callo.»

Gitano al creerse deshonrado,

Se fue a su mujer,

Cuchillo en mano.

«¿De quién es el hijo?

Me has engañado fijo.»

Y de muerte la hirió.

Luego se hizo al monte

Con el niño en brazos

Y allí le abandonó.

Y en las noches

Que haya luna llena

Será porque el niño

Esté de buenas.

Y si el niño llora

Menguará la luna

Para hacerle una cuna.

Y si el niño llora

Menguará la luna

Para hacerle una cuna.

Д итя Луны

Я хочу поведать

Вам одну легенду

Юная цыганка

В ней Луну просила

об обручальном кольце

Плача, умоляла

О любви цыгана,

О желанном венце.

"Я могу тебе помочь в этом-

От Луны ей было ответом, -

Но ты обещаешь:

Мне взамен подаришь

Первенца своего.

Кто родного сына

Так отринуть в силах,

Не полюбит его"

-припев-

Одинока Луна

И мечтает познать материнской любви

Как же сможет, Луна,

Жить с тобою дитя

Теплокровной Земли?

"А-ах, - отвечала она, - Он дитя Луны"

Свадьбу отыграли, и в срок четкий

Свет увидел милый мальчонка

Странно белокожий,

Чудно не похожий

На отца своего,

Глаза голубые,

Волосы прямые,

От цыган - ничего...

припев

Жену упрекая, цыган в гневе

В худшую измену поверил:

"Меня предала ты,

Вот и час расплаты!"

И насмерть ранил её

Взяв дитя с собою,

В лес, ведом судьбою,

Отнес и оставил его...

припев

Вот теперь ты знаешь, как так вышло,

Что луна меняет своё обличье

Дитя веселится,

И Луна полнится

Как весною капель.

Мальчик засыпает,

И Луна свивает

Для него колыбель...

На прекрасной планете наступало утро. Все так же, как и двадцать лет назад, красная звезда медленно поднималась горизонтом и, как величавая царица, совсем не спешила присоединиться к своей белолицей подруге. Под ее лучами все отчетливее различались здания, цветущие деревья и увитые розами беседки и оградки…

Осень уже отчетливо проявлялась во всем, и в воздухе вместе с ароматом поздних цветов летали разноцветные листья, сдуваемые резвящимся ветром с парящих в небе скал. Все вокруг менялось, готовясь к зиме. Парящие скалы были еще довольно высоко над землей, но на их вершинах уже начал скапливаться лед, и они, подобно холодным и далеким звездам, сверкали под светом лун.

В имении правителя Сартры уже не спали: вечером здесь ждали гостей, съезжающихся на ежегодный маскарад, и члены семьи, прибывшие еще вчера, сонно бродили по дому, готовя наряды.

Билл проснулся намного позже мужа и теперь искал его, стараясь как можно незаметнее передвигаться по дому, чтобы не наткнуться нечаянно на распорядителя, считавшего, что на каждое свое решение он должен получить одобрение свыше, а этим «свыше» всегда оказывался Сурм.

Билл же был сейчас совершенно не расположен обсуждать меню и рассадку гостей, ведь он наконец-то решился сообщить мужу о важной новости и чем дольше искал его, тем сильнее волновался.

Том нашелся играющим с внуками и весело смеющимся болтовне трехлетней Марты, которая, к зависти двух сыновей Агаты, сидела у него на коленях.

Билл залюбовался этой картиной. Его младшему сыну, как и двум старшим внукам, было шесть лет, и порой Сурм скучал по вкусно пахнущим детством малышам.

Агата вышла замуж совсем рано против воли собственной семьи, сбежав со старшим сыном Листингов – Марком, едва ей исполнилось восемнадцать. Родители и девушки, и юноши были обеспокоены не только явным неравенством этого брака, но и тем, что никто не знал, сможет ли Агата иметь детей. Какого же было облегчение обеих семей, когда она забеременела и подарила мужу сразу двух сыновей.

Леон же, будучи единственным Сурмом в семье, наоборот, во всем потакал своим родителям. Он заключил династический брак и последние пять лет был замужем за старшим сыном Верховного Вормара.

За время, прошедшее со дня переворота, Сурмы были уравнены в правах с женщинами, и поэтому могли танцевать и участвовать во всех увеселениях наравне с ними. Леон вел активную светскую жизнь, которой порой завидовала даже его энергичная и непоседливая сестра.

Кроме него и Агаты, Билл был счастливым отцом еще пяти сыновей, четверо из которых были слишком малы, чтобы присутствовать на предстоящем празднике.

Билл улыбался – ему никогда не надоедало наблюдать за мужем. Марта то и дело дергала того за еще неубранные волосы и смеялась детским звонким смехом, а он вторил ей, фыркая и изображая ездового ящера.

Сурм сам не знал, почему от одного взгляда Тома у него до сих пор приятно тянуло внизу живота. Они столько лет были вместе, что Билл, признаться, и не помнил себя без супруга. Он знал его всего, со всеми впадинками и родинками, но ему до сих пор не было скучно дотрагиваться и изучать заново. Он прекрасно знал, как тот пахнет, но все еще не мог удержаться, чтобы не подойти и не обнять, вдыхая такой знакомый аромат и ощущая душевный покой, теплом разливающийся внутри.