- Тебе нужно ещё что-нибудь? - не поворачиваясь, спросила она вернувшегося Ан-Джея. - Еда?
- Пока нет, - Ан-Джей подошёл к спутнице более уверенным шагом: состояние постепенно стабилизировалось. - Ну, что стряслось? Ты стала куратором, наверняка произошёл какой-нибудь правительственный кризис... и на каких основаниях приняла решение о коллективном самоубийстве клонированного обслуживающего персонала?
- Экземпляры обслуживают пустые капсулы. В этих людях, в этом комплексе да и в этой планете... больше нет необходимости, понимаешь? Кризис власти... да, разумеется, иначе бы у меня не было стольких полномочий, которые, кстати, тоже совершенно не нужны...
- Что. С моей. Империей? - Ан-Джей пытливо заглянул в её глаза. Она отвела взгляд и указала на монитор, транслирующий совсем уж странные вещи. Люди, один за другим, нажимали большую кнопку на пультах, их лица озарялись блаженной улыбкой, они смотрели в небо (непременно голубое, без единого облака), закрывали глаза и исчезали. Сначала точечно по разным планетам, но вскоре исчезновения приняли вид эпидемии, которая всех вроде бы устраивала.
Последними исчезали правящие семьи, унося с собой пустые безлюдные планеты. Вместе с каждой планетой гасла и картинка, за которой следовало изображение бедствия из космоса - запись со спутников, переживших своих создателей. Планеты поглощали сами себя, сворачиваясь до размеров ядра, после чего следовал взрыв, и... нету больше куска Вселенной. Пустота. Абсолютное ничто, изредка превращающееся в чёрные дыры.
Император, потрясённый увиденным, молчал. Перед ним разворачивалась одинаковая гибель разных планет... и каждый раз он словно бы умирал вместе с ними.
- Империи больше нет, Ан-Джей. Последней ушла императорская семья на Земле... планету мне удалось сохранить, она всё равно пустая, как музей, закрытый на неопределённый срок из-за отсутствия финансирования.
- Больше нет... - эхом отозвался Император, закрыв глаза, когда дело дошло до Земли. - А люди в капсулах...
- Тоже пожелали уйти.
- Почему ты подняла меня так поздно? Это можно было предотвратить...
- Исключено. Человечество сделало свой выбор, развив цивилизацию до внетелесного существования. За прогрессом личности и техники пришёл упадок. Люди разочаровались, потеряли самих себя, кто-то решался на самоубийство, их тела просто превращали в пыль, смерть даже зарегистрировать не всегда успевали. В каком-то смысле они все считали себя мёртвыми и жаждали жизни, которую и дарил пульт. Но у меня другая версия. Они открыли технологию Врат... да-да, именно технологию, и ушли через них к Создателям. Я тоже пробовала, но переместиться не могла - только смотреть. Сплошной белый свет.
- Лучше бы ты оставила меня умирать. И присоединилась ко мне, - пробормотал Император.
- Ты же знаешь правила. Если мы пережили собственный мир, то должны найти новый, где Врат ещё не было, - Ал-Клэй положила руку ему на плечо.
- Полетели отсюда. Экземпляры готовы выполнить твой приказ, а заставлять ждать в таком деле - признак дурного тона, - вздохнул Ан-Джей.
- Куда?
- Домой. Хочу увидеть Землю в последний раз. Нам предстоит очень долгий путь... - вздохнул он, тоскливо глядя на разворачивающуюся панораму последней обитаемой планеты.
Глава X. Несвоевременные подробности
Там, где, по нашим расчётам, должна быть четкая прямая,
Вселенная рисует бесконечно извилистую кривую, напоминающую крылья летящей бабочки.
Анхель де Куатьэ. Дневник сумасшедшего
Долгая жизнь воспитывает привычки, от которых с течением времени всё сложнее оказаться - Александр Клэй довольно хорошо усвоил эту мысль на собственном опыте и оправдывал ей же большую часть своего поведения, часто не вписывающегося в привычные тому или иному обществу рамки. Вот и теперь несколько раз в месяц он выбирается в парк незадолго до наступления утра, любя покой и красоту предрассветного часа гораздо больше, чем может себе позволить человек его ранга. А может, так оно и нужно, никто не знает наверняка: его должность единственная в своём роде, да и современного обывателя уже ничем не удивишь.
Клэй быстро шёл по широкой тропе, выложенной чёрно-белым камнем на манер шахматной доски, смотря строго себе под ноги. Губы напряжённо сжаты, глаза прищурены - сегодня это не то место, в котором он мог расслабиться. И чем ближе он подходил к центру парка, тем сильнее чувствовал давление враждебной среды, хотя внешне всё оставалось спокойно: мерно шелестели опавшие листья, робко щебетали птицы, вторя восходящему из-за горизонта солнцу, окрасившему небо в нежно-розовый цвет, и даже небо всё больше прояснялось от туч, оправляясь после ночного ливня. Идиллия.
Когда чёрно-белая кладка сменилась шершавым стеклом с голубыми прожилками, ведьмак остановился и замер, прислушиваясь к ощущениям - давящее чувство тревоги сошло на нет. С секунду он смотрел на витиеватые переплетения лазурных узоров, затем глубоко вздохнул и осмелился поднять голову. Как и следовало ожидать, его взгляд наткнулся на Камень, в котором с каждой минутой всё больше сгущалась тьма, подсвечиваемая голубыми "венами". Никто не знает, как образовалось это исполинское сооружение, что с поверхности никогда не охватишь взглядом полностью; некоторые видят в нём проявление светлого Надразума, некоторые - тёмного, кто-то шутит насчёт инопланетян, но неизменно одно: благоговение, обуревающее каждого оказавшегося лицом к лицу с ним, когда всё другое кажется таким ничтожным, вторичным, обыденным и лишённым всякого смысла.
Существует древнее предание, что Камень - сердце мира, поддерживающее исправное функционирование всех его систем, и когда с ним будет твориться что-то "неладное", будь то маленькая трещина или, не приведи Надразум, разрушение, быть беде. Так была предотвращена не одна война, ведь жить-то хочется больше, чем насолить "ближнему" своему. Хватало и фанатиков, желавших уничтожить это, по их мнению, вместилище зла, они пытались взорвать камень - тот равнодушно продолжал стоять как ни в чём ни бывало, отражая негативное воздействие обратно. Голая земля у подножия так же не изменялась: ни вскопать, ни взорвать. Учёные могли ещё долго ломать голову над загадками странного монолита, если бы однажды - всего пятьдесят лет назад - он не приоткрыл перед ними одну, а именно: как ему, такому громадному, удаётся удерживаться на поверхности. Земля в один день стала бугристым стеклом, обнажившим мощную "корневую систему", уходящую вниз на столько, на сколько хватало глаз, и растёт он прямо сквозь "стекло", усеянное лазурными прожилками. Ночью здесь царит по-настоящему фантастическая атмосфера.
На мысль о "живости" Камня наводило и дыхание: так назвали тёплые пары воздуха, исходящие от всей поверхности. Кроме того, прислонившись к камню или стеклу подле него, можно услышать мерный стук, схожий с сердечным. Отсюда и второе его название - Сердце Земли. Хотя часть скептиков списывает это и многие другие удивительные явления на пары галлюциногенов, "выдыхаемых" этим организмом.
Александр и сам не заметил, как подошёл совсем близко и протянул руку, ощущая лёгкое дуновение тёплого ветра, завидев, как синие "вены" тянутся к его пальцам, вовремя одёрнул руку, сгоняя наваждение.
- Потом. Мне нужно связаться с собой из другого мира. Поможешь?
Конечно же, Камень не ответил в привычном понимании этого слова, а только ещё больше потемнел под влиянием солнечных лучей. Но всё же Ал знал: разговор будет без помех, каменюга сегодня благосклонен.
Не затрудняя себя поисками лавки, ведьмак сел там же, где стоял, облокотился спиной о тёплую гладкую поверхность и закрыл глаза. "Вены", эти голубые нити, питавшие Камень, отвлеклись от своих обычных занятий и обвили его по рукам, ногам, голове... охваченный внеземным свечением, он ни на что не обращал внимания, сидя неподвижно и едва дыша: жгуты уплотнились и завершили своё дело, от чего Клэй стал прозрачным, а затем и вовсе исчез, став с Сердцем Земли единым целым, и только изображение человека, сотканное из голубых линий, напоминало о нём.
