- Да, мне очень тяжело здесь находиться в кромешной темноте…

- Я оставлю вам факел, Билл. А сейчас мне нужно идти, - принц бросил в сторону юноши виноватый взгляд и направился к выходу.

Но не успел он коснуться двери, как тот его остановил:

- Подождите, Томас!

- Да? – обернулся принц.

- Вы ведь еще придете?

- Да, приду. Завтра.

- Я буду ждать вас, Томас, - молящим голосом произнес Билл, но принц уже скрылся из виду.

3

Томас шел по темному коридору в сопровождении стражника и размышлял над тем, как освободить пленного.

- Ваше Сиятельство, вы уже второй раз приходите сюда без стражи. Я полагаю, это не есть безопасно, - через недолгое время осторожно произнес мужчина.

- Что?

- Ну, вы все-таки принц, мало ли что может произойти. Я думаю, вам не следует так далеко ступать одному.

- То есть вы думаете, что я, сын короля, не могу за себя постоять? – принц метнул в него пылающий гневом взгляд и сделал нарочито оскорбленное лицо.

- Что вы, Ваше Сиятельство, конечно, я так не думаю. Вы очень храбрый и отважный, но…

- «Храбрый» и «отважный» одно и то же. К чему столько слов?

- Простите, Ваше Сиятельство. Я хотел сказать, вы очень храбрый и…

- И давайте на этом остановимся.

- Как скажете, Ваше Сиятельство, но…

- Я сказал, давайте на этом остановимся, - Томас сузил глаза и поджал губы в самой раздраженной гримасе и ледяным тоном добавил, - И это приказ.

Дальше они шли молча, пока принц сам не прервал тишину:

- Пленник абсолютно неадекватен. Мне очень тяжело с ним вести беседы.

- Прикажете его казнить, Ваше Сиятельство?

- Вы думаете, тогда мне будет проще завязать с ним диалог? – на лице юного принца появилась озорная усмешка, а в глазах блеснул хитрый огонек. – Отныне кормите его три раза в день и всегда оставляйте ему зажженный факел. И принесите ему еще одно одеяло, чтобы ночью он мог на одном спать, а другим укрываться.

- Но, Ваше Сиятельство, принц Август приказал…

- Неужто вы думаете, что я даю распоряжения вопреки приказам моего любезного брата?

- То есть он…

- Разумеется, - отрезал Томас, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и вышел из темницы.

На улице до сих пор стоял морозец и местами лежал снег, но воздух уже успел пропахнуть весной, а солнце ярко светило, лаская теплом своих лучей замерзлую землю, прохожих, все еще кутавшихся в зимние одежды, собак, бесконечно норовящих сорваться с поводков и со всех ног помчаться встречать весну, зеленые травинки, отчаянно пробивавшиеся сквозь снег к солнечному свету.

На лице двенадцатилетнего мальчика появилась озорная улыбка, и с радостным криком «Арне-е-е!» он запустил в брата комок грязного снега.

- Билл, ну что ты творишь? – заливисто смеясь, Арне начал стряхивать с белоснежной куртки снег, смешанный с грязью, но заметив, что от этого на белой ткани остаются грязные разводы, опустил руки и сделал обиженное лицо. – Ну, вот. Теперь я похож на извалявшегося в луже поросенка. И что мне с этим делать?

- Захрюкай! – весело отозвался Билл и побежал вдоль двора, оглядываясь на брата и взглядом призывая ринуться за ним.

- Билл, ну, серьезно! Как я теперь пойду на свидание? – Арне пытался придать лицу строгий вид, но радость в голосе выдавала его с потрохами.

- Как свинья! – завопил младший и с приличного расстояния запустил в брата еще один комок снега, который попал ему прямо в голову.

- Ах, ты маленький гаденыш! – Арне плюнул на наигранный образ сурового старшего брата и, от души засмеявшись, побежал за Биллом.

Поймать его не составило труда, и сейчас оба мальчика валялись в грязном сугробе и веселились как маленькие дети.

- Ну что, ты будешь еще кидаться в меня снежками? – угрожающе спрашивал Арне, щекоча Билла и наслаждаясь его по-девичьи звонким смехом.

- Бу-у-уду! – на глазах младшего выступили слезы, и челюсть сводило от смеха, но он упорно отказывался сдаваться.

- Ах, ты еще будешь! Ну, тогда получай! – Арне начал тыкать пальцами худощавые ребра сквозь грубую ткань куртки с удвоенной силой. – Ты еще не передумал?

- Не-е-ет!

- Какой ты стойкий, - напрягшись, заметил он и хитро прищурился. Затем он приподнял край куртки брата вместе с шерстяным свитером и дотронулся холодными руками прямо до голого тела. – А так? – спросил он и начал тыкать ледяными пальцами не защищенную никакой тканью кожу.

Билл усиленно принялся брыкаться и, хрипя от визгов и смеха, наконец попросил брата остановиться:

- Пожалуйста, переста… ай! Перестань!

- А ты больше не будешь кидаться в меня снежками?

- Не бу.. а-а-ай! Не буду! Только перестань!

- Ну, ладно, - Арне отпустил младшего брата и, поднявшись на ноги, помог ему встать. – Мда-а, мы с тобой точно как свиньи.

- Мне холодно, - опустив куртку и свитер на покрасневшее от холода тело, пожаловался Билл.

- Ну, прости. Ты сам напросился, - Арне бережно его обнял и начал тереть его спину. – Пойдем домой греться?

- А ты что уже не пойдешь на свидание? – обиженная гримаса мигом испарилась с лица мальчика, и теперь его глаза светились от счастья.

- Ты только этого и добивался? – судя по довольной улыбке Арне, он не держал обиды на брата. – Ладно, пойдем домой, а потом я прокачу тебя на мотоцикле.

- Ура-а-а! – завопил младший и запрыгал на месте. – Ты все-таки прокатишь меня! Ура-а-а!

- Прокачу-прокачу. Только не кричи так, а то родители услышат, и влетит нам обоим.

Билл послушно кивнул и затаил дыхание в предвкушении. Как же он любит своего брата, его мотоцикл, весну и все на свете!

- Вставай, завтракать будешь.

Билл вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Ни брата, ни снега, ни счастья уже не было. Юношу окружали лишь холодные стены, два теплых одеяла, факел, прикрепленный в специальном сооружении на стене, и суровый стражник, сжимающий в руках тарелку с едой и кувшин воды.

- Ну, чего уставился? – грубо спросил он и положил тарелку прямо на пол перед Биллом. – Есть будешь?