9

Дитрих мчался на своем коне впереди всех. Завидев издали поместье, подаренное Томасу, он начал подгонять коня еще активнее. Сейчас он был так близок, и не оставалось сомнений, что его любимый сын именно там.

Вдруг король заметил неладное – входная дверь была выбита. Значит, кто-то подоспел раньше него. Но кто? Неужто Август? Доверие к старшему сыну давно исчезло без следа, поэтому от одной мысли, что он уже там, стало нехорошо.

Когда Дитрих был совсем близко, он услышал крики боли и отчаяния, а затем сумасшедшее биение собственного сердца. Он кратко обернулся, чтобы удостовериться, что за ним все еще следует стража, и, остановив коня, слез с него.

Неуверенными шагами он вошел внутрь в сопровождении стражников. На кухне было пусто, и они прошли в спальню. Увиденное там повергло в шок. Август метался по всей комнате, истерично выкрикивая всякие ругательства, у стены с отстраненным видом и остекленевшими глазами лежал черноволосый юноша, а низко склонившись над ним, сидел Томас. Он что-то ласково нашептывал юноше, держа его лицо в руках. Но тот, казалось, не слышал. Лишь четыре мужчины из королевской стражи, с которыми, судя по всему, прибыл Август, растерянно озирались по сторонам.

Но стоило королю войти внутрь и топнуть каблуком, как все замерли, словно парализованные. Стражники испуганно принялись кланяться и извиняться, а Август так и остался стоять с открытым ртом. Он стал настолько неподвижным, что Дитрих бы подумал, будто он умер, умудрившись при этом не упасть, если бы не капелька пота, предательски скатившаяся по его лбу.

Томас тоже обратил внимание на своего отца, но очень слабо. Он только медленно обернулся и одними губами прошептал:

- Поздно.

- Что поздно? Что случилось, сын? – Дитрих незамедлительно бросился к нему и обнял за плечи.

- Он умер, - стальным голосом отозвался Том.

Так говорят, только пережив огромную потерю. После моря слез и отчаянных криков, когда эмоции бешеным ураганом вырвались наружу, и больше не осталось сил страдать. Только тупая боль поселилась в груди, медленно убивая все светлые чувства, и, кажется, по-другому уже не будет.

- Август его убил.

- Я не убивал его! Он сам отравился! – завопил Август, словно только что вновь ожил.

- Он убил его, отец! – столько страданий было в голосе Томаса, что сердце Дитриха сжалось от жалости к сыну. – Он убил его и меня хотел убить!

- Ч-что? – от услышанного сдавило горло, и слова с трудом срывались с уст.

- Что за вздор? Отец, я не делал этого! Я всегда желал Томасу лишь счастья! Неужели вы не верите мне? – Август отчаянно развел руками, мгновенно теряя уверенность под уничтожающим взглядом короля.

- Не верю ни одному твоему слову.

- Но… черт! – внезапно Август бросился к двери и хотел сбежать, но Дитрих приказал страже задержать его, что было моментально исполнено. – Что вы делаете? Отпустите! Не-е-ет!

- А теперь свяжите его и этих четверых и бросьте в темницу, - король говорил железным тоном, показывая, что сейчас его не переубедить.

- Отец! Вы не можете со мной так поступить! – Август пытался вырваться изо всех сил, но тщетно. – Вы ведь даже ничего не знаете!

- Томас расскажет мне. Теперь у нас достаточно времени, - не желая видеть лицемерное лицо старшего сына, Дитрих коротко добавил, - Уведите его сейчас же. И этих прохвостов его.

Вскоре они остались вчетвером: Дитрих, его личный стражник, Томас и безжизненное тело Билла, от которого принц отчаянно не хотел отходить. Он все еще надеялся, что тот внезапно откроет глаза, слабо улыбнется и попросит воды, что его доставят во дворец и спасут. Несмотря на остывавшее в руках тело любимого, он все еще верил, что ему можно помочь.

Но костер надежды угасал с каждой секундой, оставляя лишь слабые искры, не имеющие права на существование. Принц отчаянно целовал побледневшие щеки, гладил спадавшие по плечам волосы, не стесняясь короля, говорил Биллу, что любит его, и был уверен, что тот слышит. Может быть, уже не в теле и вовсе не ушами, но обязательно слышит. Ведь его душа все еще рядом. Томас чувствовал ее всем своим сердцем.

- Томас, нам пора. Ему уже не помочь.

- Но давайте заберем его с собой? Вдруг еще есть шанс? – в глазах Тома застыла бесконечная мольба.

Наверное, таким был взгляд Билла, когда тот впервые увидел принца из темницы. Именно такому взгляду невозможно сказать «нет», если в вас есть хоть капля человечности. И король не сказал. Он был уверен, что юноша уже мертв, но не мог отказать сыну.

Дитрих нерешительно вошел в покои Томаса и замер на пороге.

- Ну что? – в глоссе принца не было надежды, лишь безграничная боль и горечь. А значит, легче будет сказать правду.

- Томас, понимаешь…

- Понимаю, - Том отвернулся к окну и поджал губы.

Он думал, что уже не надеется. Но ответ короля все равно вызвал глубокое разочарование и острую боль.

Дитрих не знал, что сказать. Для него всегда было трудно находить слова успокоения, а когда утешать приходится собственного сына, в тысячу раз тяжелее. Так и не найдя подходящих слов, он лишь молча положил руку на плечо сына и сжал его, как бы говоря «Я с тобой».

В глазах Томаса застыла влага, а затем слезами поползла по щекам. Он не мог говорить. Это было слишком тяжело. Он слишком любил Билла и до сих пор любит. Он знал лишь одно: он отомстит. Отомстит Августу, который загубил его любимого. Он не прикажет его казнить, нет – это слишком просто. Пускай томится в темнице всю оставшуюся жизнь. Теперь ему будут приносить раз в день по кусочку черного хлеба и раз в месяц выводить на пятиминутную прогулку, чтобы не забывал, что жизнь все еще идет, только он уже не живет. И он на себе прочувствует, что творил своими руками с сотнями невинных людей. Томас поклялся сам себе, что отомстит, и не только брату, но всем, кто на него похож. Всем беспощадным и жестоким, всем, на кого только хватит сил, и во что бы то ни стало сделает этот мир хоть капельку добрее, хоть немного напоминающим Билла. Все решено, и принц уже никогда не изменит своего решения.

Оглянувшись, он заметил, что отец уже не стоит возле него. Он оставил его наедине со своим горем и печалью, за что Том был ему безмерно благодарен. В эту минуту ему нужно побыть одному.

Встав с кресла, принц взял одну свечу и зажег ее. Наблюдая за ровным пламенем огня, он вспоминал все, что у них было с Биллом: каждое прикосновение, каждую улыбку, каждый вздох. Слезы текли по лицу одна за другой, и тихие всхлипы нарушали тишину в комнате.

- Я люблю тебя, - шепотом промолвил Том, не сводя глаз с пламени свечи и видя в нем лицо любимого. – И буду помнить и скорбеть всю жизнь.

- Люби… - ласковый, как майский ветер, голос прозвучал прямо над самым ухом. Лишь от одного его звучания Билл готов был поверить, что попал в рай. Люди так говорить не могут. Столько нежности и блаженной любви может излучать только божественное создание. И на этот раз Биллу удалось расслышать и второе слово: - …жизнь.