В 1990-е Путин не забыл методы, освоенные на службе в КГБ, главные из которых – льстить и вербовать. В 1995 году группа журналистов «Московских новостей» приехала в Санкт-Петербург на встречу с читателями. Собчак, старый поклонник газеты, был в отъезде и попросил своего зама принять журналистов. Так Михаил Шевелев и его коллеги оказались за одним столом с Путиным. Особенного впечатления он на них не произвел, хотя и старался изо всех сил их развлечь. На глаз определив, что среди журналистов есть евреи, он пустился рассказывать о своем недавнем визите в Израиль и выражать восхищение этой страной. Впрочем, попытка угодить гостям провалилась. «В тот вечер я старался выпить побольше, чтобы поскорее его забыть», – вспоминает Шевелев{84}.
В конце декабря 1998 года, вернувшись в Москву, чтобы принять пост директора ФСБ, Путин пригласил на ужин корреспондента «Коммерсанта» Елену Трегубову. На встрече ни с того ни с сего он спросил про ее отца и дал детальное описание конфликта между институтом, где тот работал, и конкурирующей организацией в Санкт-Петербурге. Трегубова решила, что Путин пытается ее вербовать{85}.
Директором ФСБ он пробыл лишь год, с июля 1998-го по август 1999-го. Одним из его достижений стало внедрение СОРМ в интернете.
Личность Путина формировалась в Комитете госбезопасности, главной задачей которого была сохранение монополии КПСС на власть. Путин пришел в КГБ в 1975-м и еще застал ветеранов сталинских спецслужб. О массовых репрессиях он что-то слышал, но «совсем немного», как сам скажет позже. Впрочем, это было обычное дело: офицеры Комитета часто были ограниченными людьми, замкнутыми в собственном достаточно клаустрофобном мире, у многих в системе служили по несколько поколений{86}. Они искренне верили, что доступ к информации и средствам связи может существовать только под контролем государства. В том же 1975 году председатель КГБ Юрий Андропов доложил ЦК КПСС об угрозе безопасности, которую создавали евреи-отказники своими звонками за границу, в связи с чем предлагал ограничить международную связь.
Хотя Путина готовили как работника службы внешней разведки, за границу он поехал нескоро. Четыре с половиной года он служил в Ленинграде, в отделе, занимавшемся вербовкой иностранцев, приехавших в город. Он был в стране, когда сотрудники КГБ преследовали диссидентов, охотились за самиздатом и резали международные телефонные линии после московской Олимпиады 1980 года. Такой была организация, которая сформировала его менталитет.
Даже спустя много лет после увольнения из КГБ и назначения премьер-министром Путин сохранял подозрительность по отношению к журналистам. Однажды в аэропорту Хельсинки, во время своего второго зарубежного визита в качестве премьера, Путин остановился, чтобы ответить на вопросы местных журналистов. Одна из них спросила Путина о ситуации в Чечне – по-русски, медленно и заглядывая в шпаргалку. Путин резко ответил: «Во-первых, мы с вами в неравных условиях: вы зачитываете свой вопрос, заранее заготовленный на бумажке, а я должен отвечать вам сразу с листа»{87}. Для человека, прошедшего школу советских спецслужб, чтение «по бумажке» означало, что вопрос подготовил и написал не сам журналист, а кто-то другой. На деле же финская журналистка просто хотела быть максимально точной, задавая сложный вопрос.
Осень 1999 года была полна драматичных, даже трагических событий: взрывы жилых домов в Москве, война в Чечне, парламентские выборы… Любая критика власти со стороны СМИ, подконтрольных Гусинскому, – и прежде всего НТВ, – воспринималась в Кремле как заговор против Ельцина и его команды. В этой битве газеты не играли главной роли, интернет еще не воспринимался всерьез, всех волновало телевидение.
Но один человек понимал, насколько большой потенциал для Кремля представляет интернет. Это был 48-летний Глеб Павловский – плотный, круглолицый политтехнолог с поседевшими волосами, в очках, любой одежде предпочитающий свитер. Довольно уверенный в себе, Павловский вряд ли мог забыть свой травматичный опыт общения с КГБ. Еще будучи студентом истфака Одесского университета, Павловский заинтересовался политикой и вылетел из комсомола за неортодоксальные взгляды. В середине 1970-х он перебрался в Москву, где продолжал общаться с диссидентами. Вскоре он вошел в состав редакции самиздатовского журнала «Поиски». В апреле 1982 года люди из КГБ пришли за ним. На допросах он раскаялся и стал сотрудничать со следствием, в результате вместо лагеря отправился в ссылку в Республику Коми, в полутора тысячах километрах от Москвы. «Внутренне я понимал, что переступаю черту», – признался он много лет спустя{88}. Он вернулся в Москву в 1985-м, и, хотя его поведение оттолкнуло от него многих диссидентов, Павловский, как только началась перестройка, сразу влился в демократические круги. В 1989 году он основал первое в России независимое новостное агентство «Постфактум». Павловский понял: можно пересечь черту, а потом вернуться назад.
В 1999-м Кремль предложил Павловскому поучаствовать в создании новой проправительственной партии «Единство», а заодно и провести кампанию по дискредитации оппонентов – Лужкова, Примакова, Гусинского и его СМИ. «С Гусинским шла настоящая война», – позже говорил Павловский{89}.
«Фонд эффективной политики» – организация, основанная Павловским для проведения политических кампаний, запустила несколько сайтов, на которых публиковался компромат на столичного мэра Лужкова и материалы о прибыльном бизнесе в столице, который находился под контролем его друзей. Один из сайтов ловко имитировал официальный сайт московского мэра. Телеканалы, которые поддерживали Кремль, часто цитировали компромат, опубликованный на ресурсах ФЭП.
В разгар избирательной кампании Павловский принес в администрацию президента интересную идею. Закон не разрешал обнародовать результаты экзитполов в день выборов, но это ограничение касалось только СМИ и не затрагивало интернет. Павловский решил воспользоваться этим пробелом, и 16 декабря, за три дня до парламентских выборов, ФЭП запустил сайт elections99.com.
В день выборов на нем в режиме реального времени начали появляться результаты экзитполов во всех российских регионах. Традиционные СМИ, включая телеканалы, цитировали данные сайта, что помогло повлиять на мнение еще не определившихся избирателей в пользу путинской партии «Единство». «Единство» набрало 23,3 % голосов по сравнению с 13,3 % партии Юрия Лужкова, что значило 73 места из 450 в Государственной думе. Для партии, созданной буквально накануне выборов, это была настоящая победа.
В день выборов, в 9:51 утра, взволнованный Павловский отправил сообщение на пейджер Валентину Юмашеву, зятю Ельцина и одному из членов внутреннего кремлевского круга: «Это очень похоже на победу»{90}.
Теперь Павловский занялся избирательной кампанией Путина, который должен был стать наследником Ельцина. Павловский регулярно ходил на встречи в бизнес-центре «Александр Хаус», где базировался предвыборный штаб Путина под руководством его близкого союзника Дмитрия Медведева. На встречах часто присутствовал Путин.
Павловский предложил провести встречу с интернет-предпринимателями, пояснив, что такая встреча поможет представить Путина как лидера нового поколения. В конце концов, сказал он, Россия вступает в новый век, и страна хочет опираться на новых людей.
Павловский получил зеленый свет на организацию встречи.
В 1990-е ему не везло: он участвовал во многих потенциально успешных проектах, но оказаться на самом верху так и не смог. Новостное агентство «Постфактум» прекратило существование в 1996-м. В начале 1990-х он был в правлении ИД «КоммерсантЪ», самой успешной деловой российской газеты, но почему-то отвлекся на незначительные пиар-проекты. Путинская кампания давала ему новый шанс. Но он знал правила игры: чтобы быть полезным, нужно всегда иметь козырь – либо репутацию (с которой у него были проблемы), либо, по примеру олигархов, подконтрольное СМИ – телеканал или газету, чего у Павловского тоже не было. Зато был интерес к Сети. Встреча Путина с интернет-деятелями могла показать Кремлю, что у Павловского есть свой ресурс – сетевое сообщество.
