- Ну что, так и будем торчать здесь среди поля?! - она дернула за цепочку, напомнив ему о своем существовании. - Слушай, поехали давай, а?! Сядем спереди - ты за руль, а я в кресло пассажира! Потом, когда приедем к тебе, возьмешь инструмент и снимешь наручники!
- Ко мне?
- Ну да, к тебе! У тебя есть дом?
- Дом?
- Ну или квартира? Где ты живешь?
- Квартира?
- Слушай... я думала, ты мужчина! А ты - попугай!
- Заткнись! - процедил Краснов. - Я думаю!
- Ну так думай быстрей! А то, пока мы здесь торчим, нас могут обнаружить... И тогда... - она судорожно вздохнула, - ой, боюсь даже думать о том, что может случиться, если о н и нас разыщут!
- Кто это - "они"? Кем это ты меня все время пугаешь?!
- Ох... - она переступила босыми ступнями, случайно или осознанно наступив ему на ногу. - Долго объяснять... Понимаешь... К одному важному человеку, у которого меня держали последние полтора месяца...
- Насильно удерживали? - перебил он ее. - Ты что... шлюха? Проститутка?
- Сам ты... нет, нет, извини, не будут тебя обзывать! - она дотронулась свободной правой рукой до его щеки, и это было такой прямодушный, непосредственный, даже как будто родственный жест, что Краснов, не привычный к "нежностям" - опешил. - Так вот, к этому важному человеку приехали какие то люди. Я и его дочери помогали готовить угощение, но из дома нас не выпускали. Я слышала, что этот важный человек сказал своей жене... противная, сволочная такая баба!.. что приедет Тахир... это такой молодой вайнах... я его боюсь!.. И еще сказал, что с автоколонной прибудут какие то люди, знакомые хозяина. И что их всех нужно будет сначала накормить, а потом разместить на ночлег, чтобы они хорошенько отдохнули. Потому что, как он сказал жене, всем этим людям, и шоферам, и охране, уже на рассвете предстоит снова тронуться в путь. Ну и тут, значит... и тут - стрельба!
- Как ты сказала? - перебил ее Краснов. - Тахир?
- Ну да. Тахир... А что?
- Да нет, ничего.
- У тебя какой то странный голос.
- Тебе показалось. Слушай, а тебя что, в наручниках держали? И почему на тебе нет одежды... если не считать этого полотенца?
- Позапрошлой ночью я пыталась сбежать. Это была уже третья попытка! Раньше они просто запирали меня на ночь в комнате, а теперь вот, - она невольно дернула рукой, на которой был закреплен наручник, - как видишь, я у них окончательно вышла из доверия!
Краснов похлопал свободной рукой по карманам; достал пачку сигарет, зажигалку, кое как прикурил.
- Ты не курил бы, а? Вредно ведь!
- Голой по ночам тоже вредно бегать! - съязвил Краснов. - Да еще и вламываться в чужую тачку. А вдруг я - злой бабай?!
Она неожиданно расхохоталась, и если бы не все эти зубодробительные обстоятельства, предшествовавшие их знакомству, если бы не сковавшие их наручники, он бы, пожалуй, тоже рассмеялся - настолько заразителен оказался этот ее смех.
- Ой, ну ты меня насмешил! Какой же ты бабай?! Ты ж не старик - молодой совсем! И симпатичный к тому же.
Краснов сделал две три глубокие затяжки, потом бросил окурок под ноги, наступив подошвой кроссовки на тлеющий огонек.
- Ну все! - сказал он. - Как там тебя? Даша? Хватит мне лапшу вешать на уши! Счас я найду чего нибудь... чтоб разомкнуть браслет! И на этом мы с тобой расстанемся... надеюсь, что навсегда.
Он потащил девушку за собой к багажнику "пассата".
Открыл его, стал рыться в поисках инструментов.
Надо было найти какую нибудь проволоку... Ну или что то в этом роде. Нечто такое, чем можно было бы, поковырявшись в замке, открыть наручник. Или же перекусить, разорвать саму цепочку.
Но надежды его не оправдались: замок у браслетов был как то хитрой конструкции. Так что для того, чтобы размокнуть наручник, потребуется либо заводской ключ, либо какие то специальные инструменты...
Ну и плюс ко всему, она, эта "Даша", еще и дергала его, отвлекала, трындычала о своем, просила войти в ее "бедственное положение", не оставлять ее здесь, не бросать одну ночью неведомо где - без одежды, без денег и документов.
- Ша! - заорал на нее выведенный из себя Краснов. - Заткнись! У меня уже голова от тебя болит!!! Все! Баста... идем в машину!!!
Он открыл правую переднюю дверцу. Нырнул в салон... потащил ее за собой. Кое как перебрался на место водителя... ну а девчонка, приковавшая его к себе наручниками, угнездилась в кресле пассажира.
- Эй, липучка! Ты хоть сейчас веди себя спокойно! Не дергайся! Мне ж машину надо вести, а тут только одна рука свободна!
- Я буду сидеть тихо, как мышка! Кстати. А куда мы поедем? Какие у тебя планы... насчет нас с тобой?
- А вот возьму... и отвезу тебя в ментовку! Пусть там с тобой разбираются: кто ты такая и почему бегаешь в наручниках... в чем мать родила! Да еще и на людей, млин, кидаешься!
- В ментовку? Чудненько. Поехали!
- Ага... счас! - Краснов наклонился, приоткрыл "бардачок" и стал шарить рукой - нет ли там какого инструмента (он все еще не терял надежды избавиться от этой навязчивой особы). - О о... а атлично! Как же я раньше не сообразил?!
Это был сотовый. По видимому, Леха оставил трубку в машине. Включил... не "залочен". Работает!
Прощелкал записи в "Phone book". Наверное, это его, Супруна, резервная трубка: в память забито всего пять телефонных номеров, включая и номер мобилы Краснова. Ну вот, есть номерок мобилы Шульца. Именно ему и стоит позвонить в первую очередь!
- Эй, эй! Куда ты звонишь?! Кому?! Слушай, я же пошутила!! - девушка, кажется, не на шутку всполошилась. - Послушай... я не знаю, кто ты и как тебя зовут. Но...
- Заткнись!
- Только не в ментовку! Ну пожалуйста...
- Рот закрой хоть на минутку! - рявкнул на нее Краснов. - А не то я тебе кляп туда засуну!!
Номер Шулепина не отвечал. Кому принадлежат остальные три номера, внесенные в память сотового телефона Лехи Супруна, можно было лишь догадываться. Краснов решил, что звонить кому бы то ни было еще - стремно. Он ведь, по правде говоря, не очень то хорошо знает своего приятеля детства (как выяснилось сегодня). Мда... паршиво... Пожалуй, есть только один человек, на которого он может расчитывать, который при любом раскладе прикроет его, придет на помощь...
Хорошо, что номер дядиной мобилы надежно отложился в памяти.
В трубке зазвучали длинные гудки.
Наконец послышался хрипловатый со сна мужской голос.
- Слушаю!
- Это я, - сказал Краснов. - Узнал?
- Племяш? Ты чего, Димка... бухой, что ли?
- Трезвый! Как стекло!!
- А чего тогда среди ночи трезвонишь?!
- Нужна помощь! Тут кое какие трудности возникли...
- Что? Случилось чего нибудь? Алло?!!
- Я сейчас к тебе еду! У тебя там, часом, сегодня нет гостей?
- Гостей? Каких "гостей"? А а... да нет, все свои. Мы уже того... спим!
- Вот что! Я где то через... через час примерно - буду у тебя! Подъеду со стороны огородов, к баньке! Ты тоже туда выходи, встреть меня там, ладно?
- Да что случилось то?!
- Потом расскажу! Ну ты все понял, Николаич? И вот еще что: я буду не один! Я тебя специально заранее предупреждаю, чтоб ты особо ничему не удивлялся!.. Все, до встречи!
"Имение" дяди Федора находится в стороне от крупных магистралей, в медвежьем углу, километрах в семидесяти от Воронежа и примерно в полусотне километров от того места, где проходила нынешняя "феерическая акция". Мамин брат лет пять назад продал свою воронежскую квартиру (с женой он развелся еще в восьмидесятых), купил землю с недостроенным домом, нашел себе молодуху, и теперь живет, как он сам о себе говорит, "как у Бога за пазухой".
Вот к нему то, к старшему брату матери и надумал податься Дмитрий. Хотя это решение, принятое им в последнюю минуту, основательно отдавало авантюрой.
Ну не домой же, - на Вагонную - ему ехать с этой "обузой"?
