– Ты почему сидишь одна? – спросила за моей спиной Ника. – Что с тобой?

– Почему ты не сказала мне утром, что встречаешься с таким…

Она щёлкнула пальцами над моей головой.

– Я бы не приставала к тебе тогда… Везёт тебе на мужиков, и ты ещё говорила, что это не так! И ведь молчит!

– Это ты сказала Денису про Яна?

– Да, а что? Пусть знает, что у тебя всё в порядке. Не только у него!

– Какая же ты дура, Ника, – от души сказала я.

– Это почему же? – Ника наклонилась ко мне. – Да ты пьяная!

– Да. Вызови мне такси.

– Маша! Маша, что вы тут делаете?

Арсений упал на стул, на котором до этого сидел Денис.

– А ты что здесь делаешь?

– Гуляю.

– Я тоже гуляю.

Я чувствовала, что Ника из-за моего плеча смотрит на Арсения. Меня душила злость. Я знала, что теперь будет ещё хуже. А тут ещё Ника. Я обернулась и посмотрела на неё, а Ника сказала:

– Вы – Арсений Любачевский? Сын Ярослава Любачевского?

Арсений поднял глаза, будто удивлялся, что здесь ещё кто-то есть.

– Да.

Ника придвинула стул и села.

– Вы играли Оливера Твиста в январской постановке? А до этого – Мальчика-звезду?

Арсений закатил глаза, кивнул с шутливо-обречённым видом. Но я заметила на его лице тень досады.

– Я так давно хотела взять у вас интервью, – заволновалась Ника. – Скажите, а что у вас с «Щукой»? Вы будете поступать в «Щуку» на следующий год?

– Ну, ты и нахалка, – сказала я и повернулась к Арсению: – Вызови мне, пожалуйста, такси.

Арсений извинился и ушёл.

– Откуда ты его знаешь? – набросилась на меня Ника. Её трясло от возбуждения. – Это же сын Любачевского, режиссёра камерного театра «Пигмалион». Ты хорошо его знаешь?

– Не очень.

– Но он назвал тебя по имени, – настаивала Ника. – И ты обращалась к нему на «ты»! Слушай, договорись с ним о встрече? Для меня. Я давно хочу раскрутить этот театр.

– Сама договаривайся.

Ника забарабанила пальцами по столу.

Арсений вернулся и весело сообщил:

– Вызвал. Можете собираться.

Я пошла прощаться.

– Спасибо, что приехала. Не расстраивайся и позвони мне в понедельник, – попросила Наташа.

Я пожелала удачи, сказав, что всё прошло замечательно и что, конечно, позвоню.

– Мне что-то плохо, а Ян ещё потанцует, хорошо? – добавила я.

Наташа заглянула мне в глаза; должно быть, она подумала, что знает меня давно и слишком любит, чтобы осуждать. На Яне была надета кепка Арсения, и он танцевал с блондинкой, её голова лежала у него на плече. Глаза у Яна были закрыты, он шептал блондинке что-то в ухо, а она томно улыбалась, тоже закрыв глаза. Брюнетки не было видно. Я сняла с головы Яна кепку. Он открыл глаза и поднял голову.

– Я уезжаю. Спасибо тебе. Развлекайся тут.

– Кто это? – капризно сказала блондинка. Тушь у неё размазалась, это выглядело так, словно ей поставили синяк. Но синяк под глазом ей шёл, он делал её ещё более хрупкой и беззащитной.

– Это моя сводная сестра, – ответил Ян. – Ты в порядке, Мань?

– В порядке. Счастливо добраться, а потом напиши, хорошо?

Он улыбнулся и одними губами сказал: «Пока».

Я вернулась к столу. Арсений стоял, одно ухо он зажимал рукой, а другим слушал телефон и морщился от того, что из-за музыки ему было плохо слышно. Ника застыла рядом, как взявшая след собака. Увидев меня, Арсений убрал телефон и сказал:

– Всё, машина приехала.

Я подала ему кепку, он засмеялся и надел её.

– Так я позвоню? – напомнила Арсению Ника.

– Что? Да, конечно, – рассеянно ответил Арсений. Он крепко держал мой локоть.

Я попрощалась с Никой, взяла сумку и зонт и пошла впереди Арсения. И пока мы шли по улице до такси, я чувствовала Никин взгляд.

Арсений назвал мой адрес. Он взял в ладонь мои пальцы, я высвободилась, закрыла глаза и сидела так почти всю дорогу. Мимо плыли сонные улицы, фонари, в приоткрытое окно проникал звук шуршащего асфальта, и веяло смешанным запахом прогретой дороги и зелени. Вдруг начался дождь. Я закрыла окно и стала смотреть, как бегут по стеклу длинные струйки, как они дробят улицу, всё, что на ней стоит и по ней двигается, как выстреливают вверх купола зонтов и летят веера брызг из-под колёс.

Арсений провёл пальцами по моей руке.

– Она пошла за нами и смотрела в окно. – Он тихо засмеялся.

– Зачем ты поехал?

– Если бы я не ушёл, она бы меня съела.

– Почему ты не спросил, хочу ли я, чтобы ты ехал?

– Почему ты не сказала, что будешь в кафе? – уже совсем невесело сказал Арсений. – Мы две недели не виделись!

Мы ехали по центральным улицам в потоке машин. Дважды поток замедлялся из-за пробки; субботний вечер, все куда-то едут. Арсений отвернулся к окну. На узких улицах свет фонарей скользил по его скулам и шее, ямки у ключиц казались неправдоподобно глубокими. Разноцветная подтяжка то появлялась, то снова исчезала. Такси остановилось на красный на последнем перекрёстке, скула Арсения окрасилась в розовый, потом стала жёлтой. По ней побежали тени, и машина тронулась.

Мы вышли из такси. Поднялись в квартиру. Я открыла дверь, скинула туфли, поставила зонт в стойку. Прошла в комнату и легла на диван. Сил не было даже на мысли.

Я слышала, как Арсений двигался по кухне, умывался и чистил зубы в ванной. Потом пришёл ко мне.

– Я принёс тебе чай.

– Я не хочу.

– Что-то случилось?

Я закрыла глаза.

– Что с тобой? У тебя что-то произошло?

– Выпила лишнего.

– На работе что-то?

– Я чувствовала, как он наклоняется к моему лицу.

– Ты же знаешь, как я работала последние недели. Устала.

Арсений молчал. Я открыла глаза и снова закрыла. С закрытыми глазами говорить было легче. Но, даже не видя его лица, я чувствовала разочарование, которым наполнилась комната.

– Хорошо, – сказал Арсений. – Давай ляжем спать. Просто ляжем, и всё. Завтра выходной. У нас будет целый день вдвоём.

– Нет. – Я открыла глаза. Арсений смотрел с недоумением. – Сенечка, мне надо побыть одной. Поезжай домой.

Арсений смотрел, не отрываясь.

– Ты никогда не была такой, – медленно сказал он. – Что-то случилось. Что произошло? Скажи.

– Я тебя прошу: уходи.

– Скажи мне правду.

Я закрыла глаза, но всё равно чувствовала, как он вглядывается в моё лицо. Он не шевелился. Я пыталась найти в себе силы, но не набрала даже крошки. Чёрт с тобой, Арсений. Чёрт с тобой, малыш. Гори всё синим пламенем, провались в тартарары… Я открыла глаза и посмотрела ему в глаза, прямо в чёрные зрачки.

– Хорошо. Значит, правду. Правда такая: я встретила человека, которого любила много лет.

Рука Арсения застыла. В моё лицо толкнулась волна охватившего его изумления.

– Ты говорила, что никогда никого не любила!

– Я обманула тебя.

Арсений молчал, осмысливал. Потом спросил:

– Когда?

– С тех пор прошёл уже год и месяц. А до этого я семь лет жила с ним вот в этой самой квартире. Он был моим мужем.

– Муж… семь лет, – произнёс Арсений. – Семь лет!.. А… зачем тогда ты говорила, что…? Год назад, – растерянно сказал Арсений. – Это… как раз тогда мы познакомились?..

– Я не хотела говорить об этом. Не только с тобой – я ни с кем об этом не говорю… Только с близкими друзьями. Ни с кем больше я это не обсуждаю.

– И что?.. И почему так?.. – Он не мог нащупать твёрдую почву.

Я пожала плечами.

– Не знаю. Почему-то. – Как легко, оказывается, быть жестокой! Даже приятно. Я наклонилась и взяла чашку с чаем. Чай остыл, но всё равно было вкусно.

– Ну и что?

– Ничего. – Я пила чай мелкими глотками. Теперь я не спускала с Арсения глаз. Его растерянность доставляла мне удовольствие.

– Просто после встреч с ним я плохо себя чувствую.

Я поставила чашку на пол. Села и посмотрела на Арсения. Его лицо прозрачно белело в далёком свете кухни. Арсений вглядывался в моё лицо.