Тучи сгустились в небе. Вот-вот хлынет дождь… Ветер завертелся по табору, раздувая дым, поднимая золу…
Вадим ничего не замечал. Он старался прислушаться к чему-то внутри себя и осознать это «что-то»… Зрительно он помнит что-нибудь? Почти ничего… Только какие-то блестящие иглы или полосы. На фоне разноцветных стеблей они кажутся темными. Звуки? Нет! Тишина! Он напряженно прислушивался. Звонкие удары — единственная связь с жизнью. Он уверен: ничего не прозвучало. Запахи? Как они могут проникнуть в скафандр?!!
И вместе с тем он уверен — в сознании что-то осталось. Как неясный зов во время болезни, как тревожный сон…
— Не могу выразить… что помню… Но, если оно встанет еще раз — узнаю безошибочно…
От последних слов или, может быть, от уверенности в этих словах Вадим разволновался. Лицо опять покрылось багровой краснотой. Леля вытерла его лоб и щеки мокрой косынкой.
— Не надо! Не надо вспоминать! Вспомнишь потом…
Налетел дождь.
Вадим не позволил занести себя в палатку. Он лежал на спине, подставив лицо живительной влаге. Воспаленными губами ловил крупные капли.
— Хорошо! Вот это хорошо!
И забыл о том, что так мучительно хотел восстановить.
ГЛАВА 3
1
Кабинет — небольшой. Широкий письменный стол с мягким креслом. Темные стулья вдоль стен. Полумрак.
За окном идет обильный снег. Сквозь его пелену очертания деревьев кажутся расплывчатыми. Отдаленно шумит большой город.
Александр бездумно следит за легким покачиванием ветвей. В этом кабинете он второй раз. Первый — неделю назад приносил на анализ образцы «пещерных пород». Теперь — ждет результата. И человека, который войдет сейчас, он тоже увидит второй раз. А мог бы видеть часто. Лелька не раз говорила:
— Пойдем к нам. Папа будет рад.
Но сама смущалась, и Саша не шел.
Петр Петрович Логинцев резко распахнул дверь. Увидел Сашу у окна. Направился к нему, вытянув вперед руки с тоненькой пачкой бумаг.
— Поразительно! Поразительно!
Несмотря на предательскую полноту, он двигался так же бесшумно, как дочь. И интонации голоса напоминали Лелю.
— Уму непостижимо! Такое вещество люди пытаются, но еще не могут получить. Садитесь, пожалуйста…
Он указал Саше на стул, а сам опустился в кресло.
— Вы знаете, что такое полиины? А кремний-полиины?!!
— Весьма приблизительно.
Петр Петрович с явным удовольствием перебирал лежащие на столе малиновые чешуйки.
— Полиины — сравнительно недавно созданный класс органических соединений. В нем атомы углерода связываются друг с другом тройной связью. Простейшее вещество такого типа — ацетилен НС ≡ СН. Здесь два атома углерода, а может быть, бесконечное множество. У этих соединений разнообразные свойства. Но для меня самое интересное то, что все они — полупроводники.
Профессор протянул Саше бланки с химическим составом и результатами механических, термических и электромагнитных испытаний.
— Но эти пластинки, — Петр Петрович подбросил их на ладони, — посильнее полиинов. Видите: десять процентов кремния. В цепи углерода равноправно стоит кремний. Отсюда особая термоустойчивость. Без всяких изменений выдерживает температуры более двух тысяч градусов! Вот это органика! И при давлении больше тысячи атмосфер! Но самое главное, полупроводниковые качества этих пластин даже при такой колоссальной температуре не меняются!
Профессор задумчиво улыбнулся, несколько мгновений смотрел в серое окно. Там медленно опускались хлопья снега.
И вдруг сразу вспыхнули городские огни.
Петр Петрович кивнул головой в сторону окна.
— И здесь не обошлось без полупроводников.
Он хотел и как будто не решался что-то сказать.
— Мне кажется, я догадываюсь… почему ток бежит по камню… Кстати, об этом камне… Вы не очень спешите…
— Я шел специально к вам… — Но сам искоса взглянул на часы: осталось сорок минут.
— Как вы и предполагали, этот камень — карбид кремния. Из него можно получать интереснейший источник тока — термоэлемент. Если один конец нагрет, а другой охлажден и соединить их проводником, то возникнет довольно значительный ток, в зависимости от перепада температур, конечно. Вот что вы замерили в пещере.
— А проводник…
— Надо все исследовать на месте. И еще эти радиально расходившиеся от гейзера полосы разных пород. Может быть, это фантастика. Но мне хочется верить, что это стены термобатареи, надетой на скважину горячей воды.
Петр Петрович внимательно посмотрел на Сашу.
— В Совете Министров я поставил вопрос об организации большой экспедиции.
Саша насторожился.
— К этому следует привлечь самые широкие научные круги. Профессора Воронина с его новой теорией растворов. Эдуард Шпак, кажется, его ученик?
— Профессор Воронин руководил его дипломом, — без особого удовольствия подтвердил Александр.
Петр Петрович, как будто не замечая Сашиного тона, продолжал:
— Свою лабораторию я полностью переведу на подготовительные работы. С математиками и программистами договорюсь. А вот геология, гидрология — дело ваше. Эта важнейшая часть работы целиком возлагается на вас…
Александр, волнуясь, крутил в руках бланки заключений.
— Осторожно — изомнете. Прошу почти все предусмотреть. Почти — потому что знаю: все невозможно. Снаряжение. Приборы. Люди. Заявки надо дать как можно быстрее. Десять дней — хватит?
— Постараюсь, — ответил Александр. Он все еще не мог прийти в себя, хотя об этом думал сам и страстно хотел.
— Почему вы не заходите к нам? — совсем иначе зазвучал голос профессора Логинцева. — Леля будет довольна.
Саша взглянул на часы: опоздал.
— Вы, я вижу, спешите. Ну что ж, задерживать не буду.
2
Петр Петрович с улыбкой смотрел, как Саша бежал и снег засыпал его влажными разбухшими хлопьями. Поскользнулся на широких ступенях подъезда. Но не упал. Удержался. А потом, расталкивая прохожих, пробирался к остановке метро.
«До Арбата пятнадцать минут. Не меньше. Уйдет! Не станет ждать…» И вдруг Саша поймал себя на мысли, что сейчас, когда вопрос об экспедиции поднят очень твердо, — это уже не так важно. Но он спешил. Он взволновав самим ожиданием предстоящей встречи.
Выскочил на бульвар, оглядывая прохожих. Нет! Ушла! Но вдали, едва различимая в тумане снега, идет девушка в оранжевом пальто. Так далеко смог ее узнать только он один…
И опять люди, все люди и люди на пути. Она уйдет… Она смешается с толпой у метро…
Девушка остановилась у последней пустой скамейки. Раскидистое дерево застыло под тяжестью снега… Черненькая сумочка в руках девушки.
— Леля!
Она холодно оглянулась. Лицо оскорбленное, независимо надменное.
— Твой отец задержал. Экспедиция будет!
Она немного смягчилась. Даже слегка улыбнулась.
— Ты понимаешь, ты понимаешь, что это значит!
Он взял ее за руки — и повел назад мимо беспокойно снующих людей.
— Под землю! Нырнем под землю! В глотку гейзера!
Он мечтательно улыбался. Его лицо казалось вдохновенным и очень красивым. И Лелька заулыбалась ему в ответ.
— Пути вулканических вод! Не предполагать, а воочию увидеть, что они несут с собой!
Он сейчас не мог сосредоточиться на деталях, хотелось сразу объять неведомое.
— Этот мир сказочно прекрасен, Леночка. Если там действительно сохранилось свечение, как говорит Вадим… Представляешь, бездна сияющей воды…
Тепло… Мутные огни города упорно пробиваются сквозь потоки чистейшего снега.
В кино? Нет! В театр? Не надо! Никуда! Вдвоем ходить, все ходить и ходить… Больше ничего не надо. Они никогда так много и так радостно не смеялись. А снег засыпал Сашину серую шапку-ушанку. Только черные глаза, блестят… А Леля — снегурочка, живая, смеющаяся снегурочка.
— Леля! Родная! — чуть задыхаясь от волнения, шепнул он. — Мы и там будем вместе! Всегда вместе!
Она улыбнулась вместо ответа.
— Я живу здесь, совсем близко… Зайдем к маме…,
