У меня не возникло ненависти к этой игре. Когда я вырос, то понял, что явилось истинной причиной смерти моих родителей. Футбол здесь был ни при чём. Погибли две категории людей: те, которые от неверия в победу решили броситься в другую крайность – к её празднованию, и те, которые просто не стали ждать конца игры. Надо всегда следовать своей цели, поражение не наступило, пока осталось время. Певица Анна Герман так и пела:

Только получал я их не так много. А сам футбол, как я считаю, является квинтэссенцией жизни. В нём, в явном виде, более чем в любом другом виде спорта, проявляется главный принцип организации любого дела и любого коллектива: всегда необходимо найти приемлемый баланс между его работой и действиями отдельных звёзд. Умная организация внутреннего механизма структуры, составленной из людей даже среднего уровня, может снизить до нуля эффект от преимуществ отдельных лидеров противника. И нестандартные действия звёзд иногда являются решающим аргументом в достижении желаемого результата.

После смерти родителей меня воспитывала бабушка. Я ей очень благодарен по двум причинам. Первая причина заключалась в том, что я не попал в детский дом. Если бы это случилось, то мне не суждено было стать тем, кем я стал. Теперь мне понятно, что окружающая обстановка может вытолкнуть тебя наверх, а может и утопить. Но, если ты не видишь и не знаешь ориентиры, к которым необходимо стремиться, то ты и не запустишь на полную катушку свою волю, чтобы достичь их. Самый сильный мотор бесполезен, если ты не знаешь дороги. Эта аксиома не требует доказательств. А вторая причина заключается в том, что бабушка не оберегала меня от так называемого тлетворного влияния улицы. Я не думаю, что она это делала сознательно. Судя по всему, она просто не хотела меня сильно защищать от окружающей среды, так как не испытывала ко мне сильных чувств. Я очень похож на своего отца, а он для неё навсегда остался человеком, забравшим у неё самое дорогое – её единственную дочь. «Её погубила любовь – болезненное ненормальное чувство к этому законченному эгоисту. Никогда не поддавайся этой болезни», – постоянно говорила она.

Улица научила меня мужеству и умению отстаивать свои интересы в любых условиях и с любым противником. Прояви свою волю и гни постоянно свою линию, и любая сила сначала отступит, потом уйдёт в оборону, а после этого поднимет вверх руки. Проявишь слабость один раз – тебя сразу начнут прессовать и, в конце концов, раздавят.

Но любая, самая грязная и самая тёмная улица, переходит в более чистую и светлую. Та в свою очередь переходит в большой и просторный проспект, и ты уже можешь на нём разогнаться. Если набрать большую скорость – нет, очень большую, запрещённую скорость, то тебя уже невозможно остановить. Есть, конечно, риск разбиться насмерть, но тут выбирай, дружок, чего ты хочешь: иметь весь мир у своих ног или прозябать всю жизнь. И я выбрал первое. Мне надо всё или ничего, так уж я устроен. Третьего не дано.

Когда я закончил школу, то возник понятный вопрос: что делать дальше? Я имел неплохой аттестат, хотя и не претендовал на медаль, но дорога в престижный вуз, в отличие от большинства одноклассников, была для меня закрыта. Бабушка уже не могла или, может быть, не хотела помогать мне в этом. Я решил, что в этом нет ничего страшного, у каждого свой путь в этой жизни. Да и престиж диплома, подписанного ректором и заверенного гербовой печатью, в то время уже серьёзно поблек. Я выбрал карьеру военного. Что может быть благороднее этой профессии, основное значение которой – Родину защищать?

Отучившись в военном училище, отслужив в воинской части и пройдя горячую точку, я понял только одно: это не моё. Нет, мне нравился армейский быт, не было никаких проблем в нахождении общего языка с сослуживцами, среди которых было много достойных и порядочных людей. Дело было совсем в другом. Ещё будучи курсантом, я задавал себе один и тот же вопрос, на который не мог найти ответа: что необходимо делать, чтобы гарантированно вылезти наверх? Хорошо учиться? Быть дисциплинированным? Уважать начальство? Но выполнение всех этих условий было достаточно только для того, чтобы не оказаться на самом дне. На самые лёгкие работы и в самые лучшие увольнительные попадали другие. И дело было вовсе не в том, что они выполняли эти условия лучше меня. Просто эти курсанты имели влиятельных родственников. Всё было как в старой поговорке: сын генерала никогда не станет маршалом, у маршала свой сын. Но у меня не было даже отца-генерала.

Думалось, что училище – это всего только училище, а дальнейшая жизнь всё расставит по своим местам. Логика подсказывала, что для решения сложных проблем, которых было полным полно в моей профессии, начальству необходимы настоящие профессионалы. Когда я попал в воинскую часть, то быстро понял, что ситуация здесь ненамного лучше, а, может быть, даже и хуже той, что была в училище. Рутинный армейский быт не давал возможности предлагать и реализовывать свою инициативу, вязал по рукам и ногам и упирал головой в потолок. А быстро по карьерной лестнице бежали другие, которые были ничем не лучше меня и мне подобных. Повторялся всё тот же принцип: сын генерала не будет маршалом.

Я решил, что во всём виновата только рутина воинской части. Если изменить эту составляющую, попасть в условия, требующие быстроты и нестандартности принятия решений, то меня нельзя будет не заметить. Я попросился в горячую точку. Там обязательно представится шанс показать себя с лучшей стороны и просто надо будет им воспользоваться. Эта возможность скоро представилась.

Группа боевиков под командованием одного полевого командира постоянно проходила в тыл к нашим частям, проводила диверсии и умудрялась незаметно уходить назад. Блокировка дорог и тайных горных троп не давала никакого результата. Противник постоянно уходил из-под нашего контроля. Что это было? Может быть, утечка информации? От предательства не застрахован никто, и гарантии, что среди нас нет двурушников, дать было нельзя. Но что-то здесь не сходилось. Боевики возникали только в трёх местах, и диверсии проходили в одно время суток. Если бы они имели данные о нашей дислокации, то их манёвренность могла быть гораздо лучшей. И стало понятно, что всё дело в нескольких тайных тропах, которые известны им и пока неизвестны нам. Но как их найти? И надо ли их искать, если проблему можно решить гораздо проще? И мне в голову пришёл нестандартный план.

Одним вечером, когда мне и ещё группе моих товарищей было дано право на небольшой отдых, я изложил им свой план. Мы должны были спуститься в долину, незаметно проникнуть в дом полевого командира и взять в заложники его семью. Ребята поначалу не поддержали меня.

– Это очевидное самоубийство. Даже если мы проникнем в его дом, то уже вряд ли выйдем оттуда живыми, – сказали они.

– Почему вы так думаете? – спросил я.

– Его дом находится в самом центре расположения его отряда. Один его сигнал – и от нас ничего не останется. К тому же ты знаешь, что они абсолютно не ценят свою жизнь.

– Свою не ценят, а жизнь своих потомков ценят очень высоко.

– Что мы скажем начальству?

– Ничего не скажем. Сейчас время нашего отдыха. Если мы не вернёмся, то спросить им будет не с кого, а, если вернёмся с положительным результатом, то победителей не судят.

Я, видимо, был убедителен, и они со мной согласились. А, может быть, они так же, как и я, цеплялись за предоставленный шанс.

Мы переоделись в камуфляжную одежду и приступили к выполнению своего плана. Следует отметить, что по нашим данным командир отряда жил не в одном доме, да и боевики днём были обычными людьми, но моментально превращались в бандитов по первому требованию своего предводителя. Но самое главное заключалось в том, что было известно, где находится его семья.