Уилл с восхищением глядел на отца. На его месте у мальчишки заплетался бы язык, но отец с легкостью ответил на вопросы полными предложениями, не сбиваясь. Уилл уже привык видеть его хорошо одетым, в компании других важных джентльменов, но даже сейчас его немного удивляло, как сильно за последние три года изменился сам отец, да и вся их жизнь.
Из задних рядов несколько фотографов делали снимки установленными на треногах фотоаппаратами. Уилл подумал, что у газетчиков закончились вопросы, но надежда его оказалась преждевременной.
— Мистер Эверетт, правда ли, что перед самой смертью мистер Ван Хорн выбрал именно вас, чтобы расширить свою империю по ту сторону Тихого океана, хотя совет директоров и рекомендовал более опытного человека?
Уилл заметил, как отец вдохнул, а ноздри его сузились.
— Мистер Ван Хорн оказал мне большую честь, назначив на столь ответственный пост, — ответил он. — И главная моя цель — сделать так, чтобы его корабли пересекали Тихий океан столь же величественно, как его поезда пересекают нашу страну.
— Некоторые считают, что «Бесконечный» слишком велик, — заметил другой репортер.
— Как это «слишком велик»? — рассмеялся отец.
— Слишком длинен для поворотов, слишком тяжел для мостов, слишком высок для тоннелей…
Уилл увидел на отцовском лице снисходительную улыбку.
— Сэр, когда Корнелиус Ван Хорн строил эту дорогу, он думал о будущем. Он рисовал эскизы «Бесконечного» задолго до установки последнего костыля. Именно под этот поезд и строилась дорога.
Уилл помнил, как мистер Ван Хорн показывал ему свои наброски в вагоне компании и спрашивал его мнения о них. В минувшие годы железнодорожный магнат часто сиживал у них за столом и всегда находил время поговорить с Уиллом. Казалось, не было в мире предмета, который бы его не интересовал. Насекомые, битвы, игроки, знаменитые художники…
— Насколько безопасен маршрут? — спросил еще один репортер. — Мы слышали, что торфяные болота могут и весь поезд проглотить.
— Только не этот поезд.
— Тогда горы, — не унимался репортер. — Лавины. Снежные люди.
— Идти пешком я бы не рекомендовал, — сказал отец. — Но на борту «Бесконечного» вы будете в полной безопасности. А теперь, джентльмены…
— А вы не боитесь отправляться в первый рейс с вагоном-мавзолеем?
Уилл взглянул на отца, не представляя, что он на это ответит. Джеймс Эверетт покачал головой:
— Вовсе нет. Мистер Ван Хорн пожелал, чтобы после смерти его тело пересекало континент по железной дороге, которую он построил.
— И где же его тело упокоится?
— Оно не упокоится. Как и при жизни, оно будет постоянно в движении, пересекая страну.
Над толпой пронесся ропот изумления, и Уилл заметил, как люди начали нервно переглядываться. Он тоже слышал об этом впервые.
— Если вы верите в духов, — успокоил всех отец, — я заверяю вас, мы будем находиться под защитой самого трудолюбивого и доброжелательного из них. А теперь прошу меня извинить…
— Это правда, что в гробу спрятан золотой костыль?
— Благодарю вас, джентльмены, приятного дня!
— А что ваш сын думает по поводу путешествия на первом рейсе?
Уилл почувствовал, будто из его легких высосали воздух. Репортеры смотрели на него в молчаливом ожидании. Долгую минуту в голове у него была лишь была пустота. Затем он вдохнул и даже попытался улыбнуться, как отец.
— Это будет приключением, — сказал он.
— Что ж, по вагонам, леди и джентльмены, — объявил отец, направляя Уилла сквозь толпу.
Сердце парнишки неистово колотилось. Он прошел мимо локомотива, затем мимо трехэтажного тендера, наполненного тоннами угля и воды.
— А это что? — спросил он отца, показывая на небольшой вагон, прицепленный за тендером.
— Спальный вагон для машинистов и кочегаров, ведущих локомотив, — ответил тот.
Спрашивать о следующем вагоне нужды не было. Вокруг него толпилось столько народу, что Уилл даже не смог пробиться достаточно близко, чтобы прочесть надпись на черной стали. Крупный охранник следил, чтобы зеваки не прикасались ни к чему.
Уилл был на похоронах. Его отец был в числе тех, кто нес массивный гроб к алтарю. В огромном соборе, среди официальных лиц, политиков и магнатов, Уилл ощущал себя маленьким и незначительным. Он очень любил мистера Ван Хорна. При прощании с ним прозвучало много великолепных речей, но все они рассказывали о его достижениях и служении нации и не описывали того человека, которого знал Уилл.
— Наш вагон скоро, осталось пройти еще парочку, — сказал отец.
Они шли мимо простых вагонов, которые, как догадался Уилл, предназначались для команды и багажа, но тут вдруг вагоны совершенно преобразились. Сияя красным деревом и латунью и блестя промытыми стеклами, они грациозно возвышались на два этажа над путями.
— А вот и наш, — указал отец на самый первый из прекрасных вагонов.
Поднявшись по нескольким красивым кованым ступеням, Уилл встал на небольшую платформу под козырьком. Их ожидал проводник в белых перчатках.
— Добро пожаловать, мистер Эверетт, — сказал он отцу, а потом кивнул Уиллу. — И мастер[4] Эверетт. Ваше купе — первое справа.
— Благодарю вас, Марчанд, — ответил отец.
Вслед за отцом Уилл ступил за широкую деревянную дверь. В вагоне пахло древесным лаком и новыми коврами. Слева на всю длину вагона протянулся узкий, обшитый деревянными панелями коридор с большими окнами и латунными перилами. Разумеется, Уилл и раньше бывал в поездах, однако, оказавшись в купе, он потерял дар речи. Он привык к удобным мягким сиденьям, но здесь его взгляду открылась роскошная гостиная с креслами, диванами, кофейными столиками, электрическими лампами и свежими цветами в вазах.
— Маме бы тут понравилось, — сказал Уилл.
Он представил, как она гладит бархат обоев, ахает над персидским ковром и рассматривает шелковые шнуры на занавесках, нарочно приспущенных, чтобы скрыть неприглядный вид на железнодорожные задворки.
— О, она прекрасно доехала и на «Колумбии», — ответил отец.
Шесть недель назад мама Уилла с близнецами и их няней отправилась на Запад устраиваться в их новом доме в Виктории.
Уилл открыл дверь и сунул голову в туалетную комнату, сверкающую фарфором и полированной латунью.
— Наши кровати опускаются на ночь? — спросил Уилл, ощупывая стены в поисках рычагов или ручек.
— Нет, — ответил отец, открывая небольшую дверь, которую Уилл сперва принял за шкаф. За ней показалась изящная кованая лестница. — Наши спальни наверху.
— Наверху!
Уилл взбежал в небольшую прихожую с двумя дверями. За первой скрывалась, очевидно, супружеская спальня: там была широкая двуспальная кровать — не опускающаяся койка, как в обычном пульмановском спальном вагоне. Вторая дверь вела в комнату Уилла. Там стояли односпальная кровать, ночной столик и платяной шкаф.
Уилл тут же принялся открывать все дверцы и выдвигать все ящички. Все было чудно придумано и подогнано, чтобы сделать маленькое пространство максимально удобным. Он подумал, что поезд был похож на корабль — очень длинный и узкий сухопутный корабль, на всех парах несущийся через континент. И самое главное — теперь у Уилла было собственное большое окно, в которое он сможет смотреть, лежа в постели.
Мальчика охватило лихорадочное возбуждение. Ему хотелось, чтобы поезд уже двигался, хотелось ехать куда-то, но, как ни странно, даже путешествие через всю страну от океана до океана, даже начало новой жизни в новом городе казалось недостаточным. Уилл переезжал и раньше, из города в город, из дома в дом. Сейчас же хотелось чего-то совсем иного.
Когда он спустился вниз, отец уже сидел за столиком и писал. Этот его образ — спина, мощные плечи, склоненная голова и скрип пера о бумагу — стал очень привычен Уиллу за последние три года. Таким он привык видеть отца дома, когда тот не был в разъездах.
— Так он у него в гробу? — спросил Уилл. Отец отвлекся и поднял голову. — Костыль, — напомнил Уилл.
