Словно ему в ответ одетый в форменную одежду кондуктор спустился на подножку вагона и скомандовал:

— Все по местам, сэр!

— Ну как, Уильям Эверетт, ты с нами? — спросил Ван Хорн. — Из этого выйдет интересная история, а хорошая история еще никому не повредила.

Железнодорожный магнат повернулся и направился в свой вагон. Уилл посмотрел в сторону гостиницы, где ждала его мать, потом опять в горы. Прозвучал свисток. Уилл сжал зубы, резко вдохнул воздух и заметил, что начальник станции с любопытством наблюдает за ним.

— Вы не могли бы передать Люси Эверетт, что я уехал в лагерь встретиться с отцом? Она остановилась в гостинице миссис Честер.

Дело было сделано. Он направился к поезду и поднялся по ступенькам в вагон, но, оказавшись внутри, вдруг остановился, почувствовав себя не в своей тарелке. Он ни разу в жизни не был ни в таком красивом помещении, ни среди так хорошо одетых людей. Все они были в жилетах, в цилиндрах и с густыми бакенбардами. В вагоне стоял особый запах сигарного дыма и бренди. И все эти люди смотрели на него.

— Я вижу, вы привели с собой ежа, Ван Хорн, — произнес один из них.

— Прикусите язык, Беддоуз, — резко ответил Ван Хорн. — Это Уильям Эверетт, сын прокладчика. Он едет встретиться со своим отцом.

Уилл заметил, что один из джентльменов открыл окно. Он не мог и представить, что принес с собой запах менее приятный, чем запах сигарного дыма, который стоял в воздухе, и желал лишь одного — слиться с бархатными обоями. Ван Хорн положил свою большую ладонь ему на плечо.

— Уильям, этот бородатый господин — мистер Дональд Смит, президент Канадской тихоокеанской железной дороги. А вон тот бородатый господин — Уолтер Визерс, а тот чрезмерно бородатый господин — Сэндфорд Флеминг, еще один наш инженер…

Он продолжал в том же духе, но Уилл не запоминал имен и только кивал головой, стараясь не отводить взгляда, пока его представляли этим знаменитым и богатым джентльменам, и внутри у него при этом все трепетало.

— А вот господин без бороды — это мистер Дориан, — закончил Ван Хорн, указав на мужчину с вьющимися волосами.

— Как поживаешь, Уилл? — Он единственный подошел к мальчику и пожал ему руку. У него были очень высокие скулы, кожа теплого оттенка и темные внимательные глаза.

— Спасибо, все хорошо, — пробормотал Уилл.

— Мистеру Дориану очень нравится моя картина, — произнес железнодорожный магнат, подойдя к стене, на которой висела написанная масляными красками картина, и улыбнувшись Уиллу. — Я видел твои рисунки… Что скажешь об этой? Хороша?

Уилл стал внимательно ее разглядывать: на ней был изображен зимний пейзаж с домиком, рядом стояло несколько саней. Кузнец подковывал лошадь.

— Мне нравится, — сказал он. Мистер Дориан кивнул:

— Я предлагаю хорошую цену.

— Цена не имеет значения, — усмехнувшись, сказал Ван Хорн. — Я не собираюсь с ней расставаться. Она — моя радость и гордость. Разве у вас недостаточно безделушек в этом вашем цирке?

— Некоторые безделушки красивее других, — сказал мистер Дориан. У него был низкий голос, в котором слышался легкий акцент. Уилл предположил, что он может быть французским.

— Вы работаете в цирке рядом со станцией? — спросил Уилл, поддавшись искушению. Вдруг он знал девочку и смог бы сказать, как ее зовут?

— Увы нет.

— Я слышал, там хороший канатоходец. — Уилл хотел произвести впечатление знающего человека.

— Неужели? Я всегда ищу новые таланты.

К облегчению Уилла, мужчины вернулись к прежнему разговору. Он отошел в дальнюю часть вагона и сел там, слушая и наблюдая. Он даже не стал доставать свой альбом, боясь показаться невежливым.

Господин Визерс, судя по всему, был фотографом. Вместе с ассистентом он всю дорогу проверял что-то в больших ящиках, где лежал фотоаппарат и другое оборудование.

Поезд вздрогнул и начал подниматься в гору. Уилл не заметил никаких признаков человеческого жилья, с тех пор как они отъехали от станции Прощальная. В основном он видел лишь исполинские сосны, растущие вдоль пути, но иногда они редели и открывали взору освещенные солнцем уступы скал или темные водопады, срывающиеся с утесов. Когда поезд проходил по деревянным мосткам, Уилл вздрагивал, видя в сотнях футов ниже пенящийся поток, бурливший в скалистом ущелье с отвесными стенами.

Проводник подал ланч: холодные куриные отбивные, приготовленные на пару овощи и отварной молодой картофель. Взяв свою порцию, Ван Хорн показал проводнику на сидевшего в отдалении Уилла, и тот с неохотой протянул ему тарелку и салфетку. Уилл какое-то время озадаченно глядел на еду, пытаясь понять, как ему есть, прежде чем понял, что приборы завернуты в толстую салфетку.

Уилл старался есть аккуратно, глядя на то, как пользуются приборами другие. Все было очень вкусно и не шло ни в какое сравнение с тем, что прошлым вечером подавала миссис Честер. Несколько капель соуса попали ему на жилетку, и, пытаясь снять их салфеткой, он только еще больше размазал пятно, поэтому стал тереть изо всех сил, пока оно не исчезло.

— У меня тоже есть альбом для набросков, — сказал Ван Хорн, присаживаясь с ним рядом. — Что скажешь?

В его руках была в книга в красивом переплете с кремовыми страницами из плотной бумаги. Уилл не смог удержаться и потрогал ее. На развороте были чертежи такой необычной машины, что Уиллу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, на что он смотрит.

— Это локомотив?

— Так и есть.

— Разве он может быть таким большим?

— Запомни мои слова: когда его соорудят, он будет ездить по этим путям. Может, и ты на нем прокатишься.

— Ван Хорн, — сказал Сэндфорд Флеминг, — вы совершенно не умеете хранить секреты.

— Этот секрет хранить не нужно, — ответил он, подмигнув Уиллу. — Только я могу создать этот поезд — и сделаю это. И кто знает, может, в один прекрасный день кто-то вроде Уильяма будет управлять им.

— Как вы его назовете, сэр?

— «Бесконечный».

Владелец окладистой белой бороды громко рассмеялся.

— Строительство этой железной дороги раз десять чуть не довело нас до банкротства — и всю нацию вместе с нами. Меня удивляет ваш аппетит к рискованным предприятиям.

— Мой аппетит огромен, Смит, — ответил Ван Хорн, — и без него мы бы не закончили строительство железной дороги.

— Не говоря уже о слепом везении, — добавил Смит. — Что ж, кто готов сыграть в покер?

В вагоне вдруг стало темно, и Уилл решил, что они въехали в тоннель, но, посмотрев в окно, увидел по обе стороны густые деревья, стоявшие так близко, что их ветви царапали и били по окнам вагона.

— Почему эти чертовы деревья до сих пор не срубили? — сердито спросил Ван Хорн. — Я же говорил об этом, когда был здесь в прошлый раз. Это не…

Раздался громкий удар, и Уилл вовремя повернулся, чтобы увидеть темную фигуру, быстро карабкавшуюся по окну на крышу. Над головой послышались тяжелые шаги.

— Господа, у нас незваный гость, — сказал Ван Хорн, доставая пистолет из кармана.

— Что это? — сдавленным голосом спросил Уилл. — Неужели…

— Да. Пригнись и отойди от окна, — сказал ему Ван Хорн.

Уилл мог только с ужасом смотреть, как другие мужчины разбирали ружья. Сэндфорд Флеминг схватил винтовку с полки на стене и зарядил ее. Железнодорожники уверенно подошли к окнам и опустили стекла. Они до предела высунулись наружу, прицелились и начали стрелять. Несмотря на оглушительные выстрелы, Уилл услышал бешеный топот над головой. Крыша вагона содрогнулась под массой гостя. Фотограф Визерс скорчился на полу, глазами следя за стреляющими, его ассистент тихо всхлипывал. Мистер Дориан единственный из мужчин остался не вооружен и спокойно стоял в центре вагона, чему-то улыбаясь.

— Господа, скорее! — воскликнул Ван Хорн. — Если он доберется до локомотива, то убьет машиниста.

Они перезарядили ружья и удвоили усилия. Уилл почувствовал, как ружейный дым разъедает ему глаза. По крыше по-прежнему стучали шаги — потом затихли.

— Его нигде не видно! — воскликнул один из мужчин. Мистер Дориан взял оставшееся ружье и прошел по вагону вперед, лишь вспыхнувший румянец выдавал его волнение. Он остановился и прислушался, а затем выстрелил в потолок. Послышался мощный удар по крыше, потом скрежет. Уилл повернулся и увидел массивное тело, покрытое коричневой шерстью, лежащее у железнодорожных путей. Его бросило в жар, сердце застучало, он опустился в кресло.