Телефон. Скорая. Мой мозг теперь может воспринимать слова только по одиночке. Я ощупываю его, осматриваю карманы. Его сотовый, слава богу, на месте. Мне кажется, что его веки вздрогнули, и я опять прикладываю ладонь к его рту. Ничего. Держаться. Я должен держаться. Я не рассыплюсь.

У тебя холодные руки. Если он дышит слабо, ты этого не почувствуешь. Наклонись к нему. Больше всего нервных окончаний у человека в губах. Они – одна из самых чувствительных частей твоего тела.

Дашиэль. Вот только его голос больше не успокаивает меня. Я знаю, что просто говорю сам с собой, притворяюсь. Но Мики не притворяется. Передо мной лежит на тротуаре реальность – во всем ее холодном, безжизненном и суровом сиянии.

Я наклоняюсь. Мое лицо зависает над Мики, и до моих губ долетают слабые, редкие выдохи. Он дышит. Облегчение почти причиняет мне боль, как после первого глотка воздуха, когда я вынырнул на поверхность воды после падения в Темзу. Я кладу ладонь на его сердце, но слоев одежды так много, что я ничего не чувствую.

– Мики? – снова зову его я. И он снова не отзывается.

Я жму на кнопки на телефоне, но экран остается черным. Батарея села. Поперхнувшись всхлипом, я засовываю руку под Микины свитера. Сердцебиение под моей ладонью медленное, но оно есть.

Если «скорую» по его телефону не вызвать, значит, мне надо перенести Мики куда-то, откуда я смогу позвонить. К таксофону… или к Донне. Ее квартира недалеко.

Когда я начинаю брать Мики на руки, готовясь его понести, он приходит в себя.

– Что случилось? – спрашивает меня он. – Я опять упал в обморок?

Я киваю.

– Я не чувствую руку, – шепчет он. – Такое странное ощущение.

– Мы пойдем к Донне. Это недалеко. – Подхватив Мики подмышки, я помогаю ему подняться. Если странное ощущение не пройдет, «скорую» можно будет вызвать оттуда.

Глава 48

Джек

Уже, наверное, около трех утра. Я сижу на диване у Донны и поглаживаю Мики по волосам так долго, что мое тело переключилось на автопилот. Думаю, его успокаиваю не я, а сами движения. Его голова лежит у меня на коленях, тело свернулось рядом в клубок. Он сонный, однако не спит – его дыхание недостаточно медленное, а сердцебиение слишком быстрое.

Перед тем, как снова лечь спать, Донна принесла нам два горячих напитка. Мне кажется, это «рибена», но я обжег язык, пока пробовал, и теперь не чувствую вкуса. Нетронутая Микина чашка стынет на каминной полке, обложенной коричневой плиткой.

Где-то в квартире открывается дверь. Потом закрывается. Потом из коридора доносятся неуверенные шаги.

Через секунду к нам заглядывает голова с пепельно-темными волосами. Это Джек. При виде меня он как-то преувеличенно хмурится. Может, из-за яркого света. В руке у него болтается полупустая бутылка с чем-то оранжевым. Судя по всему, со спиртным, которым от него разит по-настоящему сильно, хотя он еще даже в комнату не зашел.

– Винни сказала мне, что ты здесь. Что происходит? – бурчит он, глядя только на Мики.

Но Мики типа как вышел из строя, и, хотя его дыхание становится чаще, он ничего Джеку не отвечает.

– Мики упал в обморок. Это место было ближе всего, – говорю я. Я хочу, чтобы он оставил Мики в покое, и Мики мог отдохнуть.

– Почему он с тобой?

Спотыкаясь, Джек подходит к дивану. Своей неровной походкой он напоминает мне малыша, который учится ходить.

Не зная, как лучше ответить, я пожимаю плечом.

– Потому что мы вместе, – бормочет Мики.

Джек хватается за спинку дивана и, морщась, глядит на нас сверху вниз.

– Вместе? Типа как? Типа, он дал тебе десятку, чтобы провести вместе ночь?

Я многое не улавливаю, но напряжение, которое исходит от Мики, по ощущению плотнее кирпичной стены.

– Типа, я хочу быть с ним вместе – вот как. – Мики ворочается, словно ему стало вдруг неудобно, и мне в бедро впивается его острый локоть.

– Какого хера? – Джек роняет бутылку, и, судя по запаху, ее содержимое выливается на ковер. Он опускается на колени, чтобы поднять ее, но так и остается сидеть. – Мики, какого хера?

– Я не назло тебе, Джек. – Голос Мики звучит сердито.

– Ты что, больной? Потому что он точно больной. Ты слепой, что ли?

Все Микины мускулы напрягаются. Он поднимает голову.

– Что?

– Черт, Мики. Ты реально не замечаешь то, как он выглядит, или прикидываешься? Ты разве не слышал, что говорил о нем Дитер? Он даже разговаривать нормально не может. И никогда не смотрит человеку в глаза. А всю эту электронную хрень чинит так хорошо, потому что он гребаный робот.

От его слов мне становится грустно, хотя ничего нового или неожиданного я не услышал. Это, впрочем, не значит, что я не против и дальше слушать такое. Я хочу его отключить.

И я могу смотреть людям в глаза, думаю я. Просто мне редко этого хочется. Мне это не нравится. Чаще всего оно по-настоящему неуютно. То, что я чиню вещи, делает меня роботом? Если так, уж лучше я буду роботом, чем кем-то другим.

Мики через силу садится и рывком поворачивает голову к Джеку. Его руки дрожат. Я вижу, как он сворачивает их в кулаки. На меня он не смотрит.

– Больше никогда не смей говорить так о тех, кто мне дорог! И мне плевать на то, что болтает Дитер.

– Нет, он точно тебе не платит? Ты же, в конце концов, шлюха. Он, наверное, и разницы-то не понимает.

– Замолчи, – громко говорю я. Выставляю руки перед собой, словно создавая какой-то барьер, пусть и знаю, что его нет. Я ненавижу споры, и Мики расстроен. – Ты не мог бы уйти? – Я кошусь на Джека. Даже пытаюсь удержать его взгляд на себе, но он опять переводит глаза на Мики.

– Поверить не могу, что вместо меня ты выбрал его. – Джек делает долгий глоток из бутылки. Жидкости там теперь совсем мало.

– Я и раньше не выбирал тебя, ты просто оказался рядом, и все.

– Да пошел ты, Мики. Все равно в сексе ты никакой, – шипит Джек. – В канаву ссать и то веселее. И на маленькие члены у меня не встает.

Мне все это не нравится. Совершенно не нравится. Я дотягиваюсь до Мики, хочу обернуть пальцы вокруг его кулака, но он их сбрасывает.

– Размер члена? Это все, на что ты способен? Я знал, что ты недалекий, но это просто смешно. Повзрослей уже, Джек. Твои попытки привлечь внимание начинают всех доставать, – говорит Мики.

Я так упорно смотрю на квадратики на ковре, что они заполняют все поле моего зрения. Иногда в таких ситуациях лучше всего вывести себя из уравнения, но если я встану и отправлюсь на кухню, Мики может захотеть здесь остаться, а защитить Мики я хочу сильней, чем уйти. Единственное, что еще у меня выходит придумать, это попытаться выпроводить Джека назад в его спальню. Ему это не понравится, но он сложен очень похоже на Мики, а я крупнее его (и не пьян), поэтому даже с больным плечом сумею, наверное, закинуть его себе на спину и пронести несколько метров по коридору.

– Я понял. Тебе стало жаль его, – не унимается Джек. – Ты дал ему трахнуть себя просто из жалости. Тебя, видимо, это заводит.

Внезапно раздается громкий шлепок. Когда я поднимаю глаза, Джек с шокированным лицом держится за щеку, а Мики прижимает руку к груди.

– Пошел ты сам, Джек. Это тебя мне жаль, а не Данни. Тебе даже не светит стать таким замечательным человеком, как он, – выплевывает Мики и одновременно дотягивается до моей руки. Я еще не видел его в таком бешенстве. Он прямо пылает.

Я гадаю, стало ли мое лицо таким же ошарашенным, как у Джека.

– Почему все вечно вертится только вокруг него? – кричит Джек. Отпечаток ладони Мики отчетливо выделяется у него на щеке, но я не думаю, что боль в его голосе звучит по этой причине. – Если б не он, всего этого дерьма никогда не случилось бы. Если б не он, той тупой сучке Дашиэлю не пришлось бы уходить той ночью от Дитера. Если б не он… – Джек замолкает, захлопнув ладонью рот.

Как только он произносит имя Дашиэля, все мое внимание переключается на него. Известная мне информация перестраивается со скоростью света, и это настолько выбивает из колеи, что меня начинает подташнивать.