- Я пришел осведомиться о вашем здоровье, - сдержанно поклонился Амааль, - которое не позволило вам явиться на Совет. Министры были обеспокоены вашим отсутствием, и я вызвался вас проведать.

- На Совет? - принц устремил на советника удивленный, слегка напуганный взгляд. - Вы говорите о Совете Министров? Разве мне следовало на нем присутствовать?

Воцарилась тишина. Амааль буравил взглядом несчастного наследника, которому присягнул вопреки всем и вся, гадая, притворяется ли тот или впрямь настолько глуп. Внутри него медленно начинало восставать негодование: министр провел несколько бессонных ночей, размышляя о расколе, раскаиваясь в содеянном, просчитывая следующие шаги. В то время, как он терзался в поисках выхода, вынашивая планы и надеясь перехватить принца в одиночестве после Совета, последний безмятежно возил кистью по бумаге, выводя каждую бороздку на пестрых перьях с терпением человека, имеющем в своем распоряжении массу времени.

- Как будущему королю Риссена вам, Ваше Высочество, отныне дóлжно быть на всех собраниях, где обсуждаются дела королевства. Я удивлен, что вы того не знали.

- Раньше на все Советы ходил Рай, - растерялся младший принц, - значит, теперь я должен?

- Поскольку Его Высочество принц Раймонд покинул наш мир, - и как же невовремя он это сделал, - все обязанности наследника переходят к вам. Разве Его Величество не обсуждал это с вами?

- Он меня не замечает, - бесхитростно ответил наследник. - После моего дня рожденья не заговорил со мной ни разу. Я его рассердил. Не знаю только чем.

А вот Амааль прекрасно сознавал, что вызвало разочарование короля. И чувствовал, что вполне его разделяет.

- Ваше Высочество, вас желает видеть Его Величество.

Глаза принца расширились. Он неуклюже встал из-за стола, взмахом незакатанного рукава смахнул на пол бутыль с краской. Сарийской. На темном паркете растеклись блики золотого солнца, несколько капель украсили кожаные туфли советника.

- Прос-стите. Я... Мне надо идти... Отец зовет...

Министр сидел в своей комнате, строго-настрого велев слугам его не беспокоить. Мыслями он был в том дне, когда, до того разделявший свой путь с первым советником, он, тем не менее, сделал первый шаг в сторону. Однако как бы министр ни злился на Самааха за отступничество, за выбор, перед которым поставил, за ощущение неверности своего решения, в глубине души понимал, что советник поступал по-своему правильно, и в действиях его было больше резона, чем когда-либо будет у будущего короля.Король старел и все больше отходил от дел, и если раньше их подхватывал принц Раймонд, то сейчас они крюком зависли в воздухе, ожидая, пока кто-нибудь их подберет, и если того по праву рождения не сделает новый наследник, то по праву захватчика они отойдут Самааху. Амааль не мог не осознавать, что момент для захвата власти как нельзя более подходящий: Его Величество прячется в своей башне, королева оплакивает старшего сына, наследник погиб, а младший принц сделался личным художником птицы. Народ преподнесет первому советнику престол на блюдечке.

Над уставшимамшерским краем уже нависли лунные рога, когда министр позвал сына. Налил ему чарку вина, как равному подал обеими руками.

- Выпей за здоровье своего короля.

Когда чарка опустела, и на щеках Харда заиграл легкий румянец, министр вступил:

- Ты знаешь, что случилось во дворце во время подношения даров.

- Я в курсе, но... Вы же знаете, отец, я не силен в политике. Ходят слухи, что господин Самаах бросил наследнику вызов, но сплетни эти так нелепы, что кажутся бессмыслицей. Я не верю, что господин Самаах мог это сделать.

- Однако ж мне придется рассеять твое неверие. Своим подарком и своими речами господин Самаах дал понять, что отрекается от короля и намерен побороться за власть.

- Не может быть! Должно быть, вы его просто неправильно поняли: чтобы господин Самаах заявил такое...

- Должен тебе признаться, я сам в не меньшей растерянности. Своими словами и деяниями он не оставил мне другого выбора кроме как постараться помешать ему это сделать. Если он свергнет короля и наследника, мы, Хард, станет преступниками против новой власти, и в лучшем случае проведем остаток жизни в бегах. Чтобы этого не допустить, нам придется сделать все возможное, чтобы поддержать нового наследника.

- Младшего принца?

- Народ в смятении, северные провинции готовы подняться в любой момент. В такое время нам нужен сильный наследник. Необходимо показать, что у власти находится человек, способный решать проблемы и заботиться о благе своих подданных.

Наступила тишина. Амааль знал, о чем думает сын: знакомый с младшим наследником, он был не лучшего о нем мнения, и Амааль не мог с этим не согласиться.

- Мне понятны и близки твои тревога и растерянность, но нам придется это сделать ради собственного будущего и в память о Раймонде.

Амааль открыто любовался сыном. Тот сделал бы честь любому отцу: храбрый, почтительный, в меру горячий, не пылающий ярким пламенем принца Раймонда или тусклой бесцветной свечой Лисвальда, но греющий ровным теплым огнем. Была в Харде одна черта, ставившая Амааля в тупик: безыскусность. В добром поступке тот видел проявление внутренней добродетели, жертвенности и великодушия, в неблаговидном - корысти, похоти и зла, не различая ни мотивов, ни выгоды. Черное есть черное, белое есть белое, серого нет вовсе. Либо друг, либо враг. Амааля, чувствовавшего себя в хитросплетении придворных интриг как божок на дереве, такая прямота одновременно и радовала и пугала. Всего лишь на краткий миг министр увидел Харда на троне с короной на голове, но сладкое видение мгновенно улетучилось: место отпрыска было не на престоле - рядом с ним. Будущее сына Амааль видел так же ясно, как свое прошлое - в армии, хорошим, доблестным солдатом, но никак не дальновидным дипломатом.

- Ты вырос с Его Высочеством принцем Раймондом, вы оба взрослели на моих глазах. Я следил ваш путь, читал ваши книги по страницам деяний: одну, обернутую в красный с золотом бархат, другую - в синее сукно с железом доспехов. Я был невероятно горд тем, что внес свой вклад и подарил королю такую опору. Однако времена изменились. Наследного принца больше нет, и его смерть вынудила до того мирно спящий клубок змей зашевелиться. Я присягнул второму наследнику - открыто. Я вверил ему свою жизнь и благополучие - и начал противостояние. Теперь, если мы хотим не только сохранить свои жизни, но и остаться на плаву, нам нужно сделать все, чтобы Лисвальд взошел на престол. С этого момента, Хард, тебе нужно стать опорой не могучего дворца, а тесной беседки. Стань верным другом, братом, колонной - удержи этот свод на плечах.

- При всем моем уважении, отец, то, о чем вы просите - невозможно. Вы правы, я рос вместе с Раймондом, и хоть не понимал многих его замыслов и следовал за ним вслепую, лишь положившись на его чутье и мои к нему добрые чувства, я делал это с открытым сердцем. Я был ему другом, названым братом, колонной - по наитию, по велению души. Но все внутри меня восстает, когда вы просите меня сделать то же самое для младшего принца. Я не могу стать братом и следовать за человеком столь малодушным и столь трусливым, что над ним смеются даже дворцовые мыши. Я буду его опорой, отец, по той же причине, по которой вы ему присягнули - из уважения к Его Высочеству Раймонду, но назвать его другом и братом не смогу никогда.

Министр усмехнулся.

- Что ж, я тебя понимаю. Младший принц и впрямь не вызывает возвышенных чувств, и отношение к нему среди простого люда пока настороженное. Уверен, первый советник уже предпринял меры, чтобы распустить неблаговидные слухи. В наших силах сделать все, чтобы их пресечь, и привлечь народ на нашу сторону.

- Каким же образом?

- На севере Риссена участились набеги гаронцев. Они пользуются тем, что основные наши войска стянуты к границе с Сарией, а гарнизон не слишком укреплен. Гаронцы нападают на деревни, выводят скот, убивают мужчин и похищают женщин и детей. Несколько дней назад они начали осаду Дымрока. Его Величество собирался отправить туда генерала Маловера, но я его отговорил. Вместо Маловера туда отправишься ты. Отправишься открыто, выйдешь при свете дня, чтобы все видели, что воевать уходит сторонник наследника.