Где-то за стеной Карим услышал легкое журчание: это его сопровождала Дарительница или одна из ее дочерей. Получив привет из Барада, Карим зашагал веселей.
Ранее ему не приходилось ползать по таким вот норам, и теперь он только и успевал, что головой вертеть. Узкий проход, выложенный блестящими потеками, вывел его в большую пещеру, которая внезапно осветилась вся, горделиво красуясь своими удивительными украшениями. Отовсюду торчали шипы: большие и маленькие, продолговатые и короткие, с поверхностью гладкой и волнистой, растущие и стекающие, темные и светлые. Они прорывались, проклевывались, прорезывались из каждой пяди: из колючего потолка, из расходящихся стен, из покатого пола с беспорядочным ленточным узором, больше напоминающим следы моллюсков на песке. От неяркого пятна шептуна во все стороны брызгали рогатые дрожащие тени, и оттого казалось, что в пещере движется что-то хаотичное. Карим потрогал ближайший шип. На ощупь тот был немного влажный и скользкий, - острый конец давно сгинул под многолетними округлыми отложениями, - но достаточно крепкий, голыми руками не сломать. За правой стеной Карим слышал слабый гул потока, чуть впереди из грязно-белого монолита вырывалась тонкая нитка и, журча, устремлялась в треугольный проход. Карим подобрался за ней.
Ходы были представлены на любой вкус. Где-то можно было пройтись в полный рост, задевая волосами свисающие конусы, где-то приходилось пробуравливаться, где-то можно было нестись вприпрыжку, а где-то протискиваться, развернув плечи. Где нормальным шагом, где полусогнувшись, где ползком, Карим покрывал километр за километром, с каждым днем проходя все меньше и меньше. Еда закончилась, вышли даже травы, но в кармане лежала водичка, периодически из камней выпрыгивал ручей, а в котомке покоились отвары да бальзамы, из которых Карим выдавливал для себя по капельке энергии. Спалось, тем не менее, сладко: хоть на таком ложе не отлежишься, но над ушами не огрызалась метель и воздушные течения свистели далеко-далеко.
Гроты тоже не были похожи один на другой. Карим уже исследовал белые, зеленые, коричневые; поблуждал в туманном - там каримов фонарь погас для перезарядки; едва не утонул в мерцающем; пополнил запасы в слизнячном. В одном из боковых тоннелей, словно специально выточенным под ночевку, произошла интересная встреча. Стоило Кариму закрыть глаза, как один из круглых камней под боком неожиданно зашевелился. Куском скалы вполне успешно притворялось существо с большими печальными глазами. Однако сколько бы грусти не плескалось на дне черных зрачков, у Карима ее было больше, а мясо печального камушка прекрасно усвоилось и сырым.
По подсчетам Карима, на подземный спуск ушло едва ли не больше времени, чем на весь наземный. Он стал отлично ориентироваться в темноте, которая на поверку темнотой и не являлась: всегда что-нибудь обязательно поблескивало, подсвечивалось, отражалось.
Скучное пещерное однообразие немного сбавил нестандартный ход: дав несколько тупиковых ответвлений, он резко нырнул вертикально вниз. Не обнаружив в лазе даже намека на дно, Карим несколько раз обошел его кругом, постукал стены грота, поискал еще коридоры, однако другого выхода не нашел.
Диаметр колодца оказался подходящим для того, чтобы упираться в стенки с одной стороны спиной, с другой - ступнями. Так, набирая синяки и перебирая ногами, Карим начал погружение. Самым неприятным оказался непостоянный рельеф стенок, но и с этим он справился. Когда напряженное тело уже всерьез готовилось расслабиться и упасть, Карим заметил еще один проход и попытался в него залезть, но в узкий вход удалось протиснуться только наполовину. Полчаса, убитые на попытку расширить расщелину, желаемых результатов не дали, и с глубоким разочарованием Карим продолжил спуск.
Дно выявилось неожиданно. Только что он парил в пустоте, а уже в следующее мгновенье потирал ушибленный зад. Грот оказался не больше остальных, но здесь Кариму довелось сделать первое открытие. Белеющее неподалеку пятно превратилось в череп, насаженный на рассыпающийся в труху скелет в лохмотьях. Кроме костей ничего не нашел: ни оружия, ни сумы. Останки первого человека, встреченного не в Бараде, Карим закопал в наспех вырытой яме. Еще двоих он встретил на следующий день, у развилки. Руки впереди лежащего оказались связаны за спиной полуистлевшей грубой веревкой, второй вытянулся будто в прыжке. Как бы Кариму не хотелось пройти мимо, он опустился на колени и принялся рыть еще две могилы: что-то подсказывало ему, что хоронить этих двоих вместе будет неправильно. От усталости у Карима плыло перед глазами, ему мерещились серые круги, отплясывающие на костях умерших.
Через день он наткнулся на завал. Из-под крупного обломка торчала человеческая кисть. На поиски обходного пути ушло немало времени, пришлось еще раз спускаться с колодца, более короткого, чем первый, зато приземление вышло мягким: на груду вещей, сложенных ровно под круглым зевом лаза на потолке. Среди пыли и трухи Карим выловил несколько монет, три покрытых ржавчиной кинжала, пару склянок с чем-то засохшим, плотно сшитые вместе пригодные еще куски кожи, полотно из свитых металлических колечек и - Карим не поверил своим глазам - в тесном мешочке он нашел туго свернутый пергамент, в котором пришельцы линиями и зигзагами отмечали свой путь наверх. Однако изучить карту более подробно Карим не успел - стоило ей соприкоснуться с воздухом, как скребленая сыромять раскрошилась прямо в руках, оставив о себе лишь гнилую память.
За границей Грота Исторических Находок Карим вновь наткнулся на Дарительницу. Она гневно бурчала на преграды, заигрывала с колоннами, игриво прыгала по лестницам, стыдливо пряталась по щелям и с триумфом вырывалась обратно. Видимо, "кумушка" успела рассказать бабке про благоприятное соседство, потому что однажды на негодующих волнах приплыл куль. Карим едва успел его выловить. Внутри он нашел обернутые в крышечный лист куски вяленой рыбы, горсть орехов и трубочки живожева.
Этот подарок помог ему дожить до того момента, как по ногам пробежал сквозняк. Следуя за ним, Карим резко вынырнул из колючих зарослей в весну.
Великая Гингская Пещера осталась позади, так же как и вечная зима. Задрав голову, Карим увидел лишь голые скалы, еще выше - субстанции белого - то ли снега, то ли облаков. Ночь он провел под открытым небом, дыша свежим воздухом.
После тяжелого испытания Гинг как будто решил его вознаградить. Угрожающе близкий Край Мира отступил, резкие скалистые равнины сменились пестрыми цветочными долами, на которых росли плодовые кустарники да грелись на солнце драконовы ящерицы и ленивые змеи. Меню существенно пополнилось: грызуны, птичьи яйца, ягоды, тонкие грибы.
Теперь, когда прямая угроза жизни отступила, Карим все чаще и чаще начал задумываться о Большой Земле, ее жителях, нравах и обычаях, ее владыке и его приспешниках. Говорят ли на том же языке, много ли различий с Барадом, что рассказывать о себе, о чем можно говорить, какие задавать вопросы. Вот будет смешно, если у них за это время и впрямь выросла вторая голова. Тогда одноглавого Карима никакие легенды не спасут. А если внизу его встретит сам царь? Что делать тогда? Раньше всех барадцев учили отвешивать царские поклоны, как правильно пасть на колени, насколько сильно склонять головы, как класть при том руки. Большинство нюансов Карим благополучно забыл: до царя ли, когда в соседском огороде зреет виноград?
На пересеченной местности, сплошь перченой холмами и грядами, Карим остановился на ночлег. Местечко для сна он выбрал себе самое аппетитное: на дне небольшой котловины, поросшей редкой растительностью. Подложил под голову котомку, раскинул руки и закрыл глаза. А когда открыл, обнаружил себя в яме между тремя скалами, которые он преодолел еще два солнца назад. На рысях добрался до котловины меньше, чем за сутки, взмыленный, развалился там же. А на рассвете проснулся уже в Великой Гингской Пещере. Выдрался наружу, покатился обратно до Нехорошей Котловины, смежил веки, но засыпать не стал, ждал. Когда замолкли сверчки, что-то легонько дернуло тело. Карим распахнул глаза, но различить смог лишь яркие расплывчатые нитевидные линии, а когда круговорот успокоился, он оказался лежащим у первого колодца. Шесть дней ушли на то, чтобы наверстать дорогу. Поляну с магической котловиной Карим обошел стороной, и все время, пока он ее преодолевал, ему слышался тихий смешок за спиной. Больше, чем потерянного времени, Кариму было жалко "кумушку", затерявшуюся после третьей телепортации.
