– Да. Но я чувствовала, что сбежала ради себя. Не ради Эммы. Все это было выше моих сил. Но Эмме, наверное, лучше было бы остаться здесь. Она скучала по нему. – Мои глаза наполнились слезами. – И я давно не навещала вас с Линкольном. Я должна была звонить чаще. Мне так стыдно, Кэти.

Она повернулась ко мне, опершись руками о колени.

– А теперь послушай меня, моя дорогая. Сейчас 22.42 по местному времени. И прямо сейчас, в 22.42 по местному времени, ты перестанешь винить себя. Сейчас – тот момент, когда ты наконец простишь себя. Линкольн и я все поняли. Мы знали, что тебе нужна свобода. Не нужно себя чувствовать виноватой перед нами, потому что ты ни в чем не виновата.

Я вытерла слезу, которая скатилась по щеке.

– Глупые слезы, – рассмеялась я. – Стыдно.

– Ты знаешь, что может остановить слезы? – спросила она.

– Что же?

Она налила мне еще один большой бокал вина. Умная женщина.

Мы общались с ней в течение нескольких часов и чем больше пили, тем больше смеялись. Я и забыла, какая теплота разливается от смеха. Она спросила о моей маме, и я не смогла удержаться, чтобы не поморщиться.

– Она потеряла себя, бегая по кругу. Делая одни и те же ошибки с одними и теми же мужчинами. Знаешь, есть люди, которые никак не могут найти себя. Я думаю, она уже не свернет с этого пути.

– Ты любишь ее?

– Всегда. Даже когда она мне не нравится.

– Тогда не отказывайся от нее. Даже если вам нужно свое пространство. Люби ее и все же верь в ее возвращение.

– Как ты стала такой мудрой? – спросила я.

Она улыбнулась, обнажив зубы, и налила себе еще бокал. Очень умная женщина.

– Сможешь присмотреть за Эммой завтра? Я собираюсь пойти в город и поискать работу, может, Мэтти нуждается в дополнительной паре рук в кафе.

– Давай мы заберем ее на выходные? Это будет удобно: иметь в распоряжении несколько дней только на себя. Мы даже сможем забрать ее к нам до пятницы, во всяком случае не думаю, что Линкольн планирует отдать ее тебе в ближайшее время.

– Ты сделаешь это для меня?

– Мы все для тебя сделаем. К тому же каждый раз, когда я бываю в кафе, Фэй говорит: «Ну как моя лучшая подружка? Еще не вернулась?» Поэтому полагаю, она захочет увидеться и поболтать с тобой с глазу на глаз.

Я не видела Фэй с того дня, как погиб Стивен. Хотя тогда мы общались практически ежедневно, она понимала, что мне нужно время. Я надеялась, что сейчас она поймет: теперь я нуждаюсь в лучшей подруге, чтобы начать все заново.

– Я понимаю, сейчас не самый удачный момент, но ты не задумывалась о восстановлении вашего бизнеса? – спросила Кэти.

Стивен и я открыли свой «Внутренний и Внешний Дизайн» три года назад. Он обрабатывал дома снаружи, пока я работала над дизайном интерьеров для частных лиц и предприятий. У нас был офис и магазин в центре Мидоус-Крик. Это был один из лучших периодов в моей жизни, но правда в том, что профессионализм Стивена приносил основную массу денег, и не стоит забывать о его деловом подходе. Не было никакой возможности управлять таким бизнесом в одиночку.

C опытом работы в области внутреннего дизайна я могла бы устроиться в магазине, продающем подержанные откидные кресла для инвалидов, или вернулась бы к предыдущей профессии и работала в общепите.

– Я не знаю, наверное, нет. Без Стивена это просто невозможно. Я должна найти постоянную работу и постараться отпустить свои мечты.

– Я понимаю. Не бойся снова мечтать. Тебе было действительно хорошо, когда вы работали, Лиз. И это делало тебя счастливой. Мы всегда должны держаться за вещи, которые делают нас таковыми.

После того как Кэти и Линкольн отправились домой, я принялась за замок на парадной двери, который многие месяцы назад мы со Стивеном хотели сменить. Зевая, я направилась в нашу спальню и застыла в дверях. Кровать была аккуратно застлана, и я не могла найти в себе силы войти в комнату. Казалось почти предательством дойти до кровати и уснуть без него…

Один вдох.

Один шаг.

Я вошла, остановилась у шкафа и широко распахнула дверцы. Одежда Стивена висела на вешалках, я коснулась ее, а затем стала срывать ее с вешалок, бросать на пол, дрожа всем телом. Слезы жгли глаза. Я выдергивала ящики и вытаскивала все – джинсы, футболки, тренировочные костюмы, боксеры. Каждый предмет гардероба Стивена летел на пол.

Я лежала на куче одежды и не могла надышаться его ароматом, который, как мне казалось, еще присутствовал в его вещах. Я шептала его имя, будто он мог слышать меня, я думала, как он обнимает меня. Целует, держа в объятиях. Мое измученное сердце плакало горькими слезами, оставляя следы на рукаве любимой футболки Стивена. Я уходила все больше и больше в свое горе. Мои крики были дикими и громкими, как крики существа, испытывающего невыносимую боль. Очень больно. Все не так. Время шло, а меня все более и более выматывали собственные эмоции. Наконец мной овладело странное спокойствие и я провалилась в глубокий сон.

Когда я открыла глаза, было еще темно. Красивая маленькая девочка со своим Боббой лежала рядом со мной. Почти раскрытая. На ней была лишь крохотная часть одеяла. А остальным была закутана я. Каждый раз в такие моменты я напоминала себе свою мать. Я помню, как заботилась о ней, хотя была еще совсем ребенком. Это было несправедливо по отношению к Эмме. Она нуждается во мне. Я прижалась к ней ближе, поцеловала в лоб и пообещала сама себе никогда больше не расклеиваться.

На следующее утро Кэти и Линкольн появились рано, чтобы забрать Эмму на выходные. Я собиралась было выходить, когда услышала стук у входной двери. Открыв, я уставилась на трех женщин, которые жили по соседству и по которым я совершенно не скучала. Нацепив на лицо фальшивую улыбку, я сказала:

– Мэрибет, Сьюзен, Эрика, привет.

Я могла догадаться, что визит неминуем, прежде чем три самые болтливые барышни города возникнут на моем крыльце.

– Ох, Лиз, – выдохнула Мэрибет, заключая меня в объятия. – Как у тебя дела, дорогая? Мы слышали, что вы возвратились в город, но ты же знаешь нас. Мы ненавидим сплетни, поэтому решили убедиться воочию.

– Я сделала тебе мясной рулет! – воскликнула Эрика. – После смерти Стивена ты исчезла так быстро, что я не смогла угостить вас, а сейчас я наконец сделала этот мясной рулет, чтобы помянуть его.

– Спасибо, дамы. На самом деле я как раз собиралась…

– Как там Эмма, справляется? – прервала меня Сьюзен. – Моя Рэйчел спрашивала о ней, смогут ли они снова играть, я и задалась большим вопросом. – Она сделала паузу и наклонилась ко мне. – Просто, чтобы знать – Эмма не страдает от депрессии? Я слышала, это может быть заразным для других детей.

Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя.

Я улыбнулась.

– О нет. С Эммой все хорошо. У нас все отлично. Все хорошо.

– Так ты вернешься в наши встречи книжного клуба? Каждую среду у Мэрибет. Дети поиграют во дворе, пока мы пообщаемся о романе. На этой неделе мы читаем «Гордость и предубеждение».

– Я… – если честно, я не хотела идти, но их глаза сверлили меня, и я понимала, что отказ обернется бо`льшими неприятностями, чем посещение мероприятия. К тому же было бы неплохо, чтобы Эмма поиграла с девочками своего возраста. – Я приду!

– Прекрасно! – Мэрибет оглядела двор. – У двора твоего, конечно, тот еще видок!

Она сказала это с усмешкой, имея в виду нашу высокую траву.

Ты позоришь всех нас.

– Я поработаю над этим, – пообещала я. Приняла мясной рулет у Эрики и уже собралась зайти в дом и закрыть дверь, стараясь изо всех сил показать им, что они мешают мне уйти по делам.

– Ну спасибо, что заглянули, дамы. А теперь мне нужно в город.

– Да? Что тебе нужно в городе? – тут же взвилась Мэрибет.

– Я хотела зайти к Мэтти – возможно, ему нужна лишняя пара рук.