– Вот именно… Я не хотел говорить, но раз уж так вышло… Действительно, часть распечаток мной не уничтожалась – да, именно те, что вчера были найдены. Для чего? Были мысли… Хотел подложить их к себе в стол – не на виду, а так, чтобы только уж очень любопытный нашел… И гадостью полить – капитан, наверное, знает…

– Химловушка?

– Точно так. Кто бы их взял – потом неделю руки от дерьма оттирал бы!

– Ловко!

– Было бы ловко… Сейфа нет, хранить негде – я тебе, Леонидыч, еще когда говорил? Препарат мне должны были только сегодня привезти, вот и пришлось в среднем ящике, под каталогами прятать… Вчера с утра сунулся – нет! Уходил – были, а утром – тю-тю! Скажу честно, просто постеснялся признаться, решил шанс использовать – и, как видишь, не зря. Почти наверняка было – я твою секретаршу давно подозревал, слава богу, что не ошибся!

– А твой… «джентльменский набор»? – соотнося рассказ бывшего милиционера с какими-то своими собственными наблюдениями, поинтересовался Андрей Леонидович.

– Шеф… Тут дело такое… А, ладно! Бублик у меня его забрал, просто выпросил.

– Да? Когда?

– Вчера с утра. Перед тем как в банк ехать. За валютой. – Валентин Сергеевич повернулся к Виноградову и, опережая возможные вопросы, сказал:

– Я поэтому и удивился, когда он при тебе начал насчет этого спрашивать… Понять не мог – зачем?

– Ну а ты что скажешь? – Андрей Леонидович смотрел куда-то за спины собеседников. Обернувшись, они увидели в дверном проеме угрюмую фигуру водителя – не вынимая рук из карманов длинной кожаной куртки, Бублик подпирал плечом белеющий импортным пластиком косяк.

– Падла! – выплюнул он в лицо бывшему милицейскому подполковнику.

– А конкретнее? – Цадкин с удовлетворением оглядывал создавшуюся мизансцену.

– Я же говорил вам, Андрей Леонидович – про этого мента и Лидку… Лидию Феликсовну. Сколько раз говорил! А? Вчера днем, прежде чем валюту получить, заехали к вам… Пока мадам переодевалась, я в сортир забежал, а потом – в ванную. А там – его «джентльменский набор», забыл, наверное, сгоряча!

– Врешь!

– Подожди, Сергеич… И ты, Бублик…

– Но он же врет, он же сам!..

– Подожди, Сергеич… – повторил задумчиво президент. – Ты, говоришь, где вчера с утра был? В мэрии?

– Ну… да!

– Не было тебя там.

– Шеф!

– Не было! Я знаю…

– Да кому вы верите, шеф! Он же сам с ней… Они перед банком что – курицу размораживать заезжали? Или цветы поливать? Да она с Бубликом под самым вашим носом, а теперь меня подставляют!

– Капитан, – Цадкин внезапно обратился к Владимиру Александровичу. Чувствовалось, что он не на шутку растерян, события вышли из-под контроля и стремительно перерастали в нечто необратимое. – Капитан, ваше мнение?

Виноградов постарался, не покривив душой, сформулировать свою мысль наиболее корректно:

– Видите ли… У меня нет оснований не верить обоим.

– В смысле? – нахмурился Андрей Леонидович.

– Ха? – почти дружелюбно глянул на Виноградова Бублик. – Он имеет в виду, что эта многостаночница Лидка… И с ним, и со мной, не считая вас, конечно!

– Полегче на поворотах, молодой человек! – счел необходимым вставить осторожный начальник отдела безопасности, непонятно к кому обращаясь.

– Да бросьте вы, – тихо, но так, что собеседники затаили дыхание, выдавил из себя Андрей Леонидович. – Бросьте… Что я – не знал, что ли, про эту шлюху, про Лидку? Вы что думаете – первые у нее? Герои, блин, любовники! Конспираторы! Конечно, шеф – дурак-рогоносец… А, капитан?

– Дело житейское. Всегда ж так было: жена барина – с лакеем или с управляющим. Русская классика, девятнадцатый век…

– Молодой человек! – вскинулся Валентин Сергеевич.

– Нашелся, мент святой! – поддержал его Бублик.

– Да какая уж тут святость… – сокрушенно покачал головой Виноградов. – Но как сказано в одной современной книжке, «если общий фон – грязно-черный, то собственная совесть при некоторой запятнанности смотрится белоснежной»[1].

– Умник!

– Заткнитесь… Все заткнитесь! – Цадкин резко встал, прошелся по кабинету, нервно переставил с места на место пустую бутылку из-под коньяка. – Так… Надоело… Внимательно слушайте, как все было, Пинкертоны хреновы!

Он вновь уселся в привычное кресло с видом человека, принявшего окончательное решение.

– Когда жена вернулась из банка и Сергеич прибежал со своей идеей насчет того, чтобы стащить якобы валюту, я дал добро. Но на всякий случай, чтоб убедиться, что доллары действительно не в шубе, например, а в сумочке, я туда заглянул. И увидел, кроме конверта, бумажки… Вот эти, мать их! Я ее, дрянь, давно подозревал. – Цадкин заметил, что Владимир Александрович недоуменно поднял брови и пояснил:

– Что – неясно, какой ей смысл? Элементарно. В любой момент я застукал бы ее с каким-нибудь мужиком – и адью! Пишите письма… А опять в дерьмо, откуда я ее вытащил, – нет, мадам Цадкина не хочет! Вот и решила на стороне капитальчик на черный день подсколотить. Ясно? Так вот… рядом Машкин саквояжик лежал – я бумаги туда и сунул, еле успел. Хотел потом как-нибудь их… изъять – но сразу же закрутилось, завертелось!

– А почему именно к Машке? Не в стол, не в урну? – прервал образовавшуюся паузу Виноградов.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Цадкин. – Кто ж думал, что так получится? Надо было обязательно, чтоб в этот раз стрелки на кого-то конкретно перевелись, а то Сергеич бы не успокоился, пока до Лидии Феликсовны не докопался. Так?

– Да. Были, по правде говоря, мысли…

– Для этого и в койку с ней залез, а? – Андрей Леонидович был вовсе не похож на осмеянного рогоносца. – Штирлиц?

– Шеф… Не мы такие – жизнь такая!

– Народная мудрость, – поддержал Валентина Сергеевича Бублик. У него был счастливый вид прощенного за разбитую чашку лакея.

– А теперь что? – нарушая только что восстановившуюся гармонию, спросил Виноградов. И сразу же ощутил себя в перекрестье трех пар неприязненных глаз.

– А что? – уже тяготясь его присутствием, но стараясь быть вежливым, отреагировал президент. – Так вышло. Никто ж не ожидал…

– Фирма безусловно поможет Марьиной семье – со всякими там… формальностями, ну и материально. Бедная девочка! Мы ж не такие уж мерзавцы, как может показаться, – Валентин Сергеевич говорил негромко, доверительно, стараясь голосовыми модуляциями подчеркнуть свою искренность.

– Тебе-то каким боком это все, капитан? Забудь – и разотри! – поддержал с порога Бублик.

– Спасибо, Владимир Александрович! – Цадкин встал, чтобы попрощаться. – То, что вы получили определенный… гонорар – это не главное. Я полагаюсь на вашу порядочность…

– На что? – переспросил Виноградов. – Ах, да!

Не замечая протянутой руки, он прошел мимо Андрея Леонидовича и очутился на лестнице, обогнув посторонившегося Бублика…

Больше он в этой фирме не «халтурил» и только спустя почти месяц от Олега Шахтина узнал о внезапной и нелепой смерти «дамы в шубе» – Лидии Феликсовны Цадкиной, утонувшей в пятиметровом бассейне престижного физкультурно-оздоровительного комплекса.

А валюта как-то сама по себе растратилась – рано или поздно кончаются даже очень крупные деньги… Пришедшее легко – легко и уходит.

С трудом протиснувшись к выходу, Владимир Александрович в последний момент все-таки вывалился из троллейбуса. Сразу же за его спиной тупо клацнула дверь, защемив чью-то дерматиновую сумку.

Бедные «топтуны», если они сегодня за мной работают, подумал Виноградов. Вести наружное наблюдение в час пик в нашем общественном транспорте – дохлое дело. Хотя у них теперь вроде порядок с автомашинами, могут челноком вдоль маршрута мотаться, ждать, когда объект сам выйдет…