– Куда теперь? – посмотрел Костров на Марка.

– Вперед, – пожал плечами тот.

– Вперед? А где это – вперед? Дороги нет.

Вдалеке мелькнул вдруг гнойный, разбавленный сумерками свет – наверное, как маяк, если на него смотреть из-под воды.

– Туда, что ли?

– Давай. Близко только не подъезжай.

Беспокойство попыталось укусить сердце Марка, но гремучая смесь кокаина и героина в крови обволакивала его разум, запретным фэн-шуем защищала от эмоций.

Остановились метров за сто до источника света. Отсюда было видно, что это освещаются изнутри потроха какого-то цеха, чьи габариты терялись в темноте. Хрустнул гравий под ногами – как корни выдираемых хирургом зубов.

– Фары гасить не буду, – сказал Миха. – Иначе не найдем потом тачку.

Новопашин почувствовал, как будто к его боку приложили перцовый пластырь. Машинально забрался под куртку рукой, провел по повязке и попал пальцами в липкое. Так и есть, разошелся шов. И уже давно, раз бинты пропитались кровью. Говорить об этом Кострову Марк не стал. Сейчас не это главное.

Пистолеты со снятыми предохранителями в полусогнутых напряженных руках. Новопашин с Михой, держась в паре метров друг от друга, приближались к источнику света. Один раз Костров обо что-то споткнулся. Чуть не упав, шепотом выругался.

До раскрытых ворот цеха оставалось метров десять.

Уже пять.

Марк увидел стоящие в ярко освещенном цеху автомобили, людей, услышал голоса. Внезапно мелькнула тень, какой-то мужчина вскрикнул от боли. Тень, вырастая в размерах, метнулась к выходу, навстречу Марку, и исчезла. Растворилась в темноте, испугавшись оглушительно прозвучавшего выстрела.

В трех метрах от Новопашина застыл поймавший в грудь пулю из ТТ кавказец. Тот самый, которыйзатаскивал его в кабину лифта на Старо-Петергофском. Он на мгновение замер, потом колени его подломились, и кавказец опрокинулся на спину. Не обращая больше ни на что внимания, Марк приблизился к телу. Кавказец не шевелился, смотрел вверх раскрытыми глазами, в которых уже не было жизни. Марк опустил пистолет.

Глядя на убитого им человека, он чувствовал, будто выпущенная им пуля продырявила и его самого. И через это отверстие вытек смысл его существования в последние три дня. Миссия Марка кончилась, но он не чувствовал ничего, что, наверное, должен был чувствовать. Никакого гнева или злобы, никакого облегчения или триумфа. Только слабость из-за открывшегося кровотечения.

Мстишь – копай сразу две могилы.

Из цеха кто-то вышел и приблизился к нему – вросшему в землю над трупом. Марк поднял взгляд. Кто-то из нанятых Джонни И. Стальных Симпатий все-таки уцелел на стройке? Или нет, эту девушку он видел впервые. Длинные светлые волосы ниже плеч заплетены в африканские косички и стянуты на затылке в узел, чтобы не рассыпались. Осунувшееся лицо, красота которого спряталась за тенями усталости. Девушка склонилась к телу кавказца, взялась пальцами за запястье, проверяя пульс.

– Мертв? – для чего-то спросил Марк, зная ответ.

– Да.

– Как вы нашли нас на Пулковском шоссе? – для чего-то поинтересовался он.

Девушка помолчала.

– Захар из «Копов». Ты ведь его знаешь?.. Мы с ним сотрудничаем, – не поднимая головы, ответила Симпатия. – Он сам позвонил нам. Искали его, – девушка кивнула назад, – полночи, нашли только утром.

– Это он, – показал на мертвого чеченца, – убил твоих… коллег, – сказал Марк, не зная, захочет ли девушка отомстить, если узнает, что кровь одной из ее подруг на его руках.

– Было бы время засесть с оптикой на соседнем здании, думаю, все сложилось бы иначе, – ничего не выражающим голосом сказала Симпатия после короткой паузы, продолжая смотреть мимо Марка.

Увидев внутри здания Джонни И. и Драгана, Марк почему-то не удивился. Наверное, на это просто не было сил, вместе с кровью вытекающих из простреленного бока. Он обогнул так и оставшуюся сидеть девушку, прошел мимо настороженно глядящего на него подобравшегося кавказца в кожаной куртке.

– Это тот, кого ты искал, – сказал Марк Джонни И. и кивнул назад. – Убийца твоего племянника.

– Знаю, – произнес тот. – Ты свою работу выполнил. Расплачусь с тобой завтра, если не возражаешь.

– Не надо мне денег, – покачал головой Марк. – Ты же знаешь, что это личное.

– А он кто? – посмотрел Джонни И. на стоящего чуть дальше Кострова.

– Он со мной, – ответил Новопашин. – Проблем с ним не будет… Отпусти его, – он показал на Жеку, с отсутствующим видом усевшегося задницей прямо на пол возле каких-то кип.

Ильяс обернулся на парня, снова посмотрел на Марка. Покосился на двинувшегося вдруг к выходу Драгана.

– Позвоню пока с улицы, – пояснил тот Ильясу, доставая из кармана телефон. – Тут труба не ловит. Стены такие…

– Я хотел, чтобы он ответил за свой поступок… – нахмурившись, проговорил Джонни И.

– Еще ответит, если не изменит образ жизни, – усмехнулся Марк.

– Я больше не буду, – подал голос Жека. – Вот честно. Исправлюсь. Артистом хочу быть! Мечтаю!

– Ты лучше заткнись! – сказал Марк.

Жека подумал, что, наверное, Марк был прав. Надо остановиться. Поглубже спрятать свою лезущую из всех щелей даже в такой момент иронию. Остаться живым.

Сработало. Ильяс снова взглянул на Жеку и сказал Новопашину:

– Хорошо… Но только потому, что я тебе должен.

– Спасибо, – произнес Марк и – Жеке. – Пойдем.

– Задержись на минутку, – попросил Джонни И. у экс-копа.

– Жека, ты давай, двигай к нашей машине. Она тут рядом, мы немного не доехали. У нее фары включены, увидишь. Подожди нас там.

Преодолевая боль, Жека поднялся на ноги. Встретился взглядами с телохранителями Ильяса, которые подняли брошенное по приказу Гази оружие. Ему показалось, что они борются с желанием выстрелить в него. Он шагнул раз, другой. Кавказцы молча смотрели на него, но не делали никаких попыток нарушить слово босса, отпускавшего угонщика. Под перекрестными взглядами всех присутствующих Жека бочком–бочком приблизился к воротам, у которых лежало тело чеченца.

– Спасибо, – сказал он, обращаясь не то к Джонни И., не то к Марку, и будто вплыл в темноту, караулившую снаружи.

Исчез.

Марк спросил у Ильяса:

– Что ты хотел?

– Пойдешь работать ко мне? Со своим другом?

Марк переглянулся с Костровым. Он так ничего и не сделает за тот удар топором в лицо своей любимой девушке? Своей? Любимой?

– Ты какой-то бледный, – заметил Джонни И.

Марка опять заколотило. Собрав все силы, которых у него осталось не очень-то много, он ответил:

– Нет, не подходит нам твое предложение. Спасибо, но – нет.

– Подумай, – пожал плечами Ильяс. – Как меня найти, ты зна…

В стоявшем посреди цеха «приусе» щелкнуло. «Тойоту», в которой взорвались бензиновые канистры, подбросило вверх, и здание объял огненный ураган.

В последнее, растянувшееся в минуты, часы и, кажется, годы, мгновение, когда Марк наблюдал надвигающуюся на него стену пламени, в его голове звучала закрученная в луп строчка из «Portishead». Он никогда не знал, про что в этой песне пела та девушка, но Алька любила ее, иногда напевала под душем, четко произнося только первую строчку.

«It’s a fire»[47].

– Я уже давно говорил Ильясу, чтобы он остановил завод, – произнес Драган, отходя от здания цеха в темноту. – Даже сейчас с ним спорил. Вредные выбросы, пластик, едкий раствор прямо в землю сливают, а тут и до Невы недалеко… Тем более, что завод прибыли не приносит. Для него это все игрушки. А он смеется, шутит, что на наш век хватит, называет меня параноиком. А параноик – это всего лишь человек, сведенный с ума пониманием всех факторов…

Драган резко встал, повернулся в ту сторону, откуда пришел. Посмотрел на застывшую в метре от него Стальную Симпатию.

– Тоже считаешь меня чокнутым?

– Нет, – пожала та плечами и поправила свободной рукой волосы. – Тем более, что Ильяса пасут «федералы». Это ведь тоже причина?