Они с Леной засмеялись. Жека прислушался к тихим битам из встроенных колонок «планшета». Удивился:

– Ты это слушаешь?

– Станиславу Ильичу нравится. Он говорит, что это актуальная музыка.

Жека помолчал, улавливая слова.

– «Кусок железа не остыл. Куй его своим молотом, покуда хватит сил, покуда хватит веры в то, что уже сделано», – повторил он за голосом с записи. – «И никакой пощады. Плевав, плюю на падаль. Плюю на тех, кто сверху управляет этим стадом». Блин, для моего деда это актуально? Серьезно?

– Ну, это Кажэ Обойма, а Станислав Ильич больше любит «Касту».

– Какая обойма? – переспросил Жека. – Может, дед сам будет читать… – он порылся в памяти. – Трехмерные рифмы или что-то типа того? Свозить его на хип-хоп караоке?

Лена улыбнулась.

– Женя, а какая тебе разница, что его развлекает?

Жека внимательно посмотрел на сиделку, кивнул.

– Я поехал, – сказал он. – Если что, звони.

Уходя, он зарулил в туалет и, увидев на кухне соседок деда, зашел поздороваться. Евдокия Дементьевна, бодрая прокуренная старуха с выцветшими глазами, но хорошими – и своими – зубами, помешивала в стоявшей над включенной конфоркой кастрюле. Во рту у нее дымилась тонкая сигарета. Рядом на кухонном столе готовила салат «тетя Оля», как Жека называл ее с детства – бездетная разведенка лет тридцати трех. С ней, вроде бы, что-то там мутил внук Евдокии Дементьевны, время от времени заезжавший к бабке – тусклый тип с угловатым лицом.

– Жека, привет! – сказала старуха. – Как жизнь молодая?

– Здравствуйте, Евдокия Дементьевна. Понемножку.

– Не женился еще?

– Не-а, теть-Оль. Что-то никто не берет в мужья.

– Балабол потому что!

– Да, наверное.

– Рассольник будешь? – спросила Евдокия Дементьевна.

– Это с вареными огурцами? Буэ-э-э…

– Сейчас в лоб получишь ложкой… Тогда может выпьешь? У меня «Капитан Морган» есть. И «Вана Таллин».

– Да я ж за рулем.

– И когда тебя это останавливало? – поинтересовалась «тетя Оля».

– Да как сбил детсадовскую группу на перекрестке – сразу завязал.

– Парень, такими вещами не шутят, – строго сказала Евдокия Дементьевна. – А то, смотри, договоришься у меня, юморист.

Бывшая библиотекарша методично, словно заполняя формуляр книги, повоспитывала Жеку, затем угостила пирожком с тыквой и отпустила восвояси.

– Спасибо, а можно два?

На улице уже упали сумерки.

Жека подошел к стоявшей возле «опеля» Насте.

– Ну что, ужинать? – посмотрел он на девушку.

– Давай скорее.

– Пойдем, тут пять минут пешком.

Настя принюхалась.

– Эй, от тебя пахнет чем-то вкусным!

– Смалодушничал, – признался Жека. – Пирожком с тыквой угостили. Жареным.

– Ну, Жека, ты предатель.

– Спасибо, значит, этот я тоже могу съесть?

– Э, отдай! – она схватила его за руку, и Жека протянул ей зажатый в промасленную бумажку пирожок.

Шагая рядом, почти касаясь друг друга руками, они шли по Старо-Петергофскому. Навстречу ехали машины с включенными фарами, зажигались вывески.

– Люблю огни ночного города, – сказала Настя.

– Ты не говорила, что работаешь в Ленэнерго, – смеясь, заметил Жека и подумал, что забыл что-то – не то купить, не то взять у деда.

А что – сейчас и не вспомнить.

«Глоток перед битвой» – так назывался бар. Чтобы попасть в него, нужно было нырнуть в исписанную граффити арку, обогнуть трансформаторную будку и, стараясь не поцарапаться, толкнуть дверь, обитую ржавым железом. К удивлению Насти, внутри было просторно, хотя и накурено так, словно никто тут и не слышал о законе, запрещающем курение в общественных местах. Вечер пятницы – полно народу, и не только местных в обтерханных джинсах и куртках, но и менеджеров обоего пола из расположенного рядом бизнес-центра «Циолковский». Все немногие сидячие места заняты, большинство стоит со своими стаканами, что напомнило Насте питейные заведения Стокгольма или диско-бары на Думской. Шумно и, кажется, весело. Из «маршалловских» колонок – смесь обрывков саундтреков к «Snatch» и «RocknRolla» с латиной. Пара-тройка девушек пытается танцевать. Четверо парней рубятся в углу в кикер, судя по эмоциям – у них финал Лиги чемпионов. Двое мужичков в возрасте с рюмками обсуждают, куда поехать на следующих выходных на рыбалку.

– Привет, Жека! – окликнул спутника Насти бармен.

Они пробились к стойке, и Настя поняла, каким профессионалом является здешний бармен. Обслуживая всю толпу в одиночку, он успевал играть в нарды с сидящим возле пивных кранов («хейнекен», «пауланер» и сваренный в Гатчине «гиннесс») крепкого вида мужчиной с моряцкими татуировками на всех открытых частях тела кроме лица.

Моряк кивнул Насте и протянул Жеке руку:

– Держи краба!

Жекина ладонь утонула в здоровенной ладони моряка.

– Как там Ильич?

– Не лучше, – покачал головой Жека.

– Деньгами помочь?

– Спасибо, не надо.

– Хоть бы привел старого сюда разок попрощаться. Днем тут спокойней. В самый раз будет.

– Да надо бы… Ты когда в рейс?

– Через неделю. В Норвегию идем… Присаживайтесь, – моряк уступил место Насте. – Все равно этот тип меня обыграл… Пойду отолью, извините.

– Садись, пока никто не занял, – сказал Жека Насте.

– А ты?

– Постою. Что будешь есть? Не сомневайся, сразу так не подумаешь, но кухня тут достойная, повар из Еревана.

Из-за музыки говорить приходилось громко.

– Давай на твой выбор, – сказала девушка.

– Ты любишь долма? – с акцентом Фрунзика Мкртчяна спросил Жека.

– Нормально, если недолго.

– Недолго, дойти до каннибализма от голода не успеем. Пить будешь?

Настя изучила стоящие на полке бутылки. Вот он – «джеймсон». Как старый знакомый, с которым можно подвиснуть до утра.

– Я тоже возьму сорок «джеймсона», составлю компанию, чтобы тебе не пить одной.

Настя рассмеялась:

– Посмотри вокруг, я не останусь тут пить в одиночестве.

Между Жекой и Настей протиснулся худощавый парень с длинными как у металлиста волосами:

– Извините, пожалуйста… – и бармену. – Два по сто «путинки».

– Вот видишь! – улыбнулась Настя.

Они дождались виски, взяли толстостенные бокалы и пригубили. Сладость, немного горечи и перца на языке – никакого фэйка, настоящий «джеймсон».

– Не боишься, что остановят гаишники?

– Да пускай останавливают, – пожал плечами Жека, – хотя лучше, конечно, не надо… У меня в багажнике под запаской лежит комплект финских регистрационных номеров, все как полагается – со значками Евросоюза. Когда у меня есть подозрение, что я буду выпивать, а потом садиться за руль, я меняю свои настоящие номера на финские – и привет, мало кто захочет останавливать финна. Один раз, правда, тормознули. Он мне: «Права и техпаспорт», я ему в ответ набор финских слов, вроде «хауска тутустуа»[23]. Он – громче говорит. Я ему по-английски: «Во сколько у вас начинается завтрак?». Махнул рукой и отпустил.

– Ты, кстати, похож на финна. Выпьем? И где же наша долма?…Будьте добры, повторите.

– Резво взяла старт.

– Конец рабочей недели. Хочу поесть, выпить и потанцевать.

– Потанцевать лучше в другом месте. Сегодня Инфракрасный играет на вечеринке в «Зале Ожидания».

– Что за Инфракрасный? – заинтересовалась Настя.

– Рафик. Знакомый с района. Учились с ним в параллельных классах. В детстве он всем рассказывал, будто бы у него есть фотоаппарат с инфракрасной пленкой. Фотографируешь на него девчонку – а она на фото без одежды.

– Какой бред! – засмеялась Настя.

– Да уж, но все верили. С тех пор у него прозвище Инфракрасный. Он даже оставил его, когда диджеить пошел. Только перевел на английский – Infrared. Играет такой почти дабстеп в стиле лейбла «Hyperdub». Знаешь, что это?

– Ой, не-а.

– Тогда точно идем. Это стоит услышать хоть раз.

– Давай.

– Простите, – обратилась к бармену подошедшая к стойке девушка в длинном ахматовском платье и с дрэдами. – Я тут вчера у вас была, веселилась и потеряла книжку Тургенева «Рудин». Никто не находил, а то она не моя?