Восхваление Каматари Накамаро вкладывает в уста монахов, императоров, престолонаследника, мудрецов и даже в уста вана корейского государства Когурё. Временами Накамаро, как это случалось с ним и в жизни, теряет чувство меры.
Например, в уста Тэнти Накамаро вкладывает такие слова:
«Говорят, что „в великой [стране] Тан есть Вэй Чжэн, в [стране] Когурё есть Кэгым, в [стране] Пэкче есть Сон Чун, в [стране] Силла есть Юсин". Каждый [из них] охраняет [свою] страну, [их] слава приводит в трепет [земли] на десять тысяч ли. Все они — выдающиеся люди своей страны и мудростью превосходят других. Но если всех их сравнить с нашим внутренним министром, [им] придется пролезть под чужим задом. Разве могут [они] тягаться с [Каматари]?!».
Однако как бы ни была одиозна фигура самого Накамаро, и сколь бы преувеличенными ни были похвалы в адрес Каматари и Мутимаро, текст «Кадэн» работал не только на южную ветвь рода, но и на весь род в целом.
Например, у исследователей не вызывает сомнения то, что приводимая в «Кадэн» цифра в 15 тысяч кормовых дворов, якобы пожалованных Каматари, совершенно фантастична. Однако эти сведения, направленные на усиление экономического могущества рода, повторяются в «Нихон ко:ки» («Поздние анналы Японии», 840 г.)[284] и в «Руйдзю: сандай кяку» (сборник законодательных установлений, составлен в начале X века)[285].
Упоминания о «Кадэн» и цитаты из этого источника встречаются в довольно ранних текстах. Фудзивара-но Юкинари (972-1027)[286] в своем дневнике в записи под 1002 годом сообщает, что одолжил у Фудзивара-но Кинсуэ (957-1029)[287] «Записи о роде Фудзивара» и два свитка «Кадэн»[288]. В «Фусо: рякки» (история Японии, составленная монахом Ко:эном, XI в.) цитируются фрагменты из двух свитков «Кадэн», посвященных соответственно Каматари и Мутимаро, в «То:дайдзи ёроку» (храмовая хроника То:дайдзи, сост. в 1134 г.) упоминается «Жизнеописание рода Фудзивара» и приводится цитата из жизнеописания Каматари. Цитаты из «Кадэн» встречаются также в «О:накатоми кэйдзу» («Родословная О:накатоми) (1205 г.).
Таким образом, текст «Кадэн» оказался востребованным, и вписывается как в традицию жизнеописаний VIII столетия, так и в последующую традицию — в эпоху Хэйан (794-1185), уже в русле японоязычной литературной традиции, жизнеописания видных представителей рода Фудзивара играли чрезвычайно важную роль[289].
Перевод и комментарии выполнены по изданию: Фудзи(вара) си кадэн (Жизнеописание рода Фудзивара). Под редакцией Сато Макото. Токио, «Ёсикава кобункан», 1999. Разбивка на фрагменты введена современными исследователями для удобства читателей и отсутствует в оригинале.
Свиток I
Жизнеописание Каматари
Первый свиток кадэн.
[Составлено] Великим учителем[290]
1. Появление на свет в усадьбе Фудзивара
Прижизненное имя[291] Внутреннего министра[292] — Каматари, детское имя — Тё:ро:[293]. Родом из уезда Такэти провинции Ямато. Его предок — божество Амэ-но Коянэ-но микото[294]. Из поколения в поколение [его предки] ведали проведением празднеств в честь Небесных и Земных [божеств] и поддержанием согласия между людьми и богами. Поэтому роду было пожаловано имя Оонакатоми[295].
[Каматари] был старшим сыном министра [Накатоми-но] Микэко[296]. Его мать звали Оотомо-но Оотодзи[297].
Ооми[298] родился на 34-м году правления государыни Тоёмикэ [Суйко][299] [626 г.] в год киноэ-но ину[300] в усадьбе Фудзивара.
Когда ооми[301] был еще в материнской утробе, снаружи доносился [его] плач. [Младенец] родился двенадцатимесячным. Его тетка по матери сказала отцу: «Ваш ребенок пробыл в лоне [матери] больше положенного. Это необычный ребенок, он несомненно наделен чудесными способностями». Отец же удивлялся тому, что роды прошли без затруднений, и мальчик неожиданно родился так легко.
2. Характер Каматари
Ооми обладал человечностью и сыновней почтительностью. Был одарен и мудр, прозревал [мир] глубоко и далеко. С малых лет он полюбил ученье и прочел много книг. Постоянно читал «Лю тао» Тай Гуна[302] и мог декламировать [это сочинение] наизусть. Он был выдающимся и утонченным человеком. [Его] манеры и внешний облик были превосходны. Смотревшие на него спереди склонялись перед ним, смотревшие на него сзади — падали ниц. Люди говорили: «Господина неизменно сопровождают двое мужественных и благородных мужей». Слыша такие речи, министр не заносился. Сердцем [он] следовал за сведущими людьми. Слава его росла день ото дня.
3. Человек выдающихся душевных качеств и познаний
Пользовавшийся благосклонностью [государыни] Сога-но Курацукури[303] самолично распоряжался наградами и наказаниями и своим могуществом превосходил [саму] государыню. [Даже] когда он бранился, отдавая приказы, никто не смел ослушаться.
Однако, встречаясь с ооми, [Сога] невольно бывал к нему почтителен, всякий раз признавая в душе [свою] никчемность. Однажды дети сановников, [собравшись] вместе у монаха Мин[304], читали «И Цзин». Когда, запоздав, вошел ооми, Курацукури встал и поприветствовал его как равного. Сев, он подмигнул монаху Мин, чтобы тот закончил [занятие].
Тогда [Мин] сказал ооми: «Мне не сравниться с пришедшим ко мне старшим сыном Сога. Однако вы, господин, человек [столь] выдающихся душевных качеств и познаний, что и впрямь превосходите Сога. Очень прошу вас, берегите себя»[305].
4. Упадок императорского дома
