Том обнял его за талию, прислоняясь щекой к груди.

- Я не закончил, - строго перебил его муж. – После ненависти была нежность, - юноша положил руки на голову супругу и стал перебирать его волосы, смотря с улыбкой, - и она затмила боль. Мне так было важно увидеть тебя таким, знать, что же ты скрываешь, какую боль прячешь. Я должен просить у тебя прощения.

- Нет-нет, - пылко сказал альфа. – Всё нормально, всё хорошо. Это не важно, ведь ты позволил быть мне рядом. Это важнее.

- Значит, ты должен усвоить сейчас, что твоя нежность важнее той ненависти. Ты говорил мне такие тёплые вещи, Том. Я влюбился в тебя снова.

- Но я ведь... – мужчина отстранился и посмотрел в глаза омеге, - я порвал, я изувечил тебя, я подорвал доверие. Ты кричал, ты просил меня прекратить.

- Но затем ты искупил вину, ты брал меня нежно, говорил о любви. И не лгал. Для меня это существеннее, чем агрессия. Поэтому я не держу на тебя зла.

- Прости меня. Как мне загладить вину, а?

Билл отошёл от него, посмотрел завороженно и сощурился. Стал похож на ребёнка.

- Когда приедем домой, ты должен сыграть мне на рояле.

- И всё? – обескураженно спросил тот.

- И всё.

- Я думал, ты попросишь у меня оплатить путешествие на орбиту Земли или ещё что-нибудь.

- Нет. Это всё пустое.

Томас чувствовал себя убого. Он молчал, пока Билл ставил перед ним завтрак. Было дико стыдно, обидно и вообще нелепо. Есть не хотелось, даже в глаза мужу смотреть было страшно. Том боялся увидеть там разочарование. Он встал и ушёл в спальню. Там стоял напротив зеркала, смотря на себя, и думал, что будет дальше. Простил ли его Билл? А если каждый гон будет таким? Да лучше уж яда выпить, чем вновь и вновь издеваться над юношей.

- Я не всё сказал, - Бэль Омм появился внезапно. – Тебя лихорадило. Ты метался, у тебя была высокая температура. Врач сказал, что это могут быть последствия таблеток и воздержания. У тебя был кто-нибудь после меня?

- Нет, - ответил мужчина честно.

- Я так и думал. Том, - Билл подошёл и обнял его со спины, - поклянись мне, что перестанешь себя пилить. Прямо сейчас дай слово, что как только мы закроем эту тему, ты захлопнешь внутри себя смятение и забудешь о чувстве вины. Я не хочу вновь сидеть у кровати, класть тебе на лоб компресс и молиться. Не хватало ещё нервного срыва. Ты мне нужен. Нужен детям. Перестань грузить себя. Я не разлюблю тебя лишь из-за одного грубого траха, ты меня понял?

- Понял.

- Вот и умница. А сейчас иди есть, я попросил заправить самолёт. Уже соскучился по детям.

- Ты простил меня? Вот так просто?

- Я и не обижался. Нечего прощать, - Билл улыбнулся.

Перед выходом они помылись. Бэль Омм сменил пластырь, но до этого Томас обнимал его, прижимаясь мокрым телом к мужу, облизывал собственный укус и чуть не урчал от удовольствия. Билл положил голову на его плечо и позволял эти ласки. Сама мысль, что всё хорошо, тешила их обоих. Плевать, что было до. Мэхорд вылизал укус, поцеловал, залепил пластырем и впился в губы омеги. Они медленно собирались, а в самолёте вырубились.

Дома было тепло, уютно и приятно. Все обрадовались возвращению хозяев. Томас понянчил детей около часа, а потом взялся за работу. Он непозволительно долго «болел». Трино доложил ему обо всём. Уже через три дня Том улетел.

Он позвонил вечером, когда Бэль Омм сидел в кабинете.

- Твои акции упали, - начал тревожно альфа. – Билл, надо что-то менять.

- Как так вышло?

Он тут же раскрыл панель, написал Тони, чтобы тот немедленно выслал ему сводку.

- Твой отец, - Том говорил обеспокоенно, - он объявил, что обдумывает предложение Саммерсов. Ты не видел этого?

- Нет, чёрт побери, - Билла начало трясти. – Какое такое предложение? Что вообще происходит?

- Когда ты был в Берлине, они встречались. Я не знаю подробностей, но прошу тебя выяснить это у отца. Больше никто не ответит на вопросы.

- Да, я понял.

- Люблю тебя, спокойной ночи.

- И я тебя. Спокойной.

Юноша натужно улыбнулся. Как только Том сбросил звонок, он набрал Тони и начал орать, какого фига его, директора, не оповестили. Энтони растерялся, сказав, что Крийц, по его словам, с ним всё обговорил и якобы Билл дал согласие. Бэль Омм вспыхнул. Как? Как отец мог так поступить? Он никогда не действовал за его спиной, чёрт возьми! Всё закрыв и отключив, юноша схватил телефон и вышел из кабинета.

- Апиби, вызови Брит, сейчас же.

- Да, месье.

Оли нашлась на кухне. Билл сказал, что уезжает и не знает, когда будет, поэтому попросил её не покидать дом. Она заверила, что присмотрит за детьми. Водитель явился через двадцать минут. Француз, всё ещё злой и раздражённый, попросил его поехать к родителям. Да, на дворе почти ночь, но если он не разберётся сейчас, то будет только хуже. Как только они подъехали к особняку, он отпустил Брит, сказав, что это надолго. Мужчина кивнул. Билл прыжками поднялся по ступенькам и начал долбиться в дверь, орать, чтобы ему открыли, иначе он вызовет бригаду, и они выломают дверь к чертям собачьим. Его впустил дворецкий, попытавшись узнать, что нужно месье в столь поздний час. Билл зыркнул на него как на микроба, отпихнул и прошёл внутрь.

- Папа, спустись, у меня к тебе серьёзный и, мать его, важный разговор.

Билл еле сдерживался. Когда отец спустился, то чуть не налетел на него с кулаками.

- Какого чёрта? Ты что творишь за моей спиной? Ты врёшь моим работникам! Кто дал тебе право лезть?

Юноша кричал, размахивая руками. На лестнице появилась мама, опасливо смотря на мужа и сына.

- Успокойся. Я могу всё объяснить.

- Всё объяснить? – взъелся омега. – Объяснить? Ты решил сотрудничать с англичанами, а мне как-то и сказать забыл, да? Номер мой потерял или запамятовал, где я живу? Что происходит, папа? В чём дело?

- Джек сделал мне весьма выгодное предложение. Я подумал, что это пойдёт на пользу нам всем.

- Тебе? Предложение?

- Не кричи, - попросил мужчина, садясь на диван.

Билл ходил туда-сюда, злясь сильнее. Он приказывал себе остыть, но никак не получалось.

- Какое предложение? – уже спокойнее.

- Мы подумали о том, что можно объединить силы и поработать над технологиями поставок вместе, ведь сейчас в концерне с этим проблема, которую ты так и не решил. Пора действовать. Совместная работа никому не вредила.