Не сказать, что я обладала выдающимися формами, я была миниатюрной, и этим все сказано. Но то, что делал корсет с моей грудью, казалась мне жутко неприличным. Я оглядела комнату: портниха подобрала все лишние кусочки и ниточки, Потом уронила взгляд на поднос с пирожными и кружевную салфетку под ними. То, что нужно, и да простят меня хозяева. Запихнуть в корсет лишнюю часть салфетки было сложно, пришлось ее порезать ножничками и методично запихивать только кружево. Даже розовый шрам прикрылся, ну не молодец ли я?
Бальная зала поразила меня великолепием. Она сияла каждой деталью, и этот блеск множился в зеркалах, что перемежались на стенах с позолоченными узорами. Три люстры с тысячами свечей освещали гостей, которые были одеты - вот неожиданность - почти так же сдержанно, как и я, разве что на украшения не скупились.
Вышли король и Локарис, величественно прошествовали к двум большим креслам, что стояли на возвышении в конце залы. Седую голову Айлпина венчала массивная корона, наверняка шее бедняги приходится держать вес потяжелее, чем у моего платья и корсета, вместе взятых. Костюм его был богато украшен золотой и серебряной вышивкой, на плечах лежал широкий плащ из белого меха, а на груди, в круглой рамке размером с яйцо, портрет королевы, приколотый к камзолу за черную ленту. Изображение покойной супруги короля занимало место у сердца Айлпина, и ни одна медаль или орден не смели висеть рядом и отвлекать на себя внимание.
Локарис рядом с Айлпином воплощал мрачную торжественность. Он был прекрасен, пусть и не хотелось так говорить о нем, я долго смотрела на него. Мероприятие обязывало его одеваться, как полагается императору: камзол цвета темной крови, расшитый сложным узором из тонких изящных ветвей и длинных языков пламени, выполненных серебром и черной нитью. Я впервые увидела на голове Локариса венец, подобный венцам Майкла и Зухаса, но более искусной работы. Несмотря на причудливую вязь узора, украшение смотрелось мужественно, да и есть ли такая вещь, которая могла бы уменьшить эту мужественность и стать?
Праздник длился уже третий час, и я изнывала от скуки: танцевать не умела, поэтому приходилось отказывать подходящим кавалерам, а угощаться за богато накрытыми столами не давал корсет. Да и настроение становилось все мрачнее с каждым получасом. Подумалось, что я совершенно одинока в этом мире. Никто не ждет меня на этом балу, никто не ждет после, и нет никакого дома, в котором бы тоже кто-то ждал. Я жалела себя и одновременно ругала за это. Ох, можно подумать, такое уж новое чувство за мои сиротские годы!
Командующие нашей армии собрались у кресел короля и Локариса и вели беседу с правителями. Чарли был среди них, хотя дважды за вечер проходил мимо меня, но даже не заговорил. Чего уж, и взгляда не кинул. Однажды я позвала его, он был не дальше вытянутой руки, но сделал вид, что не слышит.
- Детка, совладай со своим лицом, - Майкл возник рядом как всегда неожиданно. - У тебя вид, будто ты сейчас выпрыгнешь из своего траурного платьица и кого-нибудь разорвешь.
- Платье, как платье, - единственный вежливый ответ, который пришел мне на ум. Я приготовилась к тому, что язвительные комментарии помощника Дракона разотрут меня в песок, и вечер вконец будет испорчен. Будь неладен Локарис, обрекший меня на эту каторгу!
Майкл, за исключением черной ткани, скрывающей изуродованное лицо, представлял собой самого настоящего аристократа, даже франта. Он надел камзол в тон своей повязки, черный. Из-под широких расшитых отворотов выглядывали белоснежные манжеты с тонкой серебряной вышивкой, на музыкальных пальцах были кольца. Голову венчал уже знакомый мне венец, а на груди сверкала лента с наградами.
- Но так будет лучше, - пальцы министра зацепили и вытащили кружево салфетки из моего корсета быстрее, чем я успела накрыть ее руками. - Слишком уж избитый узор, под каждой тарелкой такое лежит. Потанцуй со мной.
- Да конечно, прямо горю от желания, - прошипела я, но потом одернула себя. С чего завожусь? Из-за невнимания Чарли? Нет, не дождется. - Я не умею, - примирительно добавила я.
- В моих объятиях и калека затанцует, как лебедь, - Майкл поклонился, предложил руку. - Прекрасная работа, не правда ли? Детка, такого аккуратного шрама тебе бы не оставил ни один хирург.
- Если бы не ты, его бы вообще не было.
Мужчина был прав, он так умело вел, что мне не приходилось сомневаться ни в одном своем шаге. Я просто плыла, согласно его движениям и ритму музыки. Мы плавно вошли в вереницу танцующих, и там и тут замелькали, искрясь, тяжелые серьги, колье, закружились локоны, голые плечи и улыбающиеся губы.
- Ты ловкая, быстро учишься.
- Мне уже говорили это.
- Ты же не надеялась, что Чарльз Андор заговорит с тобой на таком вечере?
- Ты же танцуешь со мной, и тебя еще не закидали камнями.
- Я твердо сижу на своем посту, а моя репутация выдержала столько нападок, - Майкл резко повернулся, согласно неожиданному витку мелодии, повернулась и я. - Одно дело беседы среди солдатских палаток, другое в обществе. Чарльз скоро сменит Локариса на троне, все на это надеются, и он не сделает ни одного лишнего вздоха, который мог бы очернить на людях его светлый образ. Так что и не надейся.
- И не надеюсь, - я выскользнула из рук министра. Одна из танцующих пар столкнулась со мной, и я поспешила к колоннам. Уйти с посторонних глаз и от министра. Я бы ушла из залы тоже, но не знала, как вернуться в свою комнату.
Майкл догнал меня:
- Теперь у тебя вид, словно вот-вот прольются слезы, - сказал он довольно. - Но я не просто так подошел к тебе. Локарис покинет бал через полчаса, он предлагает тебе составить ему компанию.
Министр оставил меня думать над неожиданным предложением мессира. Слезы! Ни он, ни кто-либо другой не дождется этого! И Чарли тоже. Тоже мне, я его репутацию испорчу. Да я вошла в этот дворец рядом с королем и императором. И все равно не та... Конечн, не та, и правду, на что я надеялась?
Тому, что через полчаса я стояла у входа в праздничную залу, не было никакого разумного объяснения. Я хотела, чтобы Дракона задержали, и он не вышел к назначенному времени. Или чтобы вышел скорее, тем самым прекратив беспорядочное метание мыслей в моей голове. Он вышел ровно в то время, что назначил, кивнул, приглашая следовать за ним.
Когда мы по извилистым дворцовым коридорам вышли к его временным покоям, он сам открыл дверь, пропустил меня вперед. Дверь чуть скрипнула, щелкнул замок, и меня успокоил это щелчок - теперь чужое общество Рорса-Бер, все, что не желало принимать меня, было за этой дверью.
В распахнутое окно заглядывала ночь, и в ее звонкой прохладе шептало море, принося влажность и непривычные запахи. Я подошла к столику, на котором стоял поднос с небольшим хрустальным кувшином и стаканами. Вода смочила горло, я надеялась, что мой голос не дрогнет, если решу что-то сказать.
Локарис снял с головы венец, положил в обитый бархатом ящичек. Неторопливый, уверенный, он был бы так же спокоен, даже если разом обрушились бы все стены дворца. Как и его полудраконье сердце, с размеренными ударами.
Я завела руки за спину, пытаясь нащупать узелок шнуровки на платье:
- Для этого ведь позвали?
- Для этого, - кивнул Дракон.
- Отлично, - сзади были только натянутые, как струны, шнуры, и я даже не могла понять, где они завязывались, мои пальцы в беспомощной злости прошлись вниз. - Просто отлично!
Локарис зашел сзади, и его руки ловко расшнуровали сначала платье, потом корсет. Я сделала глубокий вздох: отсутствие оков расправило все внутри. Что ж, по крайней мере, один раз он уже сделал мне хорошо, по крайней мере, его не волнует, кто я, да и он единственный знает меня настоящую.
Платье тяжело упало в ноги, на мне осталась только нижняя рубашка. Локарис скользнул руками под легкую ткань. Широкие ладони с легким нажимом прошлись по спине, расправляя перетянутую за несколько часов кожу, сменяя теплым скольжением грубость корсетного плена. Потом руки мессира скользнули на живот, даря все то же расслабляющее ощущение, злость постепенно отступала. Шеи коснулись губы мужчины, и я непроизвольно вздрогнула. Теплый выдох сопроводил движение губ вверх, и я поднимала голову до тех пор, пока он, нагнувшись, не смог меня поцеловать.
