Луч фонарика забегал по стене. Яркий круг дергался в каких-то сантиметрах от кресла. Я сжала пистолет, но через мгновение услышала Дракона:
- Нам пора уходить из города.
Выбравшись из подземки, мы попали на первый этаж торгового центра. Здесь, куда проникал хоть какой-то свет, было видно, что здание не заброшено, а просто не достроено. Бетонные стены, оконные рамы, сваленные на полу, с потолка свисали провода, тянулись пыльные трубы, перекатывались в коробках вентиляторы, тревожимые сквозняком.
Подъем на крышу оказался мучителен и долог. Я стала задыхаться уже через четыре лестничных пролета. Дракону пришлось нести меня остальные двадцать этажей.
- Сейчас возьмешься по-другому, - мужчина опустил меня на землю, прислонил спиной к выходящей на крышу вентиляционной трубе.
Над нашими головами нависала громада защитного серого купола, к которому с крыши тянулась пара кривеньких тонких лестниц. Локарис посмотрел на меня. Сама я видела лишь его мутный силуэт, глаза слезились.
- Не знаю, когда мы доберемся до сколько-нибудь подходящего места. Наверху сделаю пару уколов, и немного отдохнем, - он достал бутылку с водой и умыл меня.
- Я такая неудачница... - жаловалась я.
- Держись за меня, - Локарис закинул мои руки себе на шею, и я ухватилась за лямки его рюкзака. - Поднимемся на купол.
Я кивнула. Сейчас меня уже не знобило, а, наоборот, поднялась температура. Дракон оказался приятно прохладным на ощупь. Одной рукой он обнял меня, другой зацепился за лестницу. От резких его движений кружилась голова, я закрыла глаза и уткнулась мужчине в плечо.
Сложно сказать, через сколько времени я лежала на пыльной бетонной плите, где-то у самого верха защитного купола - на искусственном небе города-убежища. Это небо было путаницей перекрытий, проводов, всевозможных вентиляторов и шумящих фильтров. Даже я бы не смогла встать тут в полный рост. Не знаю, как здесь пахло, но вряд ли проклятым тмином.
Спине не было ни жестко, ни холодно. Я лежала, стараясь отделиться от ощущений больного тела, от жара в голове, который соленой смолой выходил из уставших глаз. От опротивевшего запаха. От того, как, щекоча и покусывая, вбегает в мои вены кровь Дракона.
Может, отключилась, а может, Локарис зачаровал сном. Когда я очнулась, он так же сидел рядом, но мы уже были за пределами города. Я не верила своим глазам. Вместо вечного грязно-серого бетона и запыленного пластика города, я видела настоящую природу. Насыщенно-зеленые деревья справа, слева - поле с редкими кустами. Где-то впереди виднелись развалины домов, а позади, уже весьма далеко, словно перевернутый наперсток, город-убежище.
В городе мы не пробыли и восьми дней, но эта ничем не примечательная природа оказалась таким контрастом, что я готова была назвать ее раем. Раем, из которого смертельный вирус изгнал людей. Немало бы я отдала за глоток свежего воздуха, который бы мог пахнуть солнцем, травой, но не тмином.
Локарис выкинул в траву окурок, снова поднял меня с земли.
К вечеру он отыскал небольшой дом с более-менее целой крышей в заброшенном, давно изъеденном гнилью и плесенью городе.
Локарис убил два дня, чтобы как-то укрепить крышу над ночлегом, расчистить от травы и кустарника пол.
Мне было все равно.
Болезнь выпила последние силы, эмоций не осталось. Иногда я пыталась заговорить с Локарисом, но ничего не выходило. Может, это и к лучшему, потому что порой хотелось попросить его перестать продлевать мои мучения, перестать спасать с помощью своей крови и отпустить.
Но Дракон продолжал делать уколы, заставлял есть. Иногда уходил почти на весь день, чтобы где-то у бродячих, таких же, как и мы, сбежавших зараженных выкупить лекарства. Эти лекарства давали передышку не больше чем на полчаса, в которые я могла забыться сном. Потом закончились и лекарства, и одноразовые шприцы.
Локарис уходил дважды, каждый раз он возвращался все позже, но так ничего не смог добыть. Видно, вирус доконал и торговцев.
Последние два дня превратились в ад.
Опухшие, тяжелые веки пылали огнем, тело скручивала боль, будто его прошило стальными струнами, и теперь они то натягивались, то ослабевали и вспучивались нервной судорогой. Спас положение найденный Драконом стеклянный шприц. Но чтобы его простерилизовать в кипятке, пришлось пожертвовать остатками газа и фильтрованной водой. Это был конец.
- Пить хочется, - на слова ушли последние силы.
Я не знала, ответил ли Локарис. Давно уже была слишком слаба, чтобы слышать его. Он мутным силуэтом маячил рядом. Не знаю, почему не уходил. Сначала он спал рядом, так было теплее, но теперь я мерзла одна, и думала, что Дракон разумно решил не рисковать заразиться сам.
У нас оставалась озерная вода, относительно чистая, но пить ее было нельзя. Вирус был повсюду, но особенно хорошо ему жилось в живых организмах. Моя кровь была самой благодатной для него средой. И когда мужчина, засучил рукав, перетянул руку шнуром, взял в другую шприц, которым колол меня вчера, у меня не хватило сил ему возразить. Последние силы я истратила на глупую жалобу о жажде.
Не на чем кипятить воду, нечем простерилизовать уже использованный шприц. Но я получила свои полчаса передышки и усталый сон на краю жизни.
После опасной инъекции прошел день.
Еще один.
И еще дважды Локарис использовал старый шприц и дважды уходил на поиски. Он смог раздобыть только питьевую воду, для этого он ходил к самому убежищу и возвращался только под утро.
В одно такое утро мужчина уснул, измученный дорогой и недельным голоданием. Я встала.
Невесомое тело было так легко, будто бы за ночь его покинуло все земное, все пропитанное болезнью. Голова кружилась и словно не относилась к телу, а летела где-то рядом, вся звеня тихой мелодией, похожей на звук колокольчиков. Виляя, словно сухой лист, упавший в быстрый извилистый ручей, я добралась до выхода из дома. Двери давно не было, и я ухватилась за косяк, чтобы не улететь. Облупившаяся краска посыпалась под пальцами.
Сощурила сухие глаза, ослепленные солнцем. Полдень, свет. Я видела, как ветер играет с висящей на одном гвозде табличкой у дома напротив. Надпись на пластике давно побледнела, и прочитать ее было невозможно. Я видела, как влево тянется улица разбитой асфальтовой полосой, как венами покрытой трещины и пучки травы, она вела к далеким деревьям. Я была испугана и счастлива одновременно. И не хотела понимать, что происходит. Откуда эта легкость? Почему так свободно дышу? И как прекрасен десятки лет назад покинутый город, словно сухой хитин, сброшенный необычайно большим насекомым.
Выходя, я не обратила внимания, в доме ли Локарис, видит ли он меня? Или может, я уже не в том городе, в котором в болезненной горячке уснула вечера? Может, я лишь призрак, выскользнувший из умирающего тела?
Прижала к лицу ладони, и кусочки жесткой краски прилипли к коже. Они пахли пылью, пахли сухим деревом, не тмином! Кончиков пальцев коснулись первые слезы, теплые, влажные, быстро остывающие на ветру. Кажется, я все же жива...
Дом... Локарис... Нет, я не вернусь туда, где так долго меня скручивала болезнь и отчаяние! А из-за спины все еще тянуло тмином, словно из кошмара. Я хотела позвать Локариса, пусть выйдет. Не переступлю снова дряхлый порог, и ничто не заставит меня окунуться в этот запах!
Но Дракон спит, он устал... Нет, не это, что-то другое подсказывало, что я должна пройти в дом. Снова накрыла духота. Я прислонилась к стене, не в силах заставить себя войти. Но шаг, еще один, и я нырнула во влажную тень.
В перекрестье белых пятен света сквозь дырявую крышу, виднелась спина Дракона.
- Локарис? - я почти упала на постель рядом. Легкость пропала, тело отяжелело, стало неповоротливо. Хотелось лечь рядом, но еще было рано. - Локарис, ты заразился?
Вопрос уже ничего не стоил. Дракон перевернулся на спину, открыл покрасневшие веки. Его взгляд был мутным, уставшим, ресницы слиплись. Должно быть, он заболел еще раньше, ведь я сама не сразу дошла до такого состояния...
