И она засыпала и просыпалась, исполняла свои обязанности и жила своей жизнью, а когда привлекательный молодой человек повел ее на тур гавота (хотя она едва знала, как танцевать), Морвенна приняла приглашение и взяла его руку с невинным и ошеломленным видом. Когда же высокий молодой человек с воротничком священника, но помимо того без единого признака святости простоял возле ее стула двадцать минут кряду и что-то бубнил про войну, погоду и образование детей, она кивала, шептала в подобающие моменты «да, разумеется» и глядела на него, как близорукий лунатик.

Новый год отпраздновали, как и надлежало, танцы продолжались до двух. Из-за погоды Джордж предложил всем желающим остаться на ночь, и все согласились. Мысль о том, чтобы выйти на завывающий восточный ветер, утопая в грязи по колено, не считая покрытых коркой льда луж, пугала даже самых храбрых. Мысль же о том, чтобы разделить с кем-то постель и спальню вызывала сладкие надежды, большая часть которых, главным образом из-за слишком большого числа гостей, так и не реализовалась. Однако никто так и не узнал, как провели ночь Роберт Бодруган и Бетти Деворан, а Джоан, самая юная из незамужних девиц Тиг, впервые оставшаяся без материнского попечения и каким-то образом ускользнувшая из-под присмотра старшей сестры Рут Тренеглос, получила познавательный опыт с Николасом, старшим из Кардью.

Джордж решил быть любезным с Оззи Уитвортом, и перед тем, как тот уехал, пригласил его в новом году посетить их в Труро. Каким-то в разговоре всплыло имя мисс Чайновет, и преподобный Осборн, чьи чувства еще не вполне притупились от самомнения, поднял бровь. Он предпочел не развивать эту тему, но семя было заложено. Через несколько дней он решил заехать к дамам на чай. Затем, до того как двигаться дальше, побеседовал с мистером Уорлегганом. Разговор носил деликатный характер, собеседники лишь намекали на некоторые обстоятельства, не годящиеся для нежных дамских ушей.

Росс каждую неделю пробирался по снегу и льду, чтобы повидаться с тетушкой Агатой. Хотя и без Кэролайн (она уехала домой двадцать десятого числа), он продолжал поездки без каких бы то ни было проблем. В отсутствие Джорджа слуги побаивались Росса, а Том Харри и вовсе его избегал. Гарри, самый неприятный из братьев, последовал за хозяином в Труро. Итак, раз в неделю Росс поднимался в тесно заставленную и душную комнату и проводил полчаса в обществе старой леди, выслушивая ее жалобы и пытаясь отделить вымыслы от реальности, поглаживал Уголька, кормил крошками ее дрозда, вместе с ней проклинал погоду и рассеивал страхи Люси Пайп перед увольнением. Когда бы он ни являлся, а Росс совершал визиты в разное время, в камине потрескивал огонь, на постелях было чистое белье, а комната тетушки Агаты достаточно прибрана. Даже запах стал сносным.

Обычно Росс заставал старушку бодрствующей, хотя ее настроение часто менялось. Иногда она выглядела жалкой и однажды даже со слезами призналась:

— Росс, я не могу понять, почему до сих пор жива. Наверное Господь просто обо мне позабыл!

Но в следующий раз она уже возмущалась каким-то упущением, от которого страдала, воскликнув:

— Будь проклята эта женщина! Помяни мое слово, она сделала это специально! Хотела меня прикончить!

По окрестностям распространились болезни. Многие умерли, главным образом дети, и в основном от бронхиальной инфлюэнцы и плохого питания. Джуд Пэйнтер, не так давно ставший могильщиком, жаловался, что земля страшно твердая, приходится «как картошку их укладывать». Как-то в конце января, когда Росс был на шахте, Хеншоу последовал за ним в продуваемую тесную контору, устроенную рядом с подъемником, куда перенесли всё то, что ранее располагалось в библиотеке.

— Думаю, мне следует сказать вам, сэр. Поскольку в прошлый раз вы пожаловались, что вам не сообщили.

— О чем?

— О Уил-Лежер. Вы сказали, что в Труро слышали о том, будто основная жила иссякает, а я не сообщил вам, потому что...

— Да-да. Я вас не корю. Я понимаю ваши трудности и уважаю вас за это.

— Что ж, сэр, может и так. Но раз новости всё равно просочились, мне не хотелось бы, чтобы вы получили их из вторых рук и подумали: «А почему это капитан Хеншоу мне не сказал?».

— Итак? Что вы пытаетесь сообщить? Нашли новую жилу?

— Вчера состоялось квартальное заседание, в Мингузе, поскольку мистер Хорас Тренеглос недостаточно крепок, чтобы выходить в такую погоду, — Хеншоу стал нервно грызть большой палец. — На собрание мало кто пришел — мистер Пирс прислал клерка представлять миссис Тренвит, а Уорлегганы прислали своего поверенного, мистера Танкарда.

— Что ж, надеюсь, что шахта еще приносит прибыль.

— Да, сэр, приносит, хотя едва-едва. Но я хотел сказать не об этом. Шахту решили закрыть.

Росс вскочил.

— Что?

Хеншоу кивнул, его глаза были холодны, как день на улице.

— Представитель Уорлегганов прибыл с такими указаниями, высказал их, и все приняли это решение.

— Но это же ужасно! В нынешних обстоятельствах, при такой... Но вы же сказали, что шахта еще приносит прибыль?

— Совсем небольшую. Танкард сказал, что пришло время ее закрыть. Когда истощилась красная медь, мы едва показали прибыль по итогам года, и он велел закрывать, пока не начались убытки. Так и сделали.

— Но каким образом? Уорлегганы контролируют только половину акций. Вы сами говорили об этом пару месяцев назад. Неужели нашлись...

— Ренфрю голосовал так же.

— Ренфрю? Но он...

— Поставщик шахты, сэр. Его торговля сильно зависит от шахт Уорлеггана в Сент-Агнесс. Не стоит его винить, что он поддержал их после того, как ему об этом намекнули. Заметьте, я не сказал, что они попросили, но обычно поставщик шахты последним голосует за закрытие, ведь он всё равно получает прибыль.

— Боже милосердный, — сказал Росс. — Как мне хочется их придушить! Это значит, что в приходе появятся еще шестьдесят или семьдесят голодных ртов: будут затронуты тридцать или сорок семей, а среди них и мои друзья. Когда мы открыли Уил-Лежер, туда устроилось большинство моих соседей, и я был рад предложить им работу. На Уил-Грейс мы нанимаем, как вы знаете, главным образом людей из Сола и Грамблера. Теперь я не могу их выгнать, чтобы предложить работу тем, кто потерял место на Уил-Лежер! И не могу вдруг удвоить рабочую силу, у меня и так ее слишком много. Однажды я просто убью Джорджа!

— Не говорите так, даже в припадке ярости, — ответил Хеншоу. — Мы все понимаем, что сейчас самое неподходящее время для закрытия шахты. Но... Так уж устроен мир. Народ будет беднеть, но переживет это, как всегда. А кроме того, всякий шахтер знает, что подобное может случиться. Шахты постоянно открываются и закрываются. Вспомните, как близко мы были к этому на Грейс, не далее как в прошлом году. Всё могло бы пойти и по-другому.

Ярость Росса была слишком сильной, чтобы он смог ее удержать, чтобы ее смогли удержать стены тесной конторы с низким потолком. Голова Росса, казалось, вот-вот снесет верхние балки, хоть и находилась на двенадцать дюймов ниже.

— Могло бы, но ведь не пошло! Самое гнусное, что Уил-Лежер приносит прибыль! Ни пенни из чьих-либо денег не потеряли бы. Это похоже на попытку нанести удар мне через этих шахтеров и деревенских жителей. Как будто Уорлегганы заявили: «Он процветает, так давайте пустим голод прямо ему на порог, чтобы болезни и лишения убивали женщин и детей вокруг него! Мы не можем уничтожить его шахту, но уничтожим его соседей!»

Хеншоу снова стал кусать большой палец.

— Мне пришлось вам рассказать, сэр, хотя я знал, какой это будет удар. Я надеялся, что вы не примете его так близко к сердцу, поскольку это не затрагивает вас лично. А кроме того, мистер Уорлегган теперь живет неподалеку и, думаю, хочет обрести популярность. Так что не вижу, в чем здесь его выгода — лишать собственных же соседей средств к существованию. Не думаю, что это направлено против вас. Скорее это просто деловое решение.